городе, лежащем у наших ног.
Я отрицательно покачал головой.
— Существует много разных версий этой истории, — сказал Чава.
Легенда, которую вспомнил Чава, гласила, что много лет назад короля Ушмаля предупредили, что, когда он услышит звук гонга, его империя падет перед человеком, не рожденным женщиной. Однажды по городу и вправду разнесся звук гонга, и король ужаснулся, узнав, что в гонг ударил карлик, вылупившийся из яйца в доме старой бездетной женщины. Король призвал карлика к себе во дворец, собираясь казнить его, но передумал. Он решил дать ему невыполнимое поручение. Если он сможет за одну ночь построить королю великолепный храм, выше всех других зданий в городе, то останется в живых.
Проснувшись следующим утром, король был поражен, увидев перед собой величественную пирамиду. Жизнь карлика была спасена, а пирамиду назвали храмом Волшебника.
— Согласно другим версиям, сам карлик был создан старухой всего за одну ночь. Или ему пришлось пройти много испытаний, включая строительство пирамиды. Но все версии сходятся на том, что эта невероятная конструкция была создана всего за одну ночь.
Чава достал из рюкзака две бутылки воды. Одну он передал мне и, сделав большой глоток из другой, вытер рот тыльной стороной ладони.
— Возможно, все дело в моей работе, — продолжал он, — но эта история восхищает меня. В ней говорится о наших мечтах и желаниях. Чего хотел король? Нет, ему совсем не нужен был очередной храм. Он в любой момент мог приказать построить такой. Он хотел, чтобы строение появилось за ночь!
— Кажется, с тех пор ничего не изменилось, — сказал я, смеясь, — все мечтают получить все и сразу!
— Вот именно, — сказал Чава. — Но это просто невозможно, не так ли? В конце концов, то, что карлику удалось выполнить задание, доказывает только, что он был волшебником. Обычному человеку не под силу сотворить что-либо по-настоящему великолепное за один миг. Людям нужно терпение. Люди должны создавать вещи медленно, по кирпичику. Как бы нам ни хотелось быстрее чего-то достичь, мир устроен иначе. Гениальность — это процесс.
Чава положил свой рюкзак на колени и принялся искать что-то внутри. Спустя несколько секунд он вытащил небольшой тряпичный пакетик и протянул его мне.
— Мне лучше открыть это сейчас? — спросил я.
Чава кивнул.
Сверху красный плетеный мешочек был завязан шнурком. Я повозился с узлом, пока наконец не развязал его и не высыпал содержимое мешочка себе на колени. Внутри была записка и крошечная поделка из красной глины. Я поднял ее и присмотрелся. Это оказалась миниатюрная копия пирамиды.
Развернув лист бумаги, я прочитал:
Каждый день понемногу двигайтесь к своей цели
То, как мы справляемся с мелкими делами, определяет то, как мы справляемся со всем остальным. Успешно выполняя простые задачи, мы также преуспеем и в грандиозных планах. Тогда мастерство станет нашим образом жизни. Но более того — каждое крошечное усилие строится на следующем, и так, кирпич за кирпичиком, мы можем создать великолепные творения, достичь уверенности и привести к исполнению мечты. Мудрец поймет, что даже скромные ежедневные изменения приведут к невероятным результатам.
Солнце уже успело подняться гораздо выше. Жар окутывал меня. Я поднял край рубашки и вытер вспотевший лоб.
Чава посмотрел на меня и немедленно поднялся.
— Простите, что продержал вас здесь так долго. Я знаю, вы еще не успели привыкнуть к температуре. Давайте возвращаться. По пути обратно я хочу показать вам кое-что.
Мы начали спускаться, и это показалось мне еще сложнее, чем наш путь наверх. Шагая вниз по крутым узким ступенькам и глядя на лежащую впереди площадь, я задумался о той высоте, на которую мы забрались, и об отсутствии каких-либо ограждений, которые могли бы спасти меня от падения с этих гладких каменных ступеней. Я вздохнул с облегчением, когда Чава велел не спускаться дальше, а пройти по боковому проходу. Он шел впереди меня, но в конце концов остановился у большого сводчатого проема с одной из сторон пирамиды.
— Здесь, — Чава указал рукой в дверной проем, — скрыта ирония той легенды, насколько я знаю.
— Правда? — воскликнул я.
— Эта пирамида должна была быть построена за одну ночь, но это очень далеко от правды, — сказал Чава. — Вместо этого ее строили несколько сотен лет. И перестраивали снова и снова. Пять раз! Каждый раз возводя новую пирамиду поверх предыдущей. Мои предки полагали, что это наделяет храм накопленным могуществом и величием всех его предшественников. Эта дверь осталась от одной из более ранних пирамид, расположенных здесь. То, что вокруг, было достроено уже позже.
— Ничего себе! — Я во все глаза смотрел на мистические создания или, возможно, богов майя, вырезанных на дверном проеме.
Это была сложная и искусная работа. Было немыслимо сделать такое за несколько месяцев, что уж говорить об одной ночи!
— Вчера я говорил вам, что моя работа, возможно, поможет найти ключ для разгадки тайны падения империи майя, — произнес Чава. — Но на самом деле меня гораздо больше интересуют их истоки — как все это появилось на свет. Вы говорите, что работа археолога очень трудоемка, но подумайте о создании цивилизации, строительстве больших городов, даже этих пирамид — вот что такое медленная, трудоемкая работа.
Я кивнул, и с минуту мы оба молчали.
— Важно помнить, — почти прошептал Чава, — что каждая большая мечта начинается с малого.
На следующий день Чава довез меня до аэропорта Мерида. Ехать пришлось часа два, но, поговорив около получаса, мы замолчали. Я достал телефон, но связи все еще не было. Я решил пролистать фотографии и задержался на снимке Адама в футбольной форме, неуверенно опиравшегося ногой на мяч.
Чава обернулся ко мне:
— Вы, наверное, соскучились по дому?
— Ага, — ответил я.
— Вы на пути домой, Джонатан, — ответил он немного погодя. — На пути домой.
Мы проехали мимо городка под названием Тикуль, мимо заброшенных ферм и каменистых пастбищ. Мы сидели молча еще какое-то время, прежде чем я достал из рюкзака блокнот и развернул самую последнюю записку. В блокнот я записывал свои впечатления о поездке, о талисманах и о текстах, которые к ним прилагались, как меня и просил Джулиан. Но я еще не разобрался со своими мыслями о последнем талисмане.
Чава посмотрел на блокнот у меня на коленях и сказал:
— Джонатан, Сикина рассказывала вам о нашем сыне, Авали?
— Только то, что он живет в Мехико и что она скучает по нему, — отозвался я.
Чава расхохотался. Я вопросительно посмотрел на него.
— Извините, — сказал он. — Не поверю, что она на этом остановилась. Авали работает врачом, и Сикина очень
