Ты что, собираешься это сборище охламонов взять на иждивение? С тех пор как ты у нас появилась, они вообще в магазин перестали ходить, Марусенька даже забыла, как яйца варить, все только сидят – голодные – и ждут, когда ты придешь с работы, принесешь фруктов, мороженого и напечешь румяных блинчиков, чтобы до поздней ночи пить кофе-гляссэ!..
Тася ничего не ответила. Она только молча – влюбленными глазами – глядела на мальчика и вся светилась от пяток до макушки. Ну, и мы за ней вслед залюбовались им – какой он все-таки получился славный бутуз.
Тут Рита вступила в общий нестройный хор:
– Даю на Луну полторы тысячи из своего похоронного фонда! – воскликнула она. – Завтра же сниму со сберкнижки и отдам.
– Вы, Маргарита Степановна, не беспокойтесь, – обрадовался Кеша, – я вас, если что, не оставлю грифам на растерзание!
– До чего ты самоотверженная теща! – восторженно заметил Фима.
А мальчик добавил:
– Теперь тебе придется жить вечно!
Он сделал еще несколько попыток вышибить из Кешиной головы этот неудачный финансовый план. Но куда там! Всклокоченный, сияющий, тот уже был в седле. Тишину нарушали лишь дробь копыт о примятую траву и потрескивание кустарника, задевавшего деревянные стремена.
Пришлось мальчугану опять раскошелиться.
– А у меня, – говорю, – совсем денег нет.
– Это тебя и спасло от разорения! – весомо произнес Кеша.
Что делать, каждый исходит из своего мировосприятия, а внешние силы могут быть достаточно мощными, чтобы остудить солнце и раскалить луну. Но убежденные последователи не позволят им влиять на свою практику.
Поэтому Иннокентий, имеющий мужество жить, как гонимый лист осенний, немного обалдев от возбуждения, с новой силой принялся разгадывать тайну своей жизни.
Я же, пока суд да дело, решила временно не платить за электричество, отопление, поскрести по сусекам и хотя бы немного субсидировать Риту. А то она собралась на день рождения к Тильде Осиповне, а у самой ни сольдо.
– Зачем ты нам отдаешь деньги, зачем? – трагически произнесла Рита, когда я к ним заглянула по дороге, собравшись на прогулку в цветущие монастырские майские сады. – Ты наша дочь, ты нас должна обдирать!
Она скрылась из виду и вышла, держа перед собой веник. Я даже не успела подумать, не вздумала ли Маргарита меня веником огреть. Но она заявила:
– Вот, Фима купил. Это же всё травы, на них растут шишечки. Я преподнесу его со словами: Тильда, дорогая, это тебе букет! Плюс прекрасный хлопчатобумажный пододеяльник. Фима! Отдай мой китайский пододеяльник, который мне подарило русское государство!.. На нем написано: «У нас очень хорошая репудация в России!» Чего это ты там вычеркиваешь, не нас ли – из своего сердца? – спросила она певуче, проплывая мимо Серафима – тот редактировал монографию своего дышавшего на ладан Института Международного рабочего движения «Мог ли сохраниться СССР и что бы тогда было?». – До свидания, друзья, увидимся ли мы вновь, не знаю, – сказала Маргарита, взгромождаясь на велотренажер.
– До свидания, до встречи, – ответили мы и помахали ей вслед.
Тильда жила в Златоустинском переулке – в глубине, за старыми тополями, в большом розовом доме буквой «П» на пятом этаже. Риту она встретила в карибском тюрбане и в платье из ткани в мелкий букетик – кубинская мода времен войны, пришедшая к нам из американского фильма сороковых годов – «Викенд в Гаване» с Кармен Мирандой, безумно популярной бразильской красавицей. Все пытались тогда раздобыть чулки загорелого кубинского тона. Отсутствие чулок на черном рынке компенсировали швом, нарисованным прямо на ноге простым карандашом.
– Какая прелесть! – воскликнула Рита. – Это римейк? Или вы сохранили – с тех самых пор?
– Я дружила с портнихой, которая обшивала Шульженко, – доверительно сообщила Тильда. – Платье и тюрбан мне перепали от самой Клавы, когда та посчитала, что они морально устарели… Боже мой, Маргарита, какой обворожительный букет… Я его поставлю в вазу. Ха-ха-ха, – рассмеялась Тильда, – «хорошая репудация в России», спасибо, золотая вы моя, а то я что-то совсем засиделась без подарков… Сегодня я пошла в сберкассу, – она рассказывала уже за столом, накладывая Рите в красивую фарфоровую тарелку салат «оливье», придвигая поближе красную икру и шпроты. – А там стоял мужчина в очереди – вот он мне и говорит:
«Как вам идет этот головной убор! Вообще вы хорошо выглядите. Какое ваше поколение – молодец!» А сам такой ухоженный, холеный. «Мне девяносто лет», – я сказала. А он: «Ну и что! У вас глаза блестят. Хотя я женщинам никогда не делаю комплиментов!» – «Почему?» – я спросила. А он ответил: «У меня на баб аллергия!» Раньше, – сказала она, разливая кагор в хрустальные бокалы, – у меня был третий номер бюста – пышный третий, рвущийся из чашек. А теперь – тоже третий – но такой, усевший.
– Лучше это называть не усевший третий, – отозвалась Рита, – а – рвущийся из чашечек второй.
– Ни шагу назад! – по-гусарски воскликнула Тильда. – Вы знаете, что за мной в свое время ухаживал Лемешев?
– С Лемешевым в моей жизни связана смешная история, – сказала Рита. – Когда началась война, мы эвакуировались в Казань. Я там поступила в университет. И вот одна девушка меня спрашивает: «Ой, ты из Москвы?» Я говорю: «Да». – «А ты Лемешева знаешь?» – «Знаю». Мне все завидовали. И вот однажды мы с ней идем по Казани, вдруг видим – Лемешев. Она: «Лемешев! – шепчет. – Лемешев!» Я: «Да, это Лемешев!» А он идет нам навстречу. Что делать? Я говорю: «Сергей Яковлевич! Здрасьте!» Лемешев – удивленно: «М-м… здрасьте!» – «Вы из Москвы?» – «Да-а». – «Ну, как там, в Москве?» – «М-м, ничего…» А сам идет, не останавливаясь. Я говорю: «Ну, хорошо, до свидания!» – «До свидания!» – он мне ответил.
– Ха-ха-ха! – рассмеялась Тильда. – Значит, доказали?
Тут раздался телефонный звонок. Это Марианночка – со своими запоздалыми поздравлениями. Она не смогла прийти, потому что переживала ужасную полосу неудач. Пошла на фабрику Бабаева на экскурсию и объелась там шоколада. Пошла в «Ленинку» – простудилась. А вчера отправилась в поликлинику, по дороге встретились две незнакомые женщины, спросили заботливо, куда она держит путь?
Марианна им ответила.
– Нельзя таким стареньким, – ей сказали, – одним в поликлинику ходить. Мы, докторши вашей районной поликлиники, в виде исключения проведем медосмотр у вас на дому.
И хотя она шастала повсюду без посторонней помощи, взяла их, зачем-то привела домой, те вынули фонендоскоп, все честь по чести, но пока одна слушала биение горячего сердца Марианны, другая по-быстрому обчистила квартиру.
– А я-то у нее денег хотела одолжить! – крикнула Рита. – Мы внуку квартиру покупаем.
– И правильно делаете! – ответила Тильда Рите, продолжая телефонный разговор. – Теперь в
