И сказал Господь Иезекиилю:
– Сын человеческий! Иди, скажи Хираму: «Почто возгордился ты? Не от женщины ли рожден ты?»
– Господи! – сказал Иезекииль. – Как пойти мне к нему? Ведь он в воздушном пространстве пребывает?
Навел Господь ветер, опахнул он кудри на голове Иезекииля, и повел его по воздуху, и привел к Хираму. И затрепетал в ужасе Хирам при виде Иезекииля.
– Кто привел тебя сюда? – воскликнул он.
– Господь привел меня, – ответил Иезекииль, – и так сказать тебе велел Он: «Почто возгордился ты? Ведь смертный ты, от женщины рожденный».
– Пусть так, – сказал на это Хирам, – пусть я от женщины рожден, но жив и сущ я вечно! Как Господь среди морей восседает, так и я, как Господь на семи небесах обитает, так и я.
А кончил Хирам, царь Тирский, жизнь свою так: послал Господь на Хирама Навуходоносора, и низложил он его. Из собственного тела Хирама ежедневно вырезывали куски мяса и, обмакивая в уксус, давали ему вместо пищи. И умер он в ужасных мучениях.
Чертоги же, в виде небосводов воздвигнутые Хирамом, были поглощены недрами земными, где сохраняемы Господом для обитания праведников по пришествии Грядущего.
(Бет. – Гам., 5)
II. Даниилом воскрешенные
В то время, когда Ханания, Мисаил и Азария были брошены, по велению Навуходоносора, в калильную печь, было слово Господне Иезекиилю:
– Иди, воскреси мертвых в долине Деире.
Поднявшиеся из могил скелеты стали наступать на Навуходоносора и колотиться о лицо его.
– Что это? – завопил Навуходоносор.
– Товарищ тех трех[79], – отвечали ему, – в долине Деире мертвых воскрешает.
Услыша это, поднял Навуходоносор голос свой и воззвал:
«Как велики Его знамения,Могущественны чудеса Его!И царство Его – царство вечное,Владычество – в роды родов!»
(Санг., 62)
По сказанию раби Елеазара, воскрешенные Иезекиилем, встав из могил, возносили хвалу Всевышнему и снова возвращались к покою вечному.
По сказанию же раби Елеазара бен р. Иосе Галилейского, воскрешенные из мертвых Иезекиилем ушли в землю Израильскую, взяли себе жен и родили сыновей и дочерей. Живым подтверждением этого являлся раби Иегуда бен Бетера, который, услыша это сказание, встал и заявил:
– Я – один из потомков тех людей, и вот филактарии, оставшиеся мне от деда моего, одного из воскресших в долине Деире.
(Там же, 91)
III. Ханания, Мисаил и Азария
Поучение раби Симеона Силоийского:
– В ту минуту, когда три отрока брошены были в калильню, предстал перед Господом Июркелий, дух града, и сказал:
– Господи! Позволь мне сойти и остудить калильню, дабы спасти праведников этих от смерти.
Сказал Июркелию архангел Гавриил:
– В чем же проявится тут могущество Господне? Ты – дух града, а это всем известно, что вода тушит огонь. Я – дух огня; пойду я, остужу печь внутри и раскалю ее снаружи, – это будет двойным чудом.
– Иди, – сказал Господь Гавриилу.
И воспел Гавриил:
«Господня истина – во век.
Аллилуйя!»
(Песик., 118)
IV. Пророк Ездра
Раби Иосе учил:
– Ездра, не предупреди его Моисей, был достоин, чтобы через него была дана Тора народу израильскому.
(Санг.,20)
V. Члены Великого Собора[80]
Раби Иегошуа бен Леви учил:
– Почему лица эти названы «членами Великого Собора»? Потому, что ими «возвращен был Божественному Венцу исконный блеск Его». Моисей, славя Господа, титуловал его: «Бог великий, могучий и страшный». Иеремия говорил: «Варвары разрушают Святилище Господне – где же страх перед Ним?» И Иеремия опускал название «страшный»[81]. Даниил говорил: «Иноплеменные властвуют над сынами Его и порабощают их – где же мощь Его?»[82] И он опускал слово «мощный». Явились мужи Великого Собора и сказали: «Наоборот, – в том и заключается высшее могущество Господне, что Он пересиливает гнев Свой и проявляет долготерпение Свое по отношению к нечестивцам и злодеям. И страх Господен тем и велик, что только страхом этим одинокое и беззащитное племя продолжает существовать среди враждебных ему народов мира».
(Иома, 69; Иалк.)
VI. Мардохей и Есфирь
«Псалом при появлении утренней зари».
Про времена Мардохея и Есфири гласит стих этот. Ночь, хотя преобладающую сущность ее составляет темнота, имеет все же свет луны, звезд и планет. Темнота же, во всей полноте этого понятия, наступает в минуты, предшествующие появлению утренней зари: меркнет луна, гаснут звезды, исчезают планеты – и нет темноты более совершенной, чем темнота предрассветная. И в эти минуты внемлет Господь Вселенной со всем сущим в ней, из тьмы выводит зарю и дарует миру свет.
И потому еще Есфирь уподоблена утренней заре, что вся эпопея Есфирина шла, развиваясь с той же постепенностью, с какою протекает появление и светонарастание утренней зари. Подобно едва начинающему брезжить мерцанию, первым моментом было появление Мардохея «у ворот чертога царского». Потом: «Есфирь – царица». Далее: «бессонница царя и чтение «Памятной книги»; «Мардохей в царском одеянии и верхом на царском коне, ведомом под уздцы Аманом»; «Аман на виселице»; «контруказ Ахашвероша»; «Мардохей, выходящий после приема у царя, в одежде царской»; и наконец, – «у иудеев был свет».
Рав Аси говорил:
– Как с утренней зарею кончается тьма ночная, так с Есфирью времена чудес окончились.
(Шох. Т.; Иома, 29)
VII. Пир Ахашвероша
«Питье шло чинно».
По сказанию раби Леви, у персов был обычай, по которому каждый приглашенный на пир к царю должен был выпивать колоссальный кубок, содержимостью в пять восьмых гина[83]. Человек мог тут же умереть или сойти с ума, ничто не могло заставить отменить этот обычай. Натурально, прибегали к единственному средству – подкупу виночерпия: платили, не жалея золотых динариев, и виночерпии богатели со дня на день. Ахашверош обычай этот отменил: пусть, сказал он, каждый пьет столько, сколько хочет и может.
(Аба-Гур.; Иалк.)
VIII. Бигфан и Фереш
«В те дни, когда Мардохей сидел у ворот царских, два царских евнуха, Бигфан и Фереш, оберегавшие порог, озлобились и замыслили наложить руку на царя Ахашвероша».
Сказание раби Леви:
– Бигфан и Фереш были киликийцами, из города Тарса, и прежде занимали место привратников царских. На их место царь назначил Мардохея. Это их озлобило, и сговорились они так: «Подсыплем в питье царское отравы; царь умрет, и все станут говорить: пока царя охраняли Бигфан и Фереш, царь был в полной безопасности, а назначили иудеянина – царя и отравили». Разговор этот они вели по-киликийски, в уверенности, что из окружающих никто их не поймет. Не знали они, что Мардохей одно время заседал в Синедрионе и был знаком со всеми семьюдесятью языками и наречиями.[84]
(Мид. Пан. Ах.; Мег., 13)
«И их обоих повесили на дереве».
«После этого возвеличил царь Ахашверош Амана».
Притча раби Иегуды га-Наси:
– Созвал лев на пир всех зверей и животных. Происходил пир под навесом из львиных шкур. Насытившись, гости стали говорить: «Кто бы нам теперь песню спел?» Остановились на лисе. «А будете ли вы подпевать мне?» – задала им вопрос лиса. «Будем», – ответили четвероногие гости. Подняла лиса глаза к навесу из львиных шкур и запела: «Желаю, чтобы то, что постигло верхних, постигло и нижних».
Таков смысл и приведенных двух стихов: «Кто дал нам увидеть повешенными Бигфана и Фереша, Тот да приведет нас увидеть и падение Амана».
(Эс. – Р.)
IX. Возвеличение Амана
Притча раби Леви:
– Конюх оскорбил царевича. Рассудил царь так: «Если я казню оскорбителя, все будут говорить: конюха казнили. Нет, сперва возвеличу его, а потом казню». Произвел царь конюха сначала в трибуны, затем в градоправители и потом уже повелел обезглавить его. – Так и Господь сказал: «Если бы Аман был казнен еще в то время, когда он советовал Ахашверошу воспретить возобновление Иерусалимского храма, никто бы о нем не знал; нет, пусть он сперва приобретет известность и потом казнен будет». Так оно и произошло: сперва «поставил царь кресла его выше всех князей», а потом «повесили Амана на дереве, которое он приготовил для Мардохея».
И такова обычная судьба всех врагов Господа:
«Растут подобно злакам нечестивцы,И пышным цветом грешники цветут,Чтоб стать потом добычей истребленья».
(Эс.-Р.; Аба-Гур.)
X. Замысел Амана
«Задумал Аман истребить всех Иудеев».
Свила птица гнездо на морском берегу. Смыло гнездо прибоем. Озлилась птица и давай клювом воду из моря на берег выливать, а песок с берега бросать в воду. Увидала это другая птица и спрашивает:
– Что это ты делаешь, безумная?
– Не уйду отсюда, – отвечает первая, – пока не превращу море в сушу и сушу в море.
– Глупейшее ты создание! Многое ли ты, в конце концов, сделать можешь?
