Деймон.
— Удивлен, что ты еще не избавился от нее, — говорю я.
— Нет, эта сучка будет в твоем распоряжении, когда ты почувствуешь, что время пришло.
Я качаю головой, в миллионный раз задаваясь вопросом, о чем думал мой отец, терпя ее холодную задницу так долго.
Это заставляет меня задуматься, всегда ли она была такой отстраненной. Я не помню, чтобы она была такой, как в последнее время, но она никогда не была мамой-рукодельницей, предпочитая оставлять нас на попечение нянь и домработниц. Но я уверен, что она показывала нам, что ей не все равно. Или это просто мое извращенное воображение?
— Спасибо. Это просто подарок, — бормочу я, прежде чем произнести слова, которые, как мне казалось, никогда не сорвутся с моих губ. — Отведи мою сестру обратно в постель. Она очень устала.
— С удовольствием, чувак. Это мое любимое место.
— Поговорим завтра, Кэл. — Она сонно улыбается мне, прежде чем Деймон подхватывает ее на руки и несет в их спальню, а я остаюсь стоять на месте с неослабевающей болью в сердце.
Я покидаю их квартиру всего через несколько секунд.
Я должен повернуться к лифту, чтобы тот отвез меня обратно наверх. Но я этого не делаю. Хотя голова подсказывает мне, что нужно идти туда, ноги ведут меня в совершенно другом направлении.
Я вхожу в квартиру Тоби немного спокойнее, чем в квартиру Деймона. Но это не значит, что мое сердце бьется медленнее или руки не дрожат.
Моя сестра беременна. Настоящим, блядь, ребенком.
И Брианна знала об этом все это время и ни разу даже не намекнула.
Я успокаивающе вдыхаю, пытаясь подавить гнев, который продолжает нарастать.
Я в ярости, но я также понимаю, что она была права, когда шипела на меня, убегая из библиотеки на прошлой неделе.
Моя сестра — доказательство того, что мы можем ей доверять.
Она могла бы уже спустить нас так далеко в реку, что мы все давно бы утонули. Но она этого не сделала. Она здесь. Она с нами.
Она одна из нас.
Когда я протягиваю руку и обхватываю пальцами ручку двери, я уже чертовски нервничаю.
Темнота встречает меня, когда я проскальзываю внутрь и направляюсь к креслу в углу, которое стоит так, чтобы я мог наблюдать за ее сном.
Пристально вглядываясь в комок на кровати, который и есть моя сирена, я опускаю задницу и откидываюсь назад.
Мои глаза горят от усталости, а голова кружится от откровений этой ночи, но только присутствие ее рядом успокаивает все, что бушует во мне. Понятия не имею, в какой момент она начала оказывать на меня это успокаивающее воздействие, но теперь, обнаружив это, я становлюсь еще более зависимым.
В квартире царит тишина. Все, что я слышу, — это ее неглубокое, сонное дыхание, мое собственное бешено колотящееся сердце и шум крови, проносящейся мимо моих ушей.
Секунды тикают, пока я сижу здесь. Я даже не могу разглядеть ее в темноте. Но я знаю, что она здесь, и этого достаточно.
— Ты был здесь прошлой ночью?
Ее сонный голос пугает меня до смерти, наполняя комнату. Сердце подпрыгивает в горле, когда я изучаю ее теневую форму.
— Да, — признаюсь я, мысленно возвращаясь к прошлой ночи.
Широко раздвинув ноги, я опускаю руку к промежности, и мой член твердеет.
Да, черт возьми, я был здесь прошлой ночью. И это было так же чертовски удивительно, как и мучительно.
Ее шокированный вздох разрывает воздух.
— Ты… ты… ты трогал меня? — нерешительно спрашивает она.
С моих губ срывается злая усмешка.
— Нико, — огрызается она, хотя в ее словах нет особого огня.
— Ты хочешь, чтобы я сказал, что трогал тебя?
Из ее уст вырывается хныканье, которое, я уверен, не должно было прозвучать, давая мне все необходимые ответы.
— Что тебе нужно, Сирена? — спрашиваю я, опускаясь на край кресла.
— От тебя? Ничего, — выплевывает она.
— Да ну? — рычу я. — Ты уверена в этом?
— Более чем уверена. Я говорила серьезно, Нико. Мы закончили. Ты можешь пробираться сюда, как гад, сколько угодно. Я больше не попадусь в твою ловушку. Я здесь ради своей лучшей подруги, и точка. Ты больше не появляешься в моих мыслях.
— Ты лжешь, — уверенно заявляю я.
— Ты бредишь.
— А ты лживая шлюха.
— О, здорово, — говорит она. — Мы снова вернулись к этому.
Поднимаясь на ноги, я подхожу ближе, ее запах становится все сильнее, по мере того как я приближаюсь к ней, и мой рот наполняется желанием попробовать ее на вкус.
— Но на этот раз нет никаких сомнений. Я точно знаю, что ты лжешь.
— Чушь.
Она не двигается с места, когда я подхожу к ней и наклоняюсь. Положив руки на подушку по обе стороны от ее головы, я опускаюсь ниже, пока не оказываюсь прямо у нее перед лицом.
— Но это же не так, правда?
— Между нами все кончено, Нико. Я хочу, чтобы ты убрался от меня и оставил меня в покое. — Но, говоря это, она не делает никаких движений, чтобы заставить меня куда-то идти. Она лишь притягивает меня к себе, когда ее голос становится глубже.
— Вот почему ты кончила прошлой ночью, выкрикивая мое имя, Сирена? Потому что я тебе не нужен?
Резко вдохнув, она сужает глаза.
— Я же сказал тебе, что был здесь прошлой ночью, — прорычал я. — Я наблюдал за всем этим. Но я никогда не прикасался к тебе. Все, что ты испытывала, было твоим собственным воображением. Теперь скажи мне, Сирена. Что ты представляла, как я делаю с тобой, чтобы ты так громко выкрикивала мое имя?
— Ничего, — солгала она. — Я не представляла тебя.
Я не могу не рассмеяться над ее откровенной ложью.
— Ты продолжаешь говорить себе это, детка. Но мы оба знаем правду, не так ли?
— Тебе нужно уйти, — слабо говорит она.
— Ложь, ложь, ложь. Такая милая маленькая лгунья, — напеваю я, опираясь на одну руку и перемещая другую так, чтобы провести пальцем по ее лицу.
Она вздрагивает, словно мое прикосновение обжигает, но больше ничего не делает, чтобы остановить меня.
Ее руки и ноги свободны. Если бы она действительно захотела, то могла бы бороться со мной.
Я бы победил. Мы оба это знаем. Но она может хотя бы попытаться.
Ее шея пульсирует от сглатывания, когда я добираюсь до мягкой кожи под ее ухом. У меня пересохло во рту от желания опуститься ниже и пососать ее, но я сдержался, слишком увлеченный наблюдением за тем, как темнеют ее глаза от желания.
— Я серьезно, Нико. Мы закончили.
