Илл. 47. Древо медицины
Как и в мандале пяти дхьяни-будд, каждый элемент представляет собой весьма многозначный символ, и значение его меняется в зависимости от того, к какому уровню эта схема применяется. Так, если мы хотим с ее помощью изобразить циклические изменения в макрокосме, то акаша выступит в качестве оси и центра этих изменений; вода будет символизировать утро, весну, восток, начало процесса развития; земля – день, лето, юг, максимальную точку развития процесса, максимум активности; огонь – вечер, осень, запад, начало процесса упадка; воздух – ночь, зиму, север, полный упадок, минимум активности. Пять стихий, или пять токов космической энергии, передают воздействия планет солнечной системы организму человека, как и всякому другому живому организму, так что эта схема универсальна. Каждая из стихий или энергий воздействует на строго определенную структуру человеческого тела, в котором все органически связанные системы состоят из плотного и полого органа.
В этой системе с элементом воды в организме человека связаны печень, желчный пузырь, глаза, мышцы, эмоция гнева. С этим элементом также связаны кислый вкус, белый цвет. Ему соответствует процесс рождения, а из сторон света – восток. Соответствия такого рода установлены и для остальных четырех элементов, символизируя одну из пяти систем организма, одну из пяти эмоций, один из пяти вкусов, один из пяти цветов, одно из пяти изменений, одну из пяти сторон света (в которые кроме четырех направлений входит также центр). И все вещи и явления в мире классифицируются в соответствии со своим элементом. Фактически невозможно найти ничего, что не вписывалось бы в схему пяти элементов, ибо это универсальная модель вселенной и человека.
Далее, в строгом соответствии со временем энергия циркулирует в организме по так называемым меридианам. Основных меридианов двенадцать, полный круг циркуляции энергии по этим меридианам длится 24 часа, то есть ровно сутки, и максимум напряжения энергии в каждом из меридианов длится ровно два часа. Меридианы – это линии, по которым располагаются «жизненные точки» или «норы духа»; через эти точки происходит энергетическое взаимодействие человека с внешней средой, энергообмен между человеком и космосом. Болезнь возникает как следствие нарушения такого обмена, и тогда в определенную точку наносится укол.
Европейская медицина, познакомившись с восточной методикой лечения посредством прижигания или иглоукалывания определенных точек на теле человека и животного, не нашла никаких физиологических соответствий меридианам и очень долго отвергала как само существование меридианов, так и, тем более, учение о пяти элементах-энергиях. Дело в том, что ни пять основных стихий, ни линии меридианов вовсе не выражены в нашем видимом теле, но проявлены лишь в тонком теле, само существование которого для современной медицины представляет собой абсолютный нонсенс.
Жизненная энергия – это та самая ла в тибетской культуре и прана в культуре индийской. Здесь главное тхикле, относящееся к уровню дхармакайя, порождает множественные более плотные тхикле, и все они как раз и составляют ла, жизненную энергию человека, циркулируя в жизненных сосудах тонкого человеческого тела. Ла максимально проявляет свои потенциалы лишь в определенных точках живого тела, с которыми и оперирует акупунктура, причем эти точки отнюдь не постоянны, они меняются в зависимости от дня лунного месяца. Поэтому врач должен учитывать периоды кульминации и периоды затухания потенций ла.
Традиционная тибетская и вся восточная медицина исходит из того, что между пятью элементами существуют различные виды связей, и все эти связи представлены в человеческом организме. Нарушение любой из связей ведет к болезни, так как при этом в организме утрачивается необходимое равновесие. Воздействие на точку контакта организма со средой восстанавливает нарушенный энергетический баланс организма и среды. Лечение решает задачу восстановления правильных связей между элементами, для чего необходимо учитывать все связи организма и космоса.
При этом традиционная восточная медицина никогда не работает с абстрактной болезнью, всегда лишь с индивидуальным случаем, а выход на индивидуальные свойства и особенности человека осуществляется с помощью астрологии, на которую в конечном счете замыкаются все данные тибетской медицины. Без астрологии этой медицины просто нет. Помните, что творилось на земле, когда Манджушри спрятал от людей астрологические тексты? Хаос тогда воцарился в Тибете, и вымерли бы там люди, если бы Падмасамбхава не вернул им астрологические руководства. Выход медицины на астрологию чрезвычайно сложен, да и не афишируется он носителями древнего знания, оставаясь достоянием мудрецов.
Только связь медицины с астрологией может дать целостную картину взаимосвязей, столь необходимую для выбора точек, на которые необходимо воздействовать в каждом конкретном случае, дать возможность учесть все связи. Но как может научиться этому врач-рефлексотерапевт? Современный европейский – никак, а вот врач тибетской культуры имеет для этого все необходимое.
Особенностью принятого на Востоке исследовательского подхода является изучение всех функций организма в целом, а не отдельных органов. Но чем сложнее функция, тем труднее ее понять и объяснить с помощью аналитического разложения на составные части, сложную функцию проще научиться сразу воспринимать как целое. То есть нужно развивать у исследователя способность целостного видения, а это, в сущности, означает формирование таланта, который никак не исчерпывается только навыками мышления, но сопряжен с целостной структурой личности. Именно личность в целом формировалась в традиционной восточной системе обучения, в том числе и в обучении врача.
Чтобы почувствовать специфику этих знаний и навыков, остановимся коротко еще на одной характерной черте тибетской медицины – пульсовой диагностике, без которой традиция считает невозможной работу врача. Древние сравнивали пульс с ощущениями, прикосновениями, звуками, зрительными восприятиями. Так, например, поверхностный пульс напоминал им колыхание перьев птицы при очень слабом ветре или плавание по воде кусочка дерева, длинный пульс описывался как ни большой, ни маленький, напоминающий движение пальцев по бамбуку, и т. п. И решительно ничего более определенного ни одно традиционное руководство об этом не сообщает, придавая каждому описанию исключительно субъективный характер.
Для человека, владеющего пульсовой диагностикой, такое описание является вполне достаточным, более того, единственно возможным. То, как именно ставится диагноз с помощью этого метода, нельзя объяснить даже самому себе. Этому методу нельзя научиться с помощью книг, его может передать тебе только Учитель. Причем в процессе обучения желательно иметь контакт только с Учителем, все другие контакты считаются излишними и резко отсекаются. После смерти Учителя, когда он передал ученику свое знание – неважно, все или лишь часть, – человек должен развивать только свои собственные потенции, черпать новое только из самого себя, идти только своим собственным путем.
Личность врача
Для такого постижения знания необходимо быть личностью, и одной из основ восточной методики воспитания личности является постоянный риск. Кроме того, знание такого типа в принципе неотделимо от своего применения. В традиционном Тибете нет и не может быть отдельно взятой фигуры теоретика и отдельно стоящего практика, применяющего теорию в деле. Чем выше уровень теоретического знания, тем более высокого уровня практиком непременно является его носитель. Впрочем, там вообще нет таких понятий и реалий, как теория и практика. Знание и его использование неразрывно слиты, в том числе и в процессе обучения, теория принципиально не может существовать вне практики, и такое знание есть мудрость. В противном же случае мы получаем науку – занятие пустое с точки зрения современного представителя традиции древнего тибетского знания. Это взгляд на метод изнутри, взгляд человека, действительно владеющего этим методом, способного к личному творчеству внутри жестких канонов древнего знания.
Впрочем, о таких людях я могу рассказать. Во время командировки в Монголию я познакомилась со стажирующим в монгольской клинике болгарским хирургом, врачом европейской школы, а заодно и с его сопровождающим, молодым монгольским врачом, работающим в той же клинике. У этого юноши с необычайно одухотворенным лицом и горящими глазами была трудная судьба. Дело в том, что он освоил древнюю монголо-тибетскую медицину под руководством Учителя, который был старым и мудрым человеком. Юноша был очень способен и чист душой, но слишком горяч нравом, а у старика было мало времени для его обучения, так как настала его пора уходить из мира страданий. Юноша был не вполне готов к принятию знаний, но являлся лучшим и ближайшим учеником, и старик должен был либо унести весь опыт с собой в могилу, либо передать его этому единственному ученику. Учитель рискнул и передал свои знания, рассудив, что мудрость придет к юноше с годами, и с миром ушел в смерть. Молодой человек, уже имевший диплом врача европейской школы, пришел в клинику и стал ставить диагнозы по пульсу, однако не мог объяснить коллегам, как он это делает, ибо то были мгновенные вспышки интуитивных озарений. Диагнозы всегда были точны, но коллеги невзлюбили юношу и стали считать его просто психически больным, регулярно доводя это до его сведения. Юноша очень страдал, а болгарский хирург не уставал изумляться происходящему. Ведь он сам оперировал и неоднократно свидетельствовал, что диагнозы его молодого друга были не в пример точнее диагнозов его больничных коллег, – почему же никто не хотел ему поверить?
