Я видела боль в глазах Амо, непонимание.
— Ты знаешь, что между нами. Не притворяйся, что ты этого не чувствуешь. Я вижу, как ты смотришь на меня, Грета.
То, что было между мной и Амо, было судьбоносным во многих отношениях, это была единственная в жизни любовь, чудо. Я никогда никого не полюблю так, как его. Я знала это с того момента, как посмотрела в его глаза, даже когда не смела признаться себе в этом, и это подтверждалось в каждой секунде, проведенной с ним после этого. Но наша любовь станет нашей гибелью. Я была слишком логична, чтобы не видеть последствий нашей любви. Крессида стала бы изображать жертву, и большая часть Фамилии была бы на ее стороне. Традиционалисты осудили бы Амо за его действия, не только за разрыв помолвки, но, что еще хуже, за то, что он вступил в интимную связь с кем-то до брака, а потом не женился на ней. Это заденет Витиелло, возможно, ослабит их, и чтобы восстановить власть, им придется реагировать с особой жестокостью, как они всегда делали.
Амо и его отец пытали и убивали многих, чтобы установить мир, который они считали миром над Фамилией. Я был бы причиной этого, многих смертей, еще большей боли в сердце и печали.
И моя семья. Невио никогда бы не смирился с тем, что я покинула Лас-Вегас, покинула его. Я была якорем, за который он держался в своей вечной темноте. Без меня Невио поддался бы тьме, он принял бы ее целиком, позволил бы ей поглотить себя, и его действия в ночи стали бы всем, что для него существовало.
Отец знал это. Что он потеряет не только меня, но и Невио, если я когда-нибудь покину нашу семью. Он знал, что это будет означать для мамы. Папа сжег бы весь Нью-Йорк, прежде чем позволил бы мне выйти замуж за Амо. Папа хотел защитить всех нас любой ценой, и
Фамилья была для него небольшой ценой, если это означало спасение того, что значило для него больше всего.
— Грета. — прохрипел
Амо, и я заглянула ему в глаза, боясь, что они прорвутся сквозь мою решимость, что они заставят меня пренебречь логикой.
— Я не могу.
Амо опустил голову, чтобы поцеловать меня, как будто это могло изменить мое решение, и это вполне могло удаться, но я покачала головой, хотя мое тело жаждало его губ, последнего поцелуя.
Движение в периферийном зрении привлекло мое внимание, но я была слишком поздно, чтобы предупредить, а Амо был слишком сосредоточен на мне.
Мои губы разошлись, крик вырвался наружу, но все произошло так быстро.
Невио вонзил свой нож в бок Амо. Казалось, все замерло на мгновение, прежде чем Амо оттолкнул меня назад и в свою очередь вонзил свой нож в живот Невио.
Мое сердце замедлилось, когда я смотрела на Амо и Невио с ножами в телах. Я зафиксировала расположение колотых ран и знала, что если кто-то из них вытащит нож, то другой истечет кровью до того, как подоспеет помощь. Мое сердце заколотилось и, казалось, помчалось с невозможной скоростью. Я услышала шаги, приближающиеся к нам, увидел Нино и Фабиано, бегущих в нашу сторону, но знала, что они могут опоздать. Я слишком хорошо знала выражение глаз Невио.
Спотыкаясь, я подошла к Амо и Невио. Они смотрели друг на друга, все еще держась за свой нож, они были слишком опытными бойцами, чтобы не знать, что произойдет, если они вытащат свои ножи.
— Не надо. Не двигайтесь — хрипло сказала я. Я перевела взгляд на Невио, и его губы искривились в ухмылке.
— Невио! — предупредила я. — Вы оба умрете.
— Если это означает, что он больше никогда не сможет прикоснуться к тебе, я с радостью истеку кровью до смерти. — Мне не следовало спрашивать Невио, покинет ли он когда-нибудь нашу семью, не следовало упоминать о влюбленности. Мой брат был слишком умен, чтобы не улавливать связи и не действовать в соответствии с ними.
Амо приблизил свое лицо к лицу Невио с суровой улыбкой.
— Наверное, такому сумасшедшему ублюдку, как ты, тяжело осознавать, что твоя сестра любит меня, что я ее поцеловал.
Мне хотелось плакать. Как любовь может быть такой разрушительной? Я схватила Невио за руку, прежде чем он успел вытащить нож.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Невио, не надо. — умоляла я.
Амо мрачно улыбнулся.
Нино появился рядом с нами, что-то держа в руке, и воткнул шприц в шею Невио. Глаза Невио расширились, тело напряглось, и он потерял сознание, выпустив нож. Фабиано помог Нино удержать Невио на ногах.
— Если ты вытащишь нож, я перережу тебе горло — сказал Нино Амо.
— Не вытащу, не волнуйся — сказал Амо и посмотрел на меня, медленно выпуская нож и опускаясь на пол. Одна его рука держала нож, зарытый в боку, рот кривился от боли. Затем сардоническая улыбка растянула его губы. — Это не так больно, как то, что ты не выбрала меня.
Я не выбрала его. Я выбрала мир, свою семью. Я выбрала спасение многих жизней. Я выбрала Амо, ставшего Капо...
Я опустилась между ним и Невио, оба они истекали кровью. Нино заботился о Невио, а Фабиано, наконец, подошел к Амо.
Я была в трансе, не в силах уловить ни одной ясной мысли.
Вскоре в комнату вошли Алессио, Массимо, папа и Савио, а за ними два врача и несколько медсестер. Папа окинул взглядом происходящее, затем направился ко мне и поднял меня на ноги.
— Грета?
— Я не ранена. — беззвучно сказала я.
Отец передал меня Савио, который коснулся моего плеча, и я встретила его взгляд. Он был полон вопросов, но я не могла на них ответить. Папа опустился на колени рядом с Невио, в то время как один из врачей начал лечить Амо.
Через час мы были в больнице Каморры, и Амо и Невио были прооперированы, чтобы спасти их жизни.
Я сидела на стуле между двумя палатами, чувствуя, что меня разрывает на части. Кровь покрывала мои руки и платье. Я не была уверена, чья она. Невио? Амо?
Я чувствовала на себе взгляды всех присутствующих. Никто пока не задавал вопросов.
У меня было такое чувство, что папа почти боялся спросить, что случилось. Может быть, он боялся, что я скажу о своих чувствах к Амо. Нино и Фабиано, конечно же, посвятили его в подробности. Папа отреагировал гневной вспышкой.
— Лука и Ромеро уже в пути. — сказал Нино низким голосом.
— С объявлением войны. — сказал отец с мрачным смехом.
— У нас есть его сын, было бы глупо угрожать нам сейчас. — сказал Алессио.
— Было бы разумно убить Амо, пока он на операции, и получить преимущество в этой войне — сказал Массимо.
Я подняла голову. Нино покачал головой.
— Война была бы неразумной на данном этапе.
— Убийство его сына будет преимуществом.
— Ты не знаешь Луку так, как мы с Римо, Массимо. Убийство его сына не затормозит Луку. С ним легче справиться, пока живы те, кто ему дорог. Лука наиболее опасен, когда ему нечего терять, а мы этого не хотим.
Вошла мама и обеспокоено посмотрела на меня. Я очень слабо улыбнулась ей, и она поспешила к папе.
— Как он?
— Он выкарабкается. Никакие крупные артерии не задеты. — сказал папа, обнимая маму, когда она прижалась к нему.
— Савио сказал, что Невио напал на Амо, чтобы защитить Грету.
— Мне не нужна была защита от Амо — твердо сказала я.
Выражение лица отца потемнело так, что напоминало выражение глаз Невио, когда он напал на Амо.
— Невио, очевидно, не согласился.
— Невио напал не потому, что думал, что я в опасности.
— Может быть, это опасность, которую ты не видишь — сказал Массимо с оттенком снисходительности.
Я поднялась на ноги. Отец медленно подошел ко мне.
— Что именно происходило между Витиелло и тобой?
— Ничего — сказала я. Я ненавидела лгать, и у меня это плохо получалось, глаза отца сузились. Он коснулся моей щеки.
— Mia cara, ты же знаешь, что можешь рассказать нам все. Нет ничего, от чего мы не могли бы тебя защитить. Даже если Амо заставит тебя поверить, что он может иметь что-то над тобой, поверь мне, он ничего не сможет сделать.
Папа, как, наверное, и все остальные, думал, что Амо положил на меня глаз и пытается манипулировать мной, чтобы я стала его женой. Они не могли представить, что я влюбилась в него.
