болезни, тебе здесь больше не рады.
Не теряя ни секунды, Колтон ложится на ближайший смотровой стол, бросая на нас с Брэкстоном недовольный взгляд.
— Мне нужно пройти обследование.
Я кладу кончики пальцев на руку врача, останавливая его. Это моя работа — справиться с ним, так как он здесь ради меня. Я не могу продолжать убегать от него, как бы сильно мне этого ни хотелось.
Подыгрывая фарсу, я наклоняюсь над Колтоном.
— Что тебя беспокоит?
— У меня болит сердце, — говорит он.
Я напрягаюсь, когда мое собственное сердце колотится в груди.
— Когда у тебя появились симптомы?
— С того момента, как ты поцеловала меня.
Я хмурюсь.
— Колтон, будь серьезен.
Он кладет руку на сердце.
— Все изменилось с тех пор, как ты вошла в мою жизнь. Сначала мне было больно быть рядом с тобой и не иметь тебя, но как только я получил тебя, я познал истинное счастье. Только теперь это ушло, и мое сердце снова болит. Тебе следует унять эту боль. — Он расстегивает застежки своей рубашки, обнажая горло.
— Колтон… — я не нахожу слов, когда замечаю свою серебряную цепочку у него на шее.
— Почему у тебя это? — спрашиваю я, указывая на нее.
Он садится и берет мои руки в свои.
— Ты сказала, что это важно и что это напоминает о том, что нужно все делать лучше. Что ж, я верю, что это сделает то же самое для меня. Я могу и буду поступать с тобой правильно, сколько бы времени это ни заняло.
— Что это за кольца на ней? — Я изучаю кольца из розового золота, отмечая, что они слишком малы, чтобы носить их на моем или его пальце. — Украшение? — я спрашиваю.
Он качает головой и улыбается мне.
— Это будут манжеты на уши для нашей помолвки, если ты решишь, что все еще хочешь меня. Я попросил припаять их, чтобы я мог носить и держать их рядом. — Он вытирает мне лицо, и тогда я понимаю, что плачу. — Не плачь, намори. Если ты хочешь вернуть свое ожерелье, можешь получить его в любое время.
— Все в порядке, — хриплю я.
— Ты расстроил ее, — говорит Брэкстон, подходя и становясь рядом со мной. — Я этого не одобряю, Колтон.
— Это не входило в мои намерения, — говорит он, поднимая руки. — Ты же знаешь, я бы никогда не причинил ей вреда.
Уголки рта Брэкстона поджимаются.
— Да, сейчас.
Колтон кивает, его лицо мрачнеет.
Сейчас? Сейчас?
Я хватаю одну из рук Колтона и одну из рук Брэкстона. Затем я дергаю их не слишком осторожно.
— Что, черт возьми, происходит?
Глава 16
Оба мужчины переглядываются, и я стискиваю зубы, готовая задушить их обоих.
— Мне кажется, это он должен сказать тебе, — говорит Брэкстон. — Это его право.
— Что сказать? — спрашиваю я срывающимся голосом.
Лекарь вырывается из моей хватки и похлопывает по плечу в редком проявлении привязанности, оставляя меня в оцепенении. Он улыбается, еще больше ошеломляя меня, и уходит. Я переключаю свое внимание и гнев на Колтона, выражение лица которого непроницаемо.
— Думаю, это должен быть личный разговор, — тихо произносит он. Изящным движением он соскальзывает со стола и берет меня за руку. — Пойдем, намори. Я все объясню.
Как бы я ни хотела оказаться с ним наедине, мне нужно знать, что, черт возьми, Колтон от меня скрывает.
— Ты снова злоупотребляешь? — спрашиваю я, широко распахнув глаза. — Так вот в чем дело?
Колтон качает головой, и я почти сгораю от облегчения.
— Я не притрагивался ни к каким веществам. Даже к полдоре, которой время от времени наслаждаюсь.
Разговор между нами затихает, но это не помогает моему колотящемуся сердцу. Прикосновение Колтона к моей руке незначительно, ничтожно, и все же мне нравится это ощущение. Мне это нравится.
Как только мы оказываемся внутри его комнаты с крепко запертой дверью, я разрываю нашу связь и складываю руки.
— Что происходит?
— Пожалуйста, сядь, — просит он.
Мое беспокойство нарастает. Он явно обеспокоен тем, что новости, которые сейчас сообщит, заставят меня упасть. Сопротивление покидает меня, изматывая. Я так долго пыталась держать его на расстоянии, избегая внимания с его стороны, что просто устала.
Я устраиваюсь на кровати и скрещиваю ноги, бросая на него испытующий взгляд. Когда он колеблется, то жестом руки призываю его уже начинать. Колтон прочищает горло, и я наклоняюсь вперед в предвкушении.
— Ты беременна, Натали.
Моргаю. Один раз. Дважды. Еще три раза. Истерика, смешанная со смехом, бурлит в моем горле и изливается из горла. Звук эхом отдается в комнате, и я смутно осознаю, что похожа то ли на гогочущую ведьму, то ли на обезумевшую гиену. Я смеюсь до тех пор, пока слезы не стекают по моему лицу, но даже тогда не могу остановиться. Я падаю обратно на кровать, хрипя и вытирая лицо.
Колтон нависает надо мной, устраиваясь на кровати рядом со мной.
— Натали?
Я не пытаюсь сесть. Вместо этого глубоко вздыхаю, пытаясь задавить смех. Между икотой и хихиканьем мне удается выдавить из себя несколько слов.
— Нет.
Ну вот. Это объяснило ему, что к чему.
Колтон вздыхает и проводит пальцами по моим волосам, качая головой.
— Я не ожидал такой реакции от тебя.
— Потому что это смешно. — Я опираюсь на локти. — Я чертова медсестра. Разве ты не думаешь, что я бы знала, если бы была беременна? И, кроме того, ты никак не можешь узнать об этом раньше меня.
— Я не единственный, кто знает, — возражает он. — Брэкстон тоже в курсе.
Я усмехаюсь.
— Слушай, я понимаю, что ты хочешь быть со мной, но выдумывая всякую ерунду, ты только разочаровываешь меня. Беременна? Попытайся придумать что-нибудь другое
Колтон легонько кладет руку на мой плоский живот и смотрит на меня с такой нежностью и любовью, что у меня сердце замирает.
— Мой ребенок — это не то, о чем я осмелился бы шутить, даже чтобы задобрить тебя. — Колтон проводит большим пальцем по моему животу, улыбаясь уголками губ. — Когда Брэкстон впервые сказал мне об этом, я и сам с трудом поверил, так что не жду, что ты сразу же это признаешь.
— О, черт, — шепчу я. — Ты серьезно. — Я отталкиваю его руку, как будто это поможет избежать беременности. — Когда? Как?
Он смотрит на меня похотливым взглядом, заставляя мое лоно сжиматься.
— Я думаю, ты знаешь.
— Не это, — огрызаюсь я. — Как Брэкстон узнал об этом и когда он тебе рассказал?
— Когда ты потеряла сознание, Брэкстон сделал тебе сканирование, пытаясь определить причину и исключить какие-либо травмы. Тогда
