Видя все это и еще большее и гораздо худшее, душа ужасается, трепещетъ и мятется, доколе не произнесенъ будетъ приговоръ освобожденія или осужденія. Какъ тягостенъ, болезненъ, плачевенъ и безутешенъ этотъ часъ ожиданія — что будетъ? — когда мучишься отъ неизвестности. Небесныя силы стоятъ противъ нечистыхъ духовъ и приносятъ добрыя деянія души — делами, словами, помышленіями, намереніями и мыслями, — между добрыми и злыми ангелами стоитъ душа въ страхе и трепете, пока отъ деяній — словъ и делъ своихъ — или, подвергшись осужденію, будетъ связана. или, оправданная, освободится; ибо всякій свяжется узами собственныхъ своихъ греховъ. И если душа окажется по благочестивой жизни достойною и Богоугодною въ семъ веке, то принимаютъ ее Ангелы Божіи, и уже безъ печали совершаетъ она свое шествіе, имея спутниками святыя силы, какъ говоритъ Писаніе: яко веселящихся всехъ жилище въ Тебе (Псал. 86, 7). И исполняется писанное: отбеже болезнь, и печаль, и воздыханіе (Ис. 35, 10). Душа, освободившись отъ лукавыхъ, злыхъ и страшныхъ духовъ, наследуетъ эту неизглаголанную радость. Если же какая душа окажется жившею въ небреженіи и распутстве, услышитъ ужасный оный гласъ: да возьмется нечестивый, да не узритъ славы Господни (Ис. 26, 10). И наступятъ для нея дни гнева, скорби, нужды и тесноты, дни тьмы и мрака. Святые Ангелы оставляютъ ее, и она подвергается власти мрачныхъ демоновъ, которые сперва мучатъ ее немилосердно и потомъ ввергаютъ ее связанною неразрешимыми узами въ землю темную и мрачную, въ низменныя ея части, въ преисподнія узилища, въ темницы ада, где заключены души отъ века умершихъ грешниковъ — въ землю темну и мрачну, въ землю тмы вечныя, идеже несть света, ниже жизнь человековъ, какъ говоритъ Іовъ (Іов. 10, 21–22); но где пребываетъ вечная болезнь, безконечная печаль, непрестанный плачъ, неумолкающій скрежетъ зубовъ и непрерываемыя воздыханія. Тамъ гóре, — гóре всегдашнее. Увы мне, увы мне! восклицаетъ душа, — и нетъ помощника; вопіетъ, — и никто не избавляетъ. Невозможно пересказать той крайней тягости жалостнаго состоянія; отказывается языкъ выразить болезни и страданія тамъ находящихся и заключенныхъ душъ. Никто изъ людей не можетъ вообразить страха и ужаса, никакія уста человеческія не въ состояніи высказать беду и тесноту заключенныхъ. Стенаютъ они всегда и непрестанно, и никто не слышитъ. Рыдаютъ, и никто не утешаетъ, никто нейдетъ на помощь. Взываютъ и сокрушаются, — но никто не оказываетъ милости и состраданія.
Тогда — где похвалы міра сего? где тщеславіе? где пища? где наслажденіе? где довольство и пресыщеніе? где мечтательные планы? где покой? где міръ? где именія? где благородіе? где красота? где мужество плоти? где красота женская, обманчивая и губительная? где дерзость безстыдная? где красивыя одежды? где нечистая и гнусная сладость греха? где водимые мерзкою мужеложественною сладостію? где намащающіе себя мастьми и благовоніями окуривающіеся? где пирующіе съ тимпанами и гуслями? куда скрылось высокомеріе жившихъ безъ всякой боязни? где пристрастіе къ деньгамъ и имуществу и происходящее отъ нихъ немилосердіе? где безчеловечная гордость, гнушающаяся всеми и внушающая уважать только одного себя? где пустая и суетная человеческая слава? где нечистота и ненасытное вожделеніе? где величіе и господство? где царь? где князь? где настоятель, где начальники? где гордящіеся множествомъ богатства своего, несострадательные къ нищимъ и Бога презирающіе? где театры, зрелища и увеселенія? где кощунники, смеходеи, насмешники и безпечально живущіе? где мягкія одеянія и мягкія постели? где высокія зданія и широкія ворота? где пожившіе въ безстрашіи? Тогда, увидевши себя безъ всего, ужаснутся; ужаснувшись, воскликнутъ; смутившись, подвигнутся; трепетъ обниметъ ихъ и болезни, какъ рождающую, и уносимые бурнымъ вихремъ, сокрушатся. Где мудрость мудрыхъ, благоязычіе ораторовъ и суетная ученость? Увы, смятошася, подвигошася, яко піяный, и вся мудрость ихъ исчезе (Псал. 106, 27). Где премудръ, где книжникъ, где совопросникъ века сего? (1 Кор. 1, 20).
О, братья, помыслите, каковымъ подобаетъ быть намъ, имеющимъ отдать подробный отчетъ въ каждомъ поступке нашемъ: и великомъ, и маломъ! Даже за каждое праздное слово мы дадимъ ответъ Праведному Судіи (Матф. 12, 36). Съ другой стороны, каковыми надобно быть намъ на тотъ часъ, для полученія той милости у Бога, чтобы, при разлученіи насъ другъ отъ друга, стать одесную Царя Небеснаго?! Въ какой степени намъ нужно приготовиться къ той неизглаголанной радости, чтобы услышать сладчайшій гласъ Царя царствующихъ къ темъ, которые будутъ по правую у Него сторону: пріидите, благословенніи Отца Моего, наследуйте уготованное вамъ царствіе отъ сложенія міра? (Матф. 25, 34). Тогда наследуемъ блага, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Богъ любящимъ Его (1 Кор. 2, 9): и тогда–то уже не будетъ тревожитъ насъ никакая печаль, никакая болезнь и опасеніе. Будемъ чаще помышлять объ этомъ. Будемъ представлять себе и безконечную муку грешниковъ, и то, какой они будутъ испытывать стыдъ предъ праведнымъ Судіею, когда, приведенные на страшное судилище, не будутъ въ состояніи сказать ни одного слова въ свое оправданіе. Какому подвергнутся сраму, когда будутъ отделены на левую сторону Царя! Какой мракъ покроетъ ихъ, когда Господь возглаголетъ къ нимъ гневомъ Своимъ и яростію Своею смятетъ ихъ (Псал. 2, 5), когда скажетъ къ нимъ: идите отъ Мене, проклятіи, въ огнь вечный, уготованный діаволу и аггеломъ его (Матф. 25, 41). Увы мне, увы мне! какая скорбь и болезнь, какая теснота, какой страхъ и трепетъ обниметъ духъ ихъ, когда услышатъ грозный гласъ всехъ силъ небесныхъ: да возвратятся грешницы во адъ! (Псал. 9. 18). О, гóре, гóре! какой поднимутъ плачъ, вопль и рыданіе ведомые на горькія вечныя муки! какъ будутъ стонать, биться и терзаться! Увы мне, увы мне! каково то место, где плачъ и вопли, скрежетъ зубовъ, такъ называемый тартаръ, котораго и самъ діаволъ трепещетъ! О, гóре, гóре! какова та геенна съ неугасаемымъ огнемъ, который горитъ и не освещаетъ! Увы мне, увы мне! каковъ тотъ неусыпающій и ядовитый червь! Увы, увы! каково люта тамошная тьма кромешная, никогда ничемъ не освещаемая! Увы мне, увы мне! каковы те немилостивые и жестокосердные ангелы, которые приставлены находиться при мукахъ, ибо они жестоко посрамляютъ и люто бьютъ! Мучимые усильно взываютъ тамъ, и нетъ никого, кто–бы спасъ ихъ; воззовутъ ко Господу, — и не услышитъ ихъ. Тогда уразумеютъ, что все земное, житейское — пустота, и то, что считали они благомъ здесь, опротивеетъ; чемъ они услаждались, то окажется горче желчи и всякаго яда.
Увы грешникамъ! Вотъ праведники стоятъ одесную Царя, а они скорбятъ. Теперь, когда грешники рыдаютъ, праведники ликовствуютъ; праведники въ прохладе, грешники въ томленіи и бедствіи. Увы грешникамъ! Они осуждаются, а праведники прославляются. Увы грешникамъ: когда праведники наслаждаются всякими благами, они во всякомъ лишеніи бедствуютъ! Увы грешникамъ: когда праведники ублажаются, они унижаются. Праведники во святыне, грешники же въ огнепаленіи. Праведники восхваляются, а грешники въ поруганіи. Праведники во святыхъ обителяхъ, грешники въ вечномъ изгнаніи. Праведники услышатъ: пріидите, благословенніи Отца Моего, наследуйте уготованное вамъ царствіе отъ сложенія міра. Грешники же: идите отъ Мене, проклятіи, въ огнь вечный, уготованный діаволу и аггеломъ его. Праведники въ раю, грешники въ неугасимомъ огне. Праведники наслаждаются, грешники злостраждутъ. Праведники ликуютъ, грешники мучатся связанные. Праведники поютъ, грешники плачутъ. Праведники (возглашаютъ) трисвятую песнь, грешники (оплакиваютъ) свое троекаянство. Праведники (вкушаютъ сладость) пенія, грешники терпятъ свою бедственную погибель. Праведники въ недрахъ Авраамовыхъ, грешники въ кипучихъ волнахъ веліара. Праведники въ спокойствіи, грешники въ смущеніи. Праведники орошаются, грешники опаляются пламенемъ. Праведники веселятся, грешники изсыхаютъ въ горькой печали. Праведники въ величіи, грешники въ тленіи. Праведники возвышаются, грешники глубже и глубже низлагаются. Праведники окружаются светомъ, грешники пребываютъ во мраке. Праведники блаженствуютъ, грешники мятутся. Праведники наслаждаются созерцаніемъ Бога, грешниковъ сокрушаетъ пламень огненный. Праведники — сосуды избранія, грешники — сосуды геенны. Праведники — очищенное золото, испробованное серебро, драгоценные камни; грешники — дрова, стебли, сено, подгнета для огня. Праведники — царская пшеница, грешники — погибельные плевелы. Праведники — избранное семя, грешники — плевелы, пища огня. Праведники — божественная соль, грешники — смрадъ и зловоніе. Праведники — чистые Божіи храмы, грешники — скверныя жилища демоновъ. Праведники въ светломъ чертоге, грешники въ бездонной пропасти. Праведники въ светосіяніяхъ, въ лучезарномъ свете, грешники въ бурномъ мраке. Праведники съ ангелами, грешники съ демонами. Праведники ликуютъ съ ангелами, грешники рыдаютъ съ демонами. Праведники среди света, грешники среди тьмы. Праведники утешаются Святымъ Духомъ (Параклитомъ), грешники раздираются въ мукахъ съ демонами. Праведники предстоятъ престолу Владыки, грешники стоятъ предъ непроходимымъ мракомъ. Праведники всегда открыто взираютъ на лице Христово, грешники безсменно стоятъ предъ лицемъ діавола. Праведники поучаются тайнамъ Божіимъ отъ ангеловъ, грешниковъ научаютъ своимъ тайнамъ демоны. Праведники возносятъ молитвы, грешники — непрестанный плачъ. Праведники находятся въ горнихъ селеніяхъ, грешники пресмыкаются долу. Праведники на небеси, грешники въ бездне. Праведники въ вечной жизни, грешники въ погибели смертной. Праведники въ руце Божіи, грешники тамъ, где діаволы. Праведники (въ общеніи) съ Богомъ, грешники съ сатаною.
