где проходят надглазничные нервы, – этот метод он часто использовал, чтобы привести своих пациентов в чувство после глубокого наркоза. В течение минуты – ничего. Затем, когда он усилил давление, произошло невероятное. Мердок медленно открыл глаза.
Глава 68
Это было похоже на возвращение к жизни мертвого. Прижав руку ко рту, сестра Гордон издала сдавленный крик. Хотя он и прозвучал глухо, старик, казалось, его услышал.
– Что случилось? – едва шевеля губами, прошептал он.
Дункан низко наклонился – от огромного возбуждения у него звенело в ушах.
– Ничего, – успокоил он. – Не обращайте внимания.
Мердок с трудом сфокусировал взгляд на Дункане.
– Ты все еще здесь, – пробормотал он, и от этой старой, знакомой иронии Дункан чуть не издал победный клич.
– Пожалуйста, доктор Мердок, – взмолилась сестра Гордон. – Вам не следует слишком много говорить, вам нужно отдохнуть.
– Думаю, я достаточно отдохнул, – пробормотал старик. – Поднимите жалюзи и дайте мне увидеть свет.
Дункан бросился к окну и дернул за шнур. Медсестра, явно пребывая вне себя, стояла, однако, на своем. Она предложила Мердоку чашку молока.
– Что это за гадость? Я бы не отказался от крепкого бульона.
– Да-да, точно. Пойду выясню.
Дункан воспользовался предлогом, чтобы покинуть комнату. Он не мог вынести своего сокрушительного ликования. Мердок, его дорогой старый друг, невероятным образом восстал из могилы.
Выйдя на лестничную площадку, он сделал усилие, чтобы взять себя в руки, прежде чем поспешить вниз.
– Джин! – позвал он. – Твоему отцу лучше! Джин! Джин!
Он подумал, что она, возможно, в саду, и выбежал через парадную дверь, без верхней одежды и шляпы, в рубашке с засученными рукавами.
Джин не было, но чуть дальше по улице стояла обычная послеполуденная кучка деревенских жителей. Там был провост, а также управляющий Мюррей, школьный учитель, фермер Блэр, Хэмиш и дюжина других важных людей общины. Они глядели, как приближается Дункан.
– Мердок! – сказал провост надломленным голосом. – Наконец-то он скончался.
– Нет, провост, нет! – воскликнул Дункан. – У него наступил перелом. Он выдюжит!
Все молча уставились на него.
– Вы… вы действительно это имеете в виду, доктор? – спросил наконец провост.
– Действительно! – Голос Дункана дрогнул. – Он вышел из комы. Он говорил со мной – минуту назад. Он попросил крепкого бульона.
Поднялся крик. Шагнув навстречу, провост Дугал сжал руку Дункана в своей, и все его чувства выразились в этом крепком пожатии. Затем он резко обернулся:
– Роберт, беги с новостями. Давай-ка, Хэмиш, звони в колокола. Беги, парень, беги! Что касается нас… – его влажно заблестевшие глаза обвели группу, – пусть каждый воздаст хвалу.
Гимн благодарности звучал в ушах Дункана, когда он мчался обратно. Только он вбежал в дом, как затрезвонили колокола, разнося радостную весть по всему Страту.
– Джин! – позвал он, пересекая холл. – Джин! Джин!
Она вышла из комнаты отца, закрыла дверь, ее бледное исхудавшее лицо преобразилось. Он поспешил к ней по лестнице, но, прежде чем оказался рядом, она упала в обморок.
Глава 69
За каких-то двенадцать дней в доме доктора произошли большие перемены. Окна и двери были широко распахнуты навстречу раннему весеннему солнцу. Цыплята расхаживали по заднему двору; сад был опушен нежной зеленью, а из посудомоечной доносился веселый голос Ретты, напевавшей гэльскую песенку. На кухне Джин варила джем для мармелада – ничто так не нравилось Мердоку, как мармелад.
Она нарезала апельсины в медную кастрюлю и посыпала их сахаром, и все это с серьезным видом, но ее лицо при этом было счастливым.
Внезапно резкий стук заставил ее остановиться. Сначала она подумала, что это выздоравливающий отец, который, вооружившись палкой, не стеснялся громко стучать в пол своей спальни, когда ему нужна была дочь.
Однако это был не Мердок, а кто-то у входной двери. Она пошла открывать, не позаботившись о том, чтобы снять фартук, а там стоял молодой Эгль.
– Алекс! – воскликнула она. – Ты вернулся!
– Джин! – Он взял обе ее руки в свои и, казалось, их никогда не собирался отпускать. – Я приехал сегодня утром. Только что узнал обо всем, что тебе пришлось пережить. Я не смог приехать раньше.
– Это похоже на тебя, Алекс, – улыбнулась она. – Ты отлично выглядишь – загорел, настоящий американец.
Он с беспокойством изучал ее:
– Ты красивее прежнего, Джин, но побледнела и похудела.
– Со мной все хорошо, – засмеялась она в ответ на его озабоченность. – Видел бы ты меня две недели назад. Но послушай, молодой человек! – Она высвободила руки. – Мармелад без меня подгорит. Поднимайся наверх и загляни к отцу. Когда спустишься, я буду на кухне.
Он взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, а она вернулась к приготовлению мармелада. Время от времени до нее доносились их голоса.
Через полчаса Алекс появился на кухне со словами:
– Честное слово! Он просто чудо! Я и представить себе не мог, что найду его в таком прекрасном состоянии.
Алекс уселся на стол, наблюдая, как она помешивает джем.
– Мне кажется, Джин, ты многим обязана доктору Стирлингу.
– Мы знаем, – тихо ответила она.
– Из того, что я могу понять, – продолжил он не без некоторого усилия, – Стирлинг остановился здесь и практически спас жизнь твоему отцу, когда он мог бы быть в Эдинбурге и получить кресло председателя Фонда. Кстати, кому досталась эта должность, Джин?
– Я не знаю. Об этом еще не было объявлено. Но учти, доктор Стирлинг принес эту жертву вопреки мне и всем остальным.
– Он отличный парень. – Алекс помолчал, нахмурившись. – Только… ну, довольно странный.
– Мы все немного странные, Алекс, разве не так? – тут же заметила она.
– Когда он уезжает?
– Скоро, я полагаю. – Ее глаза были опущены. – Видишь ли, он понимает, что папа никогда больше не сможет работать в прежнюю силу. Он ждет, пока мы устроим свои дела.
Эгль встал со стола и подошел к ней:
– Джин! Моя дорогая! Позволь мне помочь с вашим устройством. Вот почему я поспешил к тебе. – Его голос зазвучал с проникновенной искренностью. – Позволь мне позаботиться о твоем отце и о тебе. Выходи за меня замуж, Джин. Ты же знаешь – я так часто тебе это говорил, – я тебя очень люблю.
Он подумал, что ее тронули его слова, настолько она была тиха и недвижна. Затем она покачала головой и заговорила, отвечая спокойствием на его попытки возражать. Он казался ей еще таким молодым – не без характера, но ординарным и незрелым.
– Прости, Алекс. Ты мне очень нравишься. И вы с сэром Джоном всегда были так удивительно добры к нам. Если бы я только любила тебя. – Ее глаза были
