- Это означает, что много лет назад я подписал договор, не понимая ни его последствий, ни уровня той Силы, с которой имею дело. А теперь договор расторгнут. Мне никто не сообщал об этом. Я просто знаю, что это так. Хотя бы потому, что могу об этом говорить, не чувствуя, что совершаю оплошность. Или преступление. И отказались от договора не мы.
- Ты имеешь в виду то, что творилось здесь на прошлой неделе? - угадала Алиса.
- И это тоже. И вот это ещё.
Он достал из кармана таблетку. Обыкновенную такую. Может быть, аспирин. Или анальгин. Повертел в руках и бросил в пепельницу.
- Обычно после такого трюка мой собеседник терял своё тело и возносился к звёздам. А теперь, ты видишь, это всего лишь унылый кусочек мела.
- Как же ты теперь без него?
- Постаринке. Вручную. Путём кропотливой ежедневной работы. С метлой и лопатой в руках. Я всего лишь стал тем, кем хотел быть всю свою жизнь — человеком, понимающим своё предназначение в этом нелепом, не любимом мной мире. Это понимание дороже, чем Вселенная, холодной равниной лежащая у твоих ног. Ты не хочешь присоединиться?
Алиса отрицательно мотнула головой.
- Мне нужен мужчина, а не соратник. Или, хуже того, подельник. С банальным членом между ног. С волосатой грудью. Воняющий потом после тренажёрного зала или огорода. Займусь его поисками, если уж с тобой не выгорело.
- Могу подсобить.
- Вот этого имеешь в виду? - Алиса показала глазами в сторону Урфина Джуса, уплетающего котлету за соседним столиком.
Шабанов расхохотался.
- Только через мой труп!
Шабанов вышел из машины у станции метро. Было людно. Почти как всегда. Хотя подземка и не работала. Стояли вечные бабки с неизменным укропом. Краны с пивом предлагали освежиться чем-нибудь лёгким, из доапокалиптических запасов. Безногий нищий находился на своём посту. В киоске с цветами только царило запустение.
- Привет, - сказал Шабанов. - Извини, что без приглашения. Но сам понимаешь, теперь не до церемоний. Ты как?
Небритый мужчина, с которым он затеял беседу, одетый в потрёпанное пальтишко, уставился на него ясными радостными глазами.
- Седьмой Ангел скоро протрубит, - сообщил он.
- Не валяй дурака! - оборвал его Шабанов. - Или не признал?
- Слышу цокот копыт. Всадники Апокалипсиса.
- Это обычные цирковые кони. И джигиты верхом на них. В чём дело?
Но Петька Златоуст, не обращая на него внимания, продолжал вещать о трудностях жизни среди стай саранчи, рек крови, жаб. Шабанов понял, что говоривший обращается не только к нему — вокруг стал собираться народ. Многие щедро подавали. Кто деньгами, кто продуктами. Легко торговать страховыми полисами непосредственно после урагана, хотя и смысла в том ни на грош. От прошлых убытков уже не спастись, но будущие пестрят в глазах огненными нулями.
- Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний.
Шабанов раскрыл бумажник, вытащил какую-то купюру, не заботясь о её достоинстве. Сунул в руки блаженного.
- Вот добрый человек! - раздалось откуда-то сбоку.
Он развернулся и побрёл по тротуару в сторону припаркованной машины.
Сергей Боровский
Хьюстон, 2016
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
