Десяток похоронок, четверо калек, вернувшихся с войны, и приходившие с фронта письма не смогли сколь-нибудь существенно повлиять на их мнение. Ведь во всем этом не было ничего необычного. Люди умирали всегда. Неосторожного человека беда поджидает даже на мягком ложе. Ну а уж написать можно все, что угодно — бумага стерпит. Увы, такова натура людская, и только переживший наводнение понимает, какой это ужас, и всегда готов потрудиться на строительстве дамбы. Даже если всем остальным его работа кажется бессмысленной тратой сил и времени…
Отведя группу от моста на более-менее безопасное расстояние, Корнеев приказал остановиться, укрывшись в дополнительной тени от какого-то палисадника. Здешний свечной заводик построили в километре от Дубовиц, вниз по течению. Пройти к нему можно было либо берегом, либо селом. Но протоптанная вдоль реки тропинка вела верхом по насыпи, а скрадываться рядом, практически на ощупь, не зная местности, пришлось бы до утра. И Корнеев решил идти открыто. Шансов наткнуться на вражеский патруль был гораздо меньше, чем риска, что кто-нибудь заметит странные силуэты на фоне посверкивающего звездами неба. К тому же, если караульная служба организована грамотным офицером, вдоль реки он тоже должен был выставить посты. Да и время поджимало все ощутимее. Выигранная ими фора таяла, как последний весенний снег.
Майор ни минуты не сомневался, что всего лишь через несколько часов, как только рассветет, по следу «Призрака» пойдут егеря и специально обученные антидиверсионные группы. Сюрприз, поджидающий фрицев в сторожевой башне, предупредит разведчиков и наверняка вызовет некоторую заминку в преследовании, но заодно и подтвердит, обнаружит их присутствие. Подскажет оберштурмбанфюреру Штейнглицу, что дичь попалась и капкан можно защелкивать. Поступить по-другому: не минировать башню, оставить тело товарища на поругание фрицам, не пытаться отомстить за его смерть, возможно, было логичнее, но неправильно. Не по-людски…
Поэтому разведгруппе надо поторопиться, чтобы к тому времени, как громыхнет, успеть и задание выполнить, и оказаться вне досягаемости смертельного кольца. Решение напрашивалось само.
— Маскировочные костюмы снять. Привести себя в надлежащий вид. Пойдем через деревню. Все, как с башней. Со встречными немцами в разговор не вступать. Радистку и Хохлова внутрь кольца… Если кто-то увидит, пусть сам строит предположения: кого и куда мы ведем? Двигаться уверенно, быстро, но без суеты. Напоминаю: огня не открывать ни при каких обстоятельствах. В случае боевого контакта работать только ножами. О готовности доложить через три минуты…
Корнеев все рассчитал верно. Небольшая группа эсэсовцев, во главе с офицером, конвоирующая гражданскую пару за пределы поселка, только при самом плохом раскладе могла кого-то удивить и насторожить. Но в данном случае судьба оказалась целиком на стороне разведчиков. Они не только удачно разминулись с армейским патрулем, но и ни один любопытный взгляд не проводил маленькую колонну из-за приподнятой занавески.
Выйдя на околицу мирно спящего селения достаточно далеко, чтоб их не было видно из окон крайних домов, но еще не слишком близко к объекту, так чтоб движение не заметила охрана заводика, майор опять остановил группу.
— Ну что, братцы биндюжники? Вон, впереди темнеет забор и крыша Объекта номер два. И нам до рассвета надо попасть внутрь, не поднимая тревоги. Какие у кого будут соображения?
— Может, с пристани зайдем? — неуверенно предложил Гусев. — По воде?
— Стал бы я фрицам представление у моста устраивать и рисковать жизнью Лейлы, если б мы могли здесь переправиться… — проворчал Корнеев. — Тут бы сразу и перешли реку вброд, безо всяких фокусов, — и объяснил понятнее: — На пристани постоянный караул. Я его еще сверху, от башни, заприметил.
— А если часовому тоже интересный фокус с девушкой показать? — как бы размышляя вслух, произнес Пивоваренко. — Если те, на мосту, нашу переправу проморгали, то здесь уж и подавно ничего не заметят…
— Я не хочу больше обнажаться перед фрицами! — насупилась радистка. — Второй раз я не выдержу.
— Никто и не говорит о раздевании, — успокоительно дотронулся до плеча девушки десантник. — Я вообразил себе погоню двоих солдат за селянкой, происходящую в поле зрения часового. Девушка убегает, немцы пытаются ее догнать, ругаются… Любой отвлечется. Главное — к посту не приближаться.
— Мысль, сама по себе вовсе не глупая, — кивнул Корнеев. — Но жизнь, Олег, не «мизер» в преферансе, повторения не любит. Обязательно какую-то подлянку подсунет. Чтобы не расслаблялись…
— К примеру? — не хотел отказываться от придуманной затеи Пивоваренко.
— Легко: шум хоть и небольшой, а поднять придется, верно? А как мы можем быть уверены, что кроме нужного нам часового, этот спектакль больше никто не захочет посмотреть? Ты знаешь график и маршруты передвижения остальных патрулей? А сколько человек в охране завода? Отделение? Больше? Где они сейчас? Вдруг скучают неподалеку? И в самый неподходящий момент вся эта толпа ринется на помощь?
— Я тут вот о чем подумал, командир… — почесал затылок старший лейтенант Гусев.
— Говори, не мнись…
— С одного боку, ты, безусловно, прав, а с другого — почему именно скрытно? У нас какая цель? Разузнать и доложить. Осталось всего два объекта проверить. До рассвета — часов шесть. Вполне выполнимо. В полночь снимаем часовых у завода, быстро осматриваем склад и, при необходимости продолжать поиск, выдвигаемся к монастырю. До того времени, как новая смена поднимет гарнизон в Дубовицах по тревоге, у нас часа два форы будет. Путь до святой обители займет не больше часа. Легко успеваем проверить и с полученным результатом выйти в эфир. Все — поставленная задача выполнена.
— Лихо, — вроде одобрительно кивнул Корнеев. — Прямо как кавалерийский наскок в гражданскую. Считаешь, что наглость — второе счастье диверсанта?
— Кто не рискует… — развел руками Гусев.
— Ваня, Ваня… Я так понимаю, что ничему тебя жизнь не научила. Да — задание мы выполним, а дальше? Как выбираться станем, если фрицы на нас со всех сторон насядут? Или тебе лично героически умереть не терпится? Тогда о товарищах подумай. Ты же офицер, привыкай о людях заботиться. А то так и будешь в одиночестве из рейдов возвращаться!
— Зачем ты так, майор? — обиделся тот. — Я же…
— Извини, Иван, — похлопал его по плечу Корнеев. — Это больно. Но для твоей же пользы стараюсь… Крепче запомнишь. Выполнение задания — самое важное и необходимое условие, но и вернуться живыми совсем не лишнее. И даже не из-за человеколюбия, а по тактическим соображениям. Чтоб предоставить в распоряжение командования отряд опытных разведчиков. Задание-то у штаба фронта не последнее. А с кем прикажешь воевать дальше, если каждый раз по группе в землю укладывать? То-то же… Еще во времена Суворова знали, что побеждают не числом, а умением. Поэтому приказываю думать… Всем думать! Время пошло.
* * *
— Кузьмич, это ты, что ли, там лазаешь? — окликнул старшину едва слышный шепот. — Двигай сюда.
— Я… — удивился Телегин, подходя ближе, и прибавил уважительно: — Ну у тебя, Степаныч, и слух. Лучше, чем у соболя.
— Зачем прислушиваться, если от тебя махоркой за версту несет, как от табачной фабрики. Ты ж по ветру шел…
— Ну да… — согласился старшина. — Чего мне от своих товарищей таиться?.. Но за намек спасибо, надо запомнить. Вдруг среди фашистов тоже какой-нибудь некурящий фриц попадется. Совсем я на войне охотничий навык подрастерял. И ведь курить только на фронте начал. М-да, обязательно надо бросать. А то, когда война закончится, все таежное зверье мне кукиш издали показывать станет. Как тогда план по пушнине выполнять?
— Это еще не страшно… — хмыкнул ефрейтор Семеняк. — Как-нибудь обойдется. Другое важно. Чтобы фронтовики в мирное время, прогуливаясь под ручку с барышней и выйдя на простреливаемое пространство, по привычке окапываться не начинали.
— Не знаю, как насчет окопчика, а при звуке авиационного мотора, думаю, многие долго еще на пузо плюхаться станут.
Оба тихонько и грустно рассмеялись, представив себе такую картину.
Грустно, потому что оба понимали, как покалечила, покорежила война человеческую психику. И все же смешно. Потому что происходить эти курьезы будут с теми, кто доживет до победы. Доживет!..
— А ты чего так быстро воротился? И часа не прошло… Или прав командир по поводу собак?
— Нет, тут другое. Я, кажется, нашел именно то, что мы искали. Андрей где?
— Рядом с остальными, — мотнул головой за спину Семеняк. — Только-только уснул. Может, не стоит будить? Пусть отдохнет чуток.
— Это не нам решать, Степаныч… Обязан доложить. А там пусть себе хоть и до утра дрыхнет…
