Никколо усадил гостью в лучшее кресло в комнате, помог ей снять тяжелый бархатный плащ и передал его Паскуале. В последнем свете, льющемся из окна, ее темно-синее платье из чудесного шелка, отделанное фламандскими кружевами, подчеркивало белизну плеч и черноту волос, перевитых черными же шелковыми лентами. На ней была сетчатая вуаль на золотом ободке, смягчавшая черты лица. Зажигая свечи, Паскуале исподтишка взглянул на ее лицо: синьора Джокондо не обладала красотой ангела, ее нос был несколько длинноват, и один темный глаз посажен чуть выше другого, кроме того, она была зрелая женщина с тонкими морщинками в углах глаз, а красота ангелов — красота юности, но Лиза Джокондо обладала особенной, сдержанной красотой, которую словно излучало ее бледное овальное лицо. Запах ее духов, сладковатый мускус, заполнил комнату.
Она приступила к изложению своего дела так же открыто, насколько открытым был ее взгляд. Она сложила руки на груди и сказала, что не пришла бы сюда, если бы не несчастье, происшедшее в Палаццо Таддеи, у нее очень мало времени, поскольку муж ожидает, что она будет присутствовать вместе с ним на мессе в Дуомо, где собирается служить Папа. Она надеется, что синьор Макиавелли простит ей ее прямоту, но она обязана поговорить с ним, чтобы защитить доброе имя мужа.
— Надеюсь, и вы, в свою очередь, простите мне мою откровенность. — Никколо явно упивался ситуацией. — Каким бы ни было мое мнение о вашем муже, я точно знаю, что в его власти выносить смертные приговоры, если возникнет такая необходимость.
— Мой муж в самом деле облечен властью.
— Едва ли я это забуду, — сказал Никколо.
Лиза Джокондо рассудительно заговорила:
— Синьор Макиавелли, я знаю, нам никогда не стать друзьями, поскольку мой муж стоит во главе комиссии, с деятельностью которой вы однажды познакомились, но, может быть, мы, по крайней мере, сумеем не враждовать. Я могла бы помочь вашему расследованию, и я надеюсь, в вашем сердце достанет христианского милосердия, чтобы ответить на мои мольбы.
— Позвольте заверить вас, синьора, что я добиваюсь не кровной мести, а одной лишь правды. Только правда интересует меня.
— В этом мы похожи.
— Тогда я хотел бы задать несколько вопросов.
Лиза Джокондо взглянула на Паскуале, которого как раз в этот миг пронзило леденящее кровь осознание, что она и есть любовница Рафаэля. Она пришла сюда заверить Никколо, что ее муж не убивал Романо, или же предупредить его о чем-то.
Никколо сидел на краешке кровати. Взгляд его был исполнен ожидания.
— Он будет так же скромен, как и я, сударыня, — пообещал он.
Лиза Джокондо кивнула:
— Если то, что вас интересует, поможет установить истину, тогда я отвечу со всей откровенностью, на какую способна.
— Ваш муж знает о ваших отношениях с Рафаэлем?
— Он не одобряет, но… терпит это. Он пожилой человек, синьор, занятый делами государства, и я его третья жена. Наш брак не был браком по любви, но, поверьте мне, теплое чувство было, хотя с тех пор, как умер наш единственный ребенок, мы отдалились друг от друга больше, чем мне хотелось бы.
— А его честь, синьора? О ней он переживает?
— Он стал бы переживать о своем положении, но оно незыблемо. Человек, вознесенный так высоко, как вам известно, синьор Макиавелли, становится объектом многих нападок, в число которых входят и сплетни о моем… поведении. Он выслушивает их, не принимая близко к сердцу.
— Но в этих сплетнях есть доля правды, иначе вы не пришли бы сюда.
— Полагаюсь на ваше милосердие, синьор Макиавелли.
Никколо ущипнул себя за кончик носа. Так он делал всегда, когда размышлял. Спустя миг он произнес:
— Ваш муж принимал участие в подготовке визита Папы. Известно, что у него в Риме множество связей.
— Он не станет смешивать дела Республики с личными проблемами.
— Прямо, конечно, не станет. Но не ваш ли муж пригласил Рафаэля?
— Зачем ему это делать?
— Возможно, чтобы как-нибудь унизить урбинца.
— Любопытная мысль, синьор Макиавелли, но я уверена, что Папа сам выбрал Рафаэля своим представителем.
— Сам Папа, а не Джулио де Медичи?
Первый раз за все время Лиза казалась смущенной. Она ответила:
— Я знаю от Рафаэля, что это был сам Папа. Я верю ему, синьор Макиавелли.
— Это ваше право, синьора. Думаю, я выяснил достаточно. Я вижу, вы поглядываете в окно, беспокоясь о времени. Разумеется, вы должны исполнять свои обязательства по отношению к мужу. Я не стану удерживать вас.
Лиза Джокондо поднялась. Она была высокая женщина, ростом с Паскуале. Положив на письменный стол небольшой мешочек, прекрасная посетительница сказала:
— Я, без сомнений, возмещу убытки, понесенные вами в ходе расследования, синьор Макиавелли. Я не собираюсь вводить вас в расходы.
Никколо, с помощью Паскуале, встал на ноги, извиняясь за то, что уже понес убытки в ходе расследования, рана пустячная, но все равно вызывает дурноту.
— Я не думал, что снова придется служить Республике, синьора. Могу я спросить, если вдруг мое расследование приведет к вашему мужу…
— Я тоже заинтересована в установлении истины. Вы ведь сообщите мне о результате?
Когда она ушла, Паскуале наконец смог присвистнуть.
— Я и не подозревал о размерах вашей ненависти, Никколо, — сказал он.
— Франческо дель Джокондо удачливый торговец шелком, знающий секретарь и плохой поэт с огромным самомнением, — ответил Никколо.
— Вы повторяете мнение Микеланджело о Рафаэле.
— Это констатация факта, а не мнение. А что ты думаешь о синьоре Джокондо?
— В нежном сердце женщины скрывается чистый и отважный дух.
— В самом деле. И весьма решительный.
— И щедрый, — добавил Паскуале, высыпая половину флоринов из мешочка, от которого сильно пахло мускусными духами синьоры Джокондо.
— Нам предстоит путешествие по глубоким и опасным водам. Это сможет помочь нам в плавании по ним. Знаешь, как наша дама стала любовницей Рафаэля?
— До сих пор я даже не знал, что она и есть та любовница. Я же всего-навсего художник.
Никколо улыбнулся:
— Рафаэль писал ее портрет, но заказал его не муж. Заказал его ее любовник той поры, Джулио де Медичи, который поручил дело Рафаэлю, когда флорентийский секретарь и его супруга находились с посольством в Риме.
— Значит, вы предполагаете, что Джулио де Медичи отправил сюда Рафаэля, чтобы намеренно подвергнуть его опасности?
— Синьора Джокондо, конечно, не исключает такой возможности, более того, не исключает и того, что ее муж причастен к убийству Романо, хотя и надеется на обратное.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
