— Я хочу, чтоб ты вообще с ним не общалась!
— Что он знает про тебя такое, что ты так боишься, что об этом узнаю я? — жестко и, глядя мне прямо в глаза, задала Ника вопрос, которого я ждала уже давно.
— Не знаю! Не знаю я, что он знает обо мне. Понимаешь, не знаю, — жарко и с чувством выдохнула я, — Я просто его боюсь. Боюсь до дрожи в коленях… потому что знаю на что он способен. Я люблю тебя Ника, очень люблю! Ты единственная кроме сына, кто дорог мне здесь. Я боюсь, что он разрушит нашу любовь, разрушит доверие между нами…
— Лия, почему ты столь уверена в этом? Уверена в том, что у него именно такая цель?
— Он гнусный, беспринципный подлец, я знаю это, и еще знаю, что в погоне за властью, он не остановится не перед чем.
— Лия, ты, походя, разбрасываешься такими обвинениями… — Ника недоверчиво покачала головой, — К тому же зачем ему все то, о чем ты говоришь? Власть в Хламии, насколько я знаю с твоих слов, и так принадлежит ему.
Я поняла, что прокололась. Не стоило упоминать власть, надо было делать упор на подлой сущности верховного мага и желании сеять вражду и смуту без причины. Сейчас надо было срочно исправлять ситуацию. Ведь минуту назад я чувствовала, что Ника почти готова отказаться от общения с Вериангером в угоду мне.
— Он боится ее потерять, Ника, он вообще по жизни трус и подлец. Он обожает делать пакости в надежде, что тогда его власть будет безгранична и непреходяща.
— Лия, я постараюсь объяснить ему, что меня власть не интересует. Меня интересуют лишь ваше с Даниэлем благополучие. Я скажу ему, что если вам с Дэном будет хорошо, я ни при каких обстоятельствах не стану пытаться ограничивать его влияние. Пусть делает что хочет. Он должен понять, что при таком раскладе выигрывают все. Он умен, я вижу это, и должен согласиться.
— Ника, не надо! Не делай этого! — я не смогла скрыть испуг. — С ним нельзя разговаривать откровенно, поверь мне!
— Лия, — ее взгляд испытующе уперся в меня, — ты никак сама заинтересована во власти и играешь за моей спиной, что так боишься моего откровенного разговора с верховным магом?
— Ника, ты подозреваешь, что я тебе лгу? — я состроила обиженное лицо.
— Я очень хочу, чтоб это было не так, моя девочка. Потому что я всегда была на твоей стороне, и не вижу причин, по которым ты могла бы не доверять мне и хоть в чем-то лгать. И именно потому, что мне очень хочется верить тебе, я в твоем присутствии встречусь и поговорю с верховным магом.
— Я не буду с ним разговаривать! И тебе запрещаю это делать! — я пошла ва-банк.
— Можешь не разговаривать, право твое. Можешь даже уйти. Но я все равно с ним встречусь и поговорю! — в глазах Ники полыхнул огонь решимости и упрямства. — Ты мне что-то недоговариваешь, я не знаю что и не знаю причин по которым ты это делаешь, но я обязательно узнаю. Потому что ненавижу жить в неведении и лжи.
— Ника, я умоляю, — я опустилась перед ней на колени, — если ты меня хоть чуточку любишь… если я и Даниэль тебе действительно дороги, — в моих глазах заблестели слезы, я судорожно сглотнула и докончила, — ты не будешь с ним говорить и сейчас откажешь ему в аудиенции.
— Лия, девочка моя, — она наклонилась и прижала меня к себе, — ты и Даниэль, вы для меня дороже жизни. Я, ни минуты не сомневаясь, отдала бы ее ради вашего с ним благополучия… Но я не понимаю… не понимаю, почему ты так боишься всего лишь разговора? Ведь раньше ты позволяла мне с ним говорить… Хочешь, и сейчас я сама не скажу Вериангеру ни слова. Ты будешь переводить мои слова, как и раньше. Ну, поднимайся, Лиечка, я обещаю весь разговор будешь вести ты, все будет как прежде… Успокойся и встань, моя радость.
Я поднялась, перебирая в уме возможные доводы, позволяющие мне напрочь лишить Нику возможности общения с верховным магом, вплоть до моего глубокого обморока или сердечного приступа. Однако, учитывая, что верховный маг сам был неплохим лекарем и Ника знала об этом, действенным ни один из них не был.
В это время дверь распахнулась, и дворецкий доложил:
— К Ее Величеству Верховный маг Вериангер.
Услышав звук открывающейся двери, я моментально отошла за колонну так, чтобы дворецкий не видел меня, и нащупала в складках платья кинжал.
— Да, проси, — кивнула ему Ника.
Дворецкий скрылся, а я шагнула к Нике и, прошептав: "Что же ты наделала", молниеносным ударом пронзила ее сердце кинжалом. Глаза Ники удивленно распахнулись, и она беззвучно осела на пол, а я метнулась к потайному входу, чтоб через пару минут вновь войти в ее покои, только уже через парадные двери и с охраной.
Когда я вместе с охранниками ворвалась в покои правительницы верховный маг, стоя на коленях, сжимал ее в объятьях. Рядом валялся его окровавленный кинжал, и весь пол был залит кровью.
Охранники пораженно застыли. Они догадывались, что я не просто так потребовала командира личной охраны правительницы и еще шестерых лучших охранников, но увидеть такое явно не ожидали.
— Он убил правительницу! Взять его! — я указала рукой на Вериангера.
— Лия, ей еще можно помочь! Не мешай! — верховный маг обернулся, и я впервые в жизни увидела в его глазах мольбу.
— Чем помочь? Побыстрее прикончить? — гневно спросила я, и вновь махнула рукой начальнику охраны: — Взять его! И руки покрепче свяжите!
— Как же я не догадался… — тихо проговорил Вериангер, осторожно опуская Нику на ковер.
Охранники тут же шагнули к нему и, заломив руки, оттащили от правительницы. Он не стал сопротивляться. Я бросилась к Нике, приподняла голову. Слезы текли у меня по щекам:
— Мамочка, мама, не умирай! — шептала я.
И тут она тихо застонала и открыла глаза. Охранники замерли. Вериангер выпрямился и напрягся:
— Спроси ее, кто воткнул ей в сердце кинжал! — с напором потребовал он.
Я не посмела противиться. В эту минуту на душе у меня было так скверно, что я решила отдать свою судьбу на волю Ники и тихо попросила:
— Скажи, кто это сделал. Он будет казнен.
Ника долгим печальным взором посмотрела на меня, потом судорожно сглотнула и на эльфийском четко проговорила: — Будь счастлива, девочка моя. Береги Дэна. Отныне ты правительница.
По телу ее прошла дрожь, она прерывисто вздохнула, и я почувствовала, как отлетела ее душа. В рыданиях я повалилась ей на грудь, сжимая в объятьях уже мертвое тело. Охрана за моей спиной тихо вывела верховного мага.
Никто не смел меня беспокоить, и я долго рыдала над телом Ники. Мне было так плохо, что и не описать… Я потеряла даже больше чем мать, я потеряла любящего меня друга, готового простить мне все, даже собственную смерть. К вечеру я обессиленная и убитая горем, наконец, поднялась и, взяв себя в руки, отдала необходимые распоряжения насчет похорон. А затем пошла в подземелье, куда охранники заточили верховного мага.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
