Однако мысль о том, что может произойти у Кингс-Маунтин, никогда не выходила у меня из головы.
Чувствуя мое смятение, Джейми сомкнул свои пальцы — все еще холодные, но сильные — на моих и накрыл другой рукой.
— Если на этой неделе я умру, прошу тебя о трех вещах, a nighean, — тихо сказал он. — Только три вещи. Сделаешь их для меня?
— Ты знаешь, что сделаю, — хрипло ответила я. В горле пересохло. — Если смогу.
— Да, знаю, — тихо произнес Джейми, поднял мою руку и поцеловал, обдав теплым дыханием холодную кожу. — Ну, так вот. Первым делом постарайся найти священника, чтобы отслужил мессу за спасение моей души.
— Хорошо. — Я прочистила горло. — Только на это уйдет время. Вероятно, ближайший священник находится в Мэриленде.
— Сойдет. До тех пор поторчу в чистилище. Не так уж там и плохо — мне доводилось там бывать.
Я надеялась, он шутит. По крайней мере, о чистилище.
— А второе?
— Малыш Дэви. Аманда говорит, он похож на меня. Цветом воды. Он не такой, как они с Джемом… Думаю, это означает, что он не может пройти через камни.
От неожиданности я заморгала. Капли влаги с ресниц потекли по щекам, как слезы. Джейми сжал мои руки и едва заметным в темноте движением повернул ко мне голову.
— Я уже говорил это раньше, однако сейчас повторяю снова и не шучу. Если я умру, вы все должны вернуться. Если случится так, что Дэви не сможет перейти, отдайте его Рэйчел и Йену-младшему. Они будут любить его всем сердцем и оберегать.
Я хотела воскликнуть: «Я люблю тебя всем сердцем — и не могу уберечь».
Но одернула себя и сказала, изо всех сил стараясь сдержать настоящие слезы:
— Хорошо.
Джейми поднял мою руку и поцеловал холодные костяшки пальцев.
— Tapadh leat, mo chridhe.
Мы молча сидели рядом, слушая, как дождь барабанит по листве, с деревьев капает вода, а вдалеке раздаются звуки голосов. Зачатки огня потухли, не успев разгореться, хотя в воздухе еще висел едва уловимый запах дыма.
— Ты сказал, три вещи, — наконец хрипло выдавила я. — Что третье?
Джейми отпустил мою руку и распрямил пальцы, как я делала для него несколько минут назад, потом легонько провел по линиям на моей ладони и остановился у основания большого пальца, где буква «Д» на коже почти поблекла.
— Помни меня, — прошептал он.
Мы занимались любовью в промокшей одежде, и место слияния наших тел было единственным источником тепла. Мы продолжили, даже когда стало ясно, что ни один из нас не достигнет развязки. Медленно разделившись, мы тесно прижались друг к другу и лежали так в темноте до самого рассвета.
144
Дело пахнет виселицей
3 октября 1780 года
Джейми снова шел в бой на верную смерть. Разница была лишь в том, что теперь он этого хотел.
Дождь не позволил зажечь костры. Они съели те крохи, что еще оставались, а потом устроились на ночь в импровизированном укрытии. Джейми нашел упавшее дерево, большой тополь, корни которого торчали над землей, образуя примитивный навес. Места было мало; он сидел спиной к корням, скрестив ноги, а Клэр свернулась рядом, как мышка, закутавшись в промокший плащ и наполовину укрывшись его плащом. Ее голова покоилась у него на бедре под складками шерстяной материи, даря толику тепла.
Джейми был не из тех, кто любит вспомнить минувшие битвы за кружкой пива с соленым хлебом в таверне. Он не стремился вызывать призраков; те приходили сами по себе, в его снах.
Но сны не всегда говорят правду. Долгие годы Джейми снился Каллоден, и все же ни один из этих снов не открыл ему, как умер Мурта, и не наполнил покоем от осознания того, что он убил Джека Рэндолла.
А ты знал? — вдруг мысленно обратился он к Фрэнку Рэндоллу. В конце концов, тот был историком и считал Джека Рэндолла своим предком. Клэр сказала, с этого все и началось: Фрэнк захотел поехать в Шотландию, чтобы разузнать о своем прадеде в пятом колене. Может, он все-таки выяснил, что случилось, нашел свидетельство очевидца, где говорилось о Рыжем Джейми, якобите, вспоровшем брюхо доблестному британскому капитану. И, возможно, Фрэнк Рэндолл вышел на след этого якобита…
Джейми фыркнул и проследил, как вылетевшее белое облачко растаяло во мраке. Клэр шевельнулась и прижалась теснее; он положил на нее руку и успокаивающе похлопал, как собаку, которая услышала далекие раскаты грома.
— Дядя Джейми? — раздался из темноты возле самого плеча голос Йена. Он привскочил, и Клэр, вздрогнув, проснулась.
— Да. Я здесь, Йен.
Из сумрака выступила долговязая фигура, и племянник присел рядом с Джейми; с него текла вода.
— Ты нужен полковникам, дядя, — тихо сказал он. — Кто-то привел несколько пленных тори, и они спорят, повесить ли всех или только одного-двух.
— Господи. Можешь не говорить, чья это идея.
— Что? — сонно спросила Клэр, подняв голову с его ноги. Джейми почувствовал холод, проникший туда, где лежала жена. Она стряхнула его плащ и вылезла на холодный сырой воздух. — В чем дело? Кто-то ранен?
— Нет, a nighean. Но мне нужно ненадолго уйти. Ложись, только тут сыро; устройся вон там, я мигом вернусь.
Клэр кашлянула — куда же без простуды, когда день и ночь проводишь в мокрой одежде у едва дымящихся костров, — и тряхнула головой, чтобы прояснить мысли. Йену хватило ума промолчать, и она устроилась в маленьком, чуть нагретом углублении, разворошив мокрые листья и свернувшись в клубок.
* * *
Дождь прекратился, хотя капавшая с листьев вода издавала похожий звук. Пользуясь передышкой, кто-то разжег крошечный костер (видимо, догадался взять с собой немного растопки), но тот едва шипел в сыром воздухе, и при смене ветра собравшихся заволакивало клубами дыма. Джейми непроизвольно вдохнул и закашлялся, щуря слезящиеся глаза на большую темную фигуру Бенджамина Кливленда, который в резких выражениях и бурно жестикулируя обращался к нескольким фигурам поменьше.
— Йен, — сказал Джейми, вытирая лицо рукавом, — сходи за полковником Кэмпбеллом, хорошо? Расскажи ему, что затевается.
Йен покачал головой — в темноте едва заметно двинулась его шляпа.
— Нет, дядя. Что бы ни затевалось, это произойдет в ближайшие несколько минут.
— Что, кишка тонка, свиное отродье, черт вас дери! — говорил Кливленд
