Я кивнула, изображая, к удовлетворению Джонатана, согласие с предложенной мне версией. Он взял у меня сигарету, дал мне прикурить и затянулся сам. Курил он по-настоящему, это уж я вам точно могу сказать – должно быть, не так уж давно бросил.
– Для Игоря сошлись кусочки какой-то информации, – задумчиво проговорил Джонатан. – Он уже что-то знал о Шерил и ею интересовался… Если твоя догадка верна и к Кати приходил действительно Сережа… Откуда он прилетел в Париж? Не из Штатов случайно?
– Из Москвы. Во всяком случае, я так думала… Нет, конечно, из Москвы! Он ведь мне привез посылку от Игоря!
– Что было в посылке?
– Письмо от Игоря…
– Письмо он мог и в Штаты с собой взять, этот Сережа.
– Но там была еще квашеная капуста! И черный хлеб! Такое можно только в Москве найти!
– И на Брайтон-Бич в Нью-Йорке. Там большая русская колония, русские магазины, русские кафе и даже меню на русском языке…
– О Боже…
– Боюсь, что ты права и твой знакомый Сережа, который работает у твоего дружка Игоря, действительно ездил в Америку и искал там Шерил… – добил меня Джонатан. – У тебя нет случайно его фотографии? Показать бы Кати!
Я только покачала головой. Мне вдруг стало неимоверно холодно.
– И послал его туда твой Игорь. Он зачем-то разыскивал Шерил. Именно Шерил, не зная, как она выглядит, и не имея представления, что вы похожи… И ему не пришло в голову беспокоиться о какой-то похожей на тебя девушке, о которой ты ему говорила вскользь, пока он был уверен, что искомая им Шерил Диксон живет в Штатах. Но они узнали от Кати, что она уехала в Европу. Когда ты в телефонном разговоре произнесла, что эта похожая девушка – американка, Игорь насторожился и спросил ее имя… Ты назвала – Шерил Диксон – и подтвердила его худшие опасения. Он, заботясь о твоей безопасности, потребовал, чтобы ты переехала. Но одновременно ты ему помогла. Ему уже не надо было искать Шерил по всей Европе – ты же сказала Игорю, что встретила ее в Париже…
Меня трясло. Внимательно глянув на меня, Джонатан подошел к столу, заботливо подлил мне вина и заставил выпить. Зубы стучали о тонкое стекло, и вино потекло по моему подбородку. Джонатан встал, обошел стол и, наклонившись ко мне, вытер салфеткой мое лицо. Глаза его посмотрели на меня глубоко и нежно, но это выражение быстро сменилось серьезной сосредоточенностью. Он взял свой стул и поставил возле моего так, что его колени касались моих, постыдно трясущихся колен – точно так, как они тряслись у Шерил, когда я рассуждала о своей непоколебимой нормальности…
Джонатан стал легонько растирать мои колени, пока моя дрожь из крупной не превратилась в мелкую. Тогда, заглянув мне в глаза, он взял мое лицо в руки и приблизился ко мне близко-близко, так, что у меня зрение расфокусировалось, – почти так же мы сидели на моем диване еще столь недавно с Шерил… – и прошептал:
– Успокойся, Оля. Это очень важно – уметь быть спокойным. И помни, что ты не одна. Ты можешь на меня положиться.
Он притянул меня к себе, прижался щекой к моим позорным коротким волосам, и мы некоторое время тихо сидели так, не шевелясь. Я согрелась и перестала дрожать, как бездомный пес. Спустя некоторое время Джонатан отодвинулся, посмотрел на меня:
– Теперь все в порядке?
Я кивнула. Если все это можно назвать «порядком» – то тогда, конечно, да…
– Ты еще будешь есть сыр?
– Спасибо. Что-то аппетита нет.
Джонатан понимающе кивнул и пошел на свое место, напротив меня.
– Как ты думаешь, зачем Игорю могла понадобиться Шерил? – спросила я.
– Она тебе никогда не говорила, действует ли ее организация на территории России? Может быть, они проводили какие-либо акции, которые могли помешать интересам новых русских воротил?
Я помотала головой. Шерил всегда скрывала от меня подробности. Да я и не интересовалась ими…
– А в ваших последующих разговорах Игорь ничего интересного не обронил?
– Да разговоров-то было раз-два и обчелся. Он звонил, чтобы спросить, когда я переезжаю. Я еще хотела ему дать свой новый адрес и не смогла – документы остались у Шерил, она их заполняла.
– Он больше не говорил, что тебя не слышно?
– Нет… Вернее, говорил, но в другой раз. Я звонила маме, как раз в тот день, когда меня искал некий Зайцев, якобы мой однокашник. Игорь приехал к маме в тот момент, когда я была на линии, схватил трубку и закричал, что меня не слышно. Я снова подумала, что он подозрительно не хочет со мной разговаривать и что он, возможно, мне изменяет… К тому же с тех пор я никак не могу застать его дома.
– Я тебе уже сказал, что на этот счет ты можешь расслабиться, – несколько грубо произнес Джонатан. – Впрочем, – он склонил голову набок и искоса посмотрел на меня, – может, он тебе и изменяет. Но к телефону это отношения не имеет.
– Откуда ты знаешь?
– Оля, это элементарно. Старая, как сам телефон, уловка: когда не хочешь говорить по каким-либо причинам, начинаешь делать вид, что связь плохая.
– Это по каким же причинам он не хотел…
– Угомонись. Причина, скорее всего, весьма далека от твоих подозрений в неверности: он боялся, что ваш домашний телефон прослушивается. Именно поэтому он звонил из автомата и просил тебя не звонить домой.
– Тогда и мамин телефон тоже?
– Видимо.
– Но зачем?
Джонатан вместо ответа пожал плечами.
Я задумалась. Теперь мама, как и Игорь, звонит мне из автомата! Только кому нужен мамин телефон? Я еще понимаю, телефон Игоря…
Впрочем, ничего я не понимаю: кому понадобилось прослушивать наш домашний телефон? Это какой-то бред!
– Что ты хочешь: кофе или чай? – спросил Джонатан, поднимаясь.
– Погоди… Объясни мне, зачем кому-то понадобилось прослушивать наши телефоны?
– Я не знаю, Оля!
– Ну предположи.
– Ты действительно хочешь услышать мою версию?
– Раз я спрашиваю!
– Я думаю, что Игорь самым непосредственным образом причастен к покушению на Шерил. Он ее искал, он ее нашел и послал убийцу…
Я дернулась протестующе, и Джонатан сделал паузу, вопросительно глядя на меня. Я сдержалась: сама ведь просила, чтобы он высказал свою версию.
– Продолжай, пожалуйста, – вежливо выговорила я.
– Ты совершенно случайно, неожиданно для него вклинилась в эту задачу: ваше знакомство, ваше необыкновенное сходство. Он испугался за тебя – ведь вас могли перепутать. Поэтому он просил тебя не общаться с Шерил и переехать немедленно, на случай если кто-то засек, не разобравшись, твой адрес. И поэтому он боялся, чтобы кто-нибудь не подслушал ваших с ним разговоров – вдруг ты снова заговоришь про Шерил Диксон! В вашей стране прослушивание телефонов применяется столь широко, что не удивительно, что он об этом подумал, тем более что он занимается политикой… К тому же информация о покушении на лидера «Чистой планеты» могла пройти достаточно широко, и записанные на магнитофон его телефонные разговоры, в которых упоминается ее имя, могли его скомпрометировать.
Но ты ослушалась и попала вместе с Шерил во взрывную волну. Это для Игоря означает, что теперь ты догадалась – или могла догадаться – о его причастности к покушению. И именно с этих пор ты не можешь связаться со своим Игорем…
Джонатан посмотрел на меня. Видимо, я должна была что-то понять… Но я не поняла.
– Почему?
Джонатан помедлил, прежде чем ответить. Вскинув на меня глаза, он тут же снова отвел взгляд и проговорил тихо:
– Ты для него стала опасна, Оля. И вряд ли он сможет болтать по телефону как ни в чем не бывало с человеком, с женщиной, которую он собирается…
Он запнулся и снова посмотрел на меня, причесав пятерней спустившийся на лицо прямой каштановый чуб. Не в силах ответить на его взгляд, я ждала продолжения, больше всего на свете не желая его услышать. По телу, в предчувствии его слов, пополз парализующий ужас.
– Теперь я начинаю думать, что коробка отравленных конфет предназначалась действительно тебе.
Я вскочила. Стул опрокинулся, стол шатнулся, я больно ударила бедро, мой бокал звякнул, падая на тарелку, и разбился. Скатерть расцвела розовым пятном пролившегося вина.
– То, что ты говоришь, – это чудовищно! – кричала я. – Игорь любит меня! Он заботится обо мне! Он мне как муж, даже больше! – заорала я с вызовом.
Джонатан смотрел на расползающееся на скатерти пятно.
– Это просто невозможно… – добавила я, чувствуя, что слезы уже подобрались. – У меня ощущение, будто я смотрю кошмарный триллер…
– Ты забываешь, Оля, – перевел он на меня спокойный взгляд, – что твой Игорь увяз в политике с головой. По твоим же словам, кстати. А политика – это самая страшная вещь, самый чудовищный триллер. Только, к сожалению, не в кино. А в реальной жизни. Да еще и в России.
– Чем тебе Россия не угодила?!
– Не обижайся. То, что там происходит ежедневно, превосходит самую изощренную фантазию голливудских сценаристов.
