Под вечер, отважившись выйти на палубу, чтобы глотнуть свежего воздуха, он услышал, как Меркор окликает других драконов.
— Сестикан, Ранкулос, — позвал он их по имени. — Довольно ссориться. Берегите силы для борьбы с рекой. Завтра нас ждет еще день пути.
Седрик стоял на палубе, и речь дракона мерцала у него в голове. Он разобрал слова так отчетливо, как только возможно. Юноша попытался вспомнить, слышал ли он драконий рев или ворчание, выражающее мысли, но не смог. Драконы разговаривали, урезонивали друг друга, совсем как люди. На Седрика нахлынуло головокружение, смешанное с чувством вины. Удрученный, едва держась на ногах, он доковылял до своей тесной каюты и захлопнул дверь.
— Я больше так не могу, — проговорил он вслух.
И почти сразу же его настигло беспокойство медной драконицы. Она ощутила его смятение. И встревожилась за него.
«Нет, я в порядке. Уходи. Оставь меня в покое!»
Он вытолкнул ее из сознания, и она отстранилась, огорченная его резкостью.
— Я больше так не могу, — повторил Седрик, с тоской вспоминая те времена, когда знал наверняка, что его мысли принадлежат только ему одному.
Он снова взболтал флакон с кровью. Если выпить его до дна, это его убьет?
А если он убьет дракона, освободится ли его разум от чуждых вторжений?
Раздался звучный стук в дверь.
— Сейчас! — крикнул Седрик из-за страха и гнева несколько громче, чем намеревался.
Надежно спрятать склянку он не успевал, так что завернул ее в пропотевшую рубашку и сунул под одеяло.
— Кто там? — запоздало спросил он.
— Карсон. Я бы хотел перекинуться с тобой парой слов, если ты не против.
Карсон. Еще один человек, не желающий оставлять Седрика в покое. Днем охотники отправлялись на берег отрабатывать свою плату. Но если юноша вдруг вставал пораньше или заглядывал на камбуз вечером, Карсон неизменно объявлялся рядом. Дважды он приходил в каюту к Седрику, когда там был Дэвви, и напоминал, что не следует донимать больного. И каждый раз мальчишка уходил, пусть и нехотя. Зато задерживался Карсон. Он пытался вовлечь Седрика в разговор, расспрашивал, каково жить в таком большом городе, как Удачный, и случалось ли ему бывать в других. Седрик на все вопросы отвечал односложно, но Карсон как будто и не замечал, что тот огрызается. Охотник продолжал обращаться к нему с мягкой обходительностью, совершенно не вяжущейся с грубой одеждой и родом занятий.
В прошлый раз, шуганув ученика, Карсон занял его место на сундуке и принялся рассказывать Седрику о себе. Он человек одинокий. Ни жены, ни детей, живет сам по себе и в свое удовольствие. Он взял в обучение Дэвви, своего племянника, поскольку предположил, что мальчик тоже склонен к подобному образу жизни, если Седрик улавливает его намек. Седрик не уловил. Он покончил с едой, а затем напоказ зевнул.
— Должно быть, ты слаб после болезни. А я-то надеялся, что тебе стало получше, — заметил Карсон. — Что ж, отдыхай.
Затем со сноровкой человека, привыкшего заботиться о себе, Карсон сгрузил посуду на поднос. Складывая квадратный лоскут материи из тех, что на баркасе сходили за салфетки, он глянул на Седрика и как-то странно усмехнулся.
— Сиди смирно, — велел охотник и краем тряпицы промокнул что-то в уголке его рта. — Ты явно не привык носить бороду. За ней надо ухаживать. Мне кажется, тебе лучше снова начать бриться. — Охотник помолчал и, многозначительным взглядом окинув неприбранную каюту, добавил: — И мыться. И стирать одежду. Я помню, ты совершенно не рад тому, что попал сюда. Я тебя не упрекаю. Но это не означает, что ты должен перестать быть собой.
И охотник ушел, оставив Седрика разом возмущенным и униженным. Юноша отыскал зеркальце и придвинулся к свече, изучая свое лицо. Точно. В углах рта обнаружились остатки супа, прилипшие к отросшей щетине. Он уже несколько дней не брился и толком не мылся. Седрик рассмотрел отражение, отметив, что выглядит осунувшимся. Под глазами залегли черные круги, на щеках пробилась щетина. Нечесаные волосы висели паклей. От одной мысли о том, чтобы пойти на камбуз, нагреть воды, побриться и вымыться, его охватила усталость. Как бы удивился Гест, застав его в таком виде!
Но эта мысль почему-то не вызвала у Седрика желания привести себя в порядок. Вместо этого он сел на кровать и уставился в темноту. Какая разница, что подумал бы Гест, увидев его таким, потным и небритым, в каюте, заваленной грязным бельем. Все идет к тому, что они вообще никогда больше не увидятся. И причиной тому сам Гест с его дурацкой местью, отправивший его нянчиться с Элис. Вспоминает ли Гест о нем? Гадает ли, что задержало их возвращение? Едва ли.
Седрик уже много в чем сомневался насчет Геста.
Он забрался в койку, на подстилку, больше подходящую собаке, чем человеку, и проспал остаток дня.
Новый стук в дверь выдернул его разум обратно в настоящее.
— Седрик? Ты там жив? Отвечай, или я вынесу дверь!
— Со мной все хорошо.
Седрик сделал один-единственный шаг, необходимый, чтобы пересечь каюту, и отпер задвижку на двери.
— Можешь войти, если так уж надо.
Либо охотник не заметил, что в голосе Седрика недостает радушия, либо не обратил на это внимания. Карсон открыл дверь и окинул взглядом полутемную каморку.
— Сдается мне, на свежем воздухе и свету тебе станет куда лучше, чем в душной каюте, — заметил охотник.
— Ни воздух, ни свет не излечат мою болезнь, — пробормотал Седрик.
Он покосился на высокого бородатого охотника, а затем отвел взгляд. Карсон, казалось, заполнил собой всю крошечную каюту. У него был широкий лоб и большие темные глаза, прячущиеся в тени тяжелых бровей. Коротко подстриженная борода была того же рыжего оттенка, что и жесткие волосы. Обветренные щеки, четко очерченные красные губы. Должно быть, он почувствовал оценивающий взгляд Седрика, поскольку смущенно пригладил волосы.
— Тебе что-то нужно? — поинтересовался Седрик.
Слова прозвучали резче, чем он хотел. Дружелюбие в глазах Карсона вдруг сделалось несколько настороженным.
— На самом деле, да, нужно.
Он закрыл за собой дверь, снова погрузив каюту в полумрак, поискал взглядом, куда бы ему сесть, после чего без приглашения взгромоздился на сундук.
— Слушай, я выскажусь прямо, после чего отстану от тебя. Мне кажется, ты поймешь — ну, так или иначе, я тебе объясню. Дэвви — еще мальчишка. Я не хочу, чтобы он пострадал, и не хочу, чтобы его использовали. Мы с его отцом были как братья, и я понял, куда тянет Дэвви, задолго до того, как это заметила его мать. Если она хоть сейчас это осознала, в чем я лично сомневаюсь.
Охотник коротко засмеялся и посмотрел на Седрика, словно ожидая отклика. Но юноша промолчал, и Карсон снова перевел взгляд на свои крупные ладони. Он потер руки, как будто у него ныли костяшки пальцев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
