одолевали кошмары или чтобы то не было.
Голова девушки покоится в изгибе моей шеи, горячее прерывистое дыхание обдает кожу, в то время как руки лежат на моей груди, все еще сжимая ворот футболки. Каждый раз, когда я хоть на сантиметр двигался, Мира вздрагивала, будто я сейчас уйду и сильнее вжималась в меня.
Макс тихо подходит к нам и присаживается на корточки. Подносит руку к щеке Миры, но не касается ее, лишь сжимает ладонь в кулак и закусывает губу с такой силой, что она наливается кровью. Под глазами друга залегли синяки, а лицо бледное словно мел. Его взгляд наполняется тревогой, когда наталкивается на царапины, оставленные ею на собственном плече: ранки в форме полумесяца от того, как сильно впивались ее ногти.
— Давай я отнесу ее в комнату, — шепчет Макс, вновь протягивая руки к Мире.
— Она проснется, — одной рукой крепче обнимаю ее за талию, а второй провожу по макушке, прижимая ее к себе.
Не хочу отпускать.
Макс помогает мне встать, поддерживая спину и Мира прерывисто вздыхает, когда я выпрямляюсь и делаю несколько шагов. Друг порывается переложить ее в свои объятья, но я упрямо следую с девушкой в руках в комнату. Аккуратно укладываю ее на постель, чтобы не разбудить и когда мои губы находятся в нескольких сантиметрах от ее виска, сдерживаю себя, чтобы не поцеловать ее. Мне хочется лечь с ней рядом, обнять и сделать все, чтобы она улыбалась, кричала на меня, прожигала сердитым взглядом и стала той Мирой, которую я видел на протяжении всего этого времени. Сейчас она хрупкая, разбитая и такая беззащитная, что только мысль о том, чтобы оставить ее кажется преступлением.
Нехотя отстраняюсь и накрываю ее легким пледом, лежащем на самом краю кровати. Стоит мне сделать шага назад, как Макс присаживается на корточки, аккуратно убирает несколько прядей с ее лица, а затем нежно целует в лоб и что-то шепчет на ухо.
Покидаю комнату, чтобы друг мог побыть рядом с той, которая ему дорога.
Я давно живу с чувством потери. Мне казалось, принимая решение стать одиночкой, изгоем, я поступаю мудро. Но ошибался. Одиночество стало моим спасением и смыслом жизни, но также — это мое проклятье.
— Что произошло? — раздается позади меня натянутый голос Макса.
Киваю на снимки все еще разбросанные на полу. Друг наклоняется, собирает их и даже не удостаивает взглядом. Резким движением он запихивает фотографии в остатки бумажного конверта, а затем разворачивается и устремляется к себе в комнату.
— Макс! — я следую за ним. — Объясни какого черта происходит?
— Богдан, извини, но это тебя не касается, — он швыряет конверт в верхний ящик комода и отворачивается к окну.
— Это еще как меня касается! — вылетает из моего рта прежде, чем я успеваю подумать.
На самом деле, это действительно меня не касается. Мира для меня совершенно посторонний человек. Но это не Макс просидел полночи прижимая к себе ее хрупкое тело. Не он даже сквозь сон шептал, что все будет хорошо. Не он давал обещание, что никому не позволит обидеть.
Я уже давно понял, что Миру кто-то обидел. Возможно, кто-то вроде меня. Напыщенный самовлюбленный мудак, думающий только о собственном удовольствии. Тот, кому плевать на чувства и мысли других. Секс на одну ночь? Конечно же, да! Узнать девушку прежде, чем выставить ее за дверь? Да никогда в жизни.
Но отчего-то мне кажется, что все намного глубже. Слова Миры не выходят из головы.
Ты не можешь вновь меня забрать. Мне снова будет больно.
Найти бы отморозка и вытрясти из него всю душу. Далеко ходить не надо, стоит всего лишь посмотреть в зеркало.
— Богдан, просто забудь, ладно? — Макс оборачивается и в его глазах отчетливо видна усталость. — Просто сделай вид, что ничего не произошло. Мира не любит, когда посторонние видят ее слабость.
Посторонний… Слово больно режет слух, но мои чувства сейчас не важны.
— Что на снимках? — настаиваю я.
— Не важно, — стоит на своем Макс. — Это уже моя проблема. Не влезай туда, за что не готов взять ответственность.
— Ей было страшно, — в ушах все еще стоит испуганный крик, когда я коснулся ее и мольбы не причинять ей боль. — Я пришел домой и услышал плач, — каждый мускул в теле натягивается и мне вновь хочется отправиться в зал, чтобы излить всю свою злость.
— Знаю, — хрипло отзывается он. — Я благодарен тебе за то, что ты спас Миру, но прошу, не разрушай ее. Я не смогу еще раз собирать ее по осколкам. Чтобы между вами не происходило просто забудь. Ты не готов к такому.
Больше не произнося ни слова, он уходит к Мире, оставляя меня одного.
* * *
На следующее утро я наливаю себе кофе и возвращаюсь к обработке фотографий, которые сделал перед самым отъездом из Нью-Йорка. Майк прислал очередное письмо с подробностями выставки и требованием, чтобы я немедленно возвращался домой. Пролистываю несколько снимков, но не нахожу в себе силы вновь взяться за работу. В голове полный хаос после бессонной ночи.
Мира проспала практически весь вчерашний день, вставая только для того чтобы привести себя в порядок и вернулась к себе в комнату. Макс тоже не выходил от нее и изредка до меня доносились ее тихие всхлипы и шепот друга. Я сдерживал себя, чтобы бесцеремонно не ворваться в комнату, схватить ее в охапку и стереть грусть с ее глаз.
— Доброе утро, — раздается надломленный хриплый голос в утренней тишине.
Поднимаю голову и замечаю Миру. Она неуверенно переминается с ноги на ногу в кухонном проеме, опустив взгляд в пол.
— Доброе, Колючка, — слова так легко слетают с языка.
Ее губ касается легкая улыбка и она делает шаг вперед.
— Я смотрю у кого-то бессонная ночь, — она кивает на полный кофейник.
— Вроде того.
— Может ты еще и завтрак приготовил? — достает из шкафа кружку и наливает себе кофе.
Мира стоит спиной ко мне, все еще избегая моего взгляда. А мне хочется подойти ближе, обнять ее и притянуть к себе, чтобы вдохнуть ее приятный аромат и убедиться, что с ней все в порядке.
— Подумал мало ли ты захочешь проявить чудеса кулинарии, — стараюсь говорить непринужденно, поддерживая легенду, что все в порядке.
— Пожалуй, последнее о чем я думаю — готовка. Но я бы с радостью что-нибудь съела, — Мира становится вполоборота прижимая к груди кружку с кофе. — Макс проснется и сходит за завтраком.
— Зачем ждать, если мы можем организовать сами.
Богдан, тормози. Тебе это совершенно не нужно.
