— Это Тайша, — сказал он загадочно. — А это, — он указал на более тонкое дерево, — Флоринда.
Мы приблизились к персиковому дереву, которое только что начало плодоносить. Я улыбнулась с надеждой. Карлос проказливо улыбнулся и дотянулся до персика, который только набирал сладость.
Сорвав его, он шепотом приказал:
— Chola, ешь здесь, все ешь здесь.
Я чувствовала себя Персефоной, пробующей гранат в Подземном мире. Мы пробирались через вытянутый по периметру сад в стиле двадцатых годов. Карлос ликовал как ребенок. Мы остановились перед дверью, единственным художественным оформлением которой были две каменные статуэтки лягушек.
— Это три Флориндины, — сказал он, — лягушка, бабочка и колибри — три существа силы.
Он махнул в сторону патио позади нас.
— Это место, где Большая Флоринда, помощница дона Хуана, стоявшая за нами, чтобы отвести нас, после того как он ушел, сгорела на моих глазах! На ней было свободное белое солнечное платье и широкополая шляпа с кружевной вуалью.
Карлос печально покачал головой.
— Она сказала, что мы настоящие задницы, невозможные эгоманьяки и что она больше не может нас ждать! Она была готова идти и, схватив одной рукой маленькую Фло, хотела утянуть ее в Бесконечность! Я схватил ее за другую руку и тащил обратно изо всех сил! И!.. Большая Флоринда сгорела изнутри! Qué bárbaro! Маленькая Флоринда была в ярости из-за того, что осталась. Она заставила меня пообещать, что я возьму ее с собой в Бесконечность, ведь я украл ее шанс. Она говорила, что я обманул ее и что я должен дать ей крылья, чтобы улететь.
Дом был удивительно просторен. Белые оштукатуренные стены, деревянные полы и никакой мебели, кроме самых необходимых простых вещей. Карлос вел меня через прихожую и показывал по пути комнаты. Каждая последующая была проще предыдущей. Бегло оглядев его спальню, я увидела довольно большую, длинную комнату с кроватью королевского размера, столом у кровати и длинным незатейливым письменным столом, заваленным грудой бумаг. На нем лежал «Кансонэс» (сборник испанских народных песен) и объемный испанско-английский словарь. Зрение Карлоса было плохим — Флоринда намекала, что у него была и катаракта, и глаукома, — я заметила, что размер шрифта на бумагах был большой. Не было ни пишущей машинки, ни компьютера. Свет проникал из двух красивых просторных окон на крыше, которые встроил Карлос. Я позже видела, как он управлялся с ними при помощи длинных шестов, которые хранил около кровати. В углу комнаты был стенд со старинными тростями и посохами, которые, как он говорил, принадлежали дону Хуану.
Беспорядок был только на прикроватном столике. Он выглядел как столик обычного человека, если бы не большой нож, нити бус из опала, лунный камень и янтарь, лежавшие среди обычных коробков спичек и часов с большим циферблатом. Причудливый предмет на письменном столе привлек мое внимание. Это был резиновый фаллоимитатор. На нем лежали очки.
— Это для очков, — сказал Карлос немного раздраженно, выводя меня из комнаты.
Мы прошли мимо закрытой двери.
— Это комната, в которой умерла Ла Горда, потому что она была эгоманьяком! Мы не открывали эту дверь с того самого дня, как она умерла.
Карлос повел меня назад через темнеющий сад на улицу. Между нашими пальцами пробежало электричество. Пока Карлос искал свои ключи, я ненадолго оглянулась, чтобы увидеть улицу, мало ли, меня спросят о ней позже. Я очень плохо ориентируюсь, и неудача при очередном расспросе Карлоса о концентрации внимания могла иметь фатальные последствия.
Карлос замер и медленно покачал головой:
— Я знал это. Я знал, что ты так сделаешь! Кто ты?! Частный детектив?! Ты высматривала! ТЫ ПРОВАЛИЛАСЬ! Вот так Ты все разрушила.
— Я?! Я..
Карлос молчал. Я неправильно поняла свою задачу. Я полагала, что для того, чтобы стать хорошим воином, надо помнить, где я была, незаметно отмечая все пути. Я сидела и плакала. Когда мы подъеха ли к двери дома матери, Карлос скомандовал:
— Возвращайся в Беркли немедленно, — он сделал паузу. — Ты такая срань! О, да! — он пожал плечами, — впрочем, как и я.
Он отвернулся, когда я потянулась, чтобы его поцеловать.
глава 14
ПЛОД СОЗРЕЛ
Как было написано, — я должен быть верен кошмарам своего выбора.
Джозеф Конрад «Сердце тьмы»
Я представляю, что большинство читателей могли бы спросить: «При таком медовом месяце, после таких оскорблений, почему вы продолжали поддерживать эти взаимоотношения, становясь одним из козлов отпущения в группе?»
Причина лежала глубоко в моем детстве и юности. Я изучала цигун и другие боевые искусства как духовную практику, — я была «духовно ищущей» в 70-х и написала оригинальную книгу о хилерстве и телепатии. И я с благоговением относилась к Карлосу, одному из величайших учителей и авторов моего поколения.
Когда отец, которого я обожала, умер в 1990 году, в течение двух лет я нашла в Карлосе приемного отца. Я была «помолвлена» с лицом, замещающим папу, — фактически тот же самый возраст, оба — авторы бестселлеров и писатели, взрывающие устои общества, авторитеты для целого поколения. Я осознавала только половину своих мотивов.
Мое семейство, хотя и было одарено множеством талантов, было также не вполне приспособлено к жизни. Когда напряжение в доме стало не выносимым, каждый разработал свою стратегию выживания.
Моя мать страдала от постоянных нервных срывов, последовавших за прервавшейся карьерой фотожурналистки Голливуда, вызванной необходимостью воспитывать двух детей. Брак моих родителей, который начинался как истинно счастливый союз влюбленных и равных, терпел крах из-за страха замкнутых пространств моей матери и частых отлучек папы, его рабочих командировок.
Моя мать чувствовала себя несчастной, брошенной и одинокой.
В соответствии с их ценностями (и таких семей было немало в их поколении) развод даже не обсуждался. Любовные интрижки на стороне, настоящая брань и оскорбления стали частью их жизни. Моему отцу были прописаны сильные амфетамины для контроля над весом, он напивался в одиночестве под утро, чтобы снизить эффект стимуляторов.
Вся семья знала, хотя мы никогда не говорили об этом, что он имел серьезную любовную интригу с одной журналисткой и еще несколько коротких романов. Все же однажды он объявил мне в присутствии матери, что, если бы она когда-либо обманула его, он немедленно разорвал бы брак. Я обожала отца и боялась, что развод оставит меня на попечении матери.
