– В тысяча семьсот пятнадцатом году, – возразил незнакомец, – астрономы Лувиль и Галлей приняли за лунные явления феномены, происходившие в слоях земной атмосферы и вызванные болидами и метеорами. Вот что ответили ученые на сообщение об этих фактах и что теперь я вам повторяю!
– Пусть так! – нисколько не смущаясь, отвечал Ардан. – Теперь сошлюсь на Гершеля, который в тысяча семьсот восемьдесят седьмом году наблюдал множество светящихся точек на поверхности Луны.
– Не отрицаю, но он оставил этот факт без объяснения. Сам Гершель не решился на основании его доказывать существование лунной атмосферы.
– Превосходный ответ! – воскликнул с увлечением Мишель Ардан. – Вы, я вижу, очень сильны в селенографии.
– Весьма силен, милостивый государь, и добавлю вам, что первоклассные астрономы, Бэр и Мэдлер, которые подробнее всех исследовали ночное светило, пришли к выводу о полном отсутствии на нем атмосферы.
По рядам аудитории пробежал трепет. Доводы странного незнакомца начали, по-видимому, влиять на общее мнение.
– Пойдем дальше, – хладнокровно продолжал Мишель Ардан. – Что вы ответите на следующий весьма веский довод? Известный французский астроном Лосседа, наблюдая затмение восемнадцатого июля тысяча восемьсот шестидесятого года, констатировал, что края закрытого Луной солнечного диска казались закругленными и усеченными. Такое явление могло произойти вследствие преломления солнечных лучей в лунной атмосфере. Другого объяснения быть не может!
– Но достоверен ли этот факт? – с живостью переспросил незнакомец.
– Абсолютно достоверен!
Новое движение в аудитории, обрадованной успехом своего любимца. Незнакомец молчал. Не кичась победой над противником, Ардан продолжал свою речь самым простодушным тоном:
– Вы видите, уважаемый сударь, что нельзя решительно отрицать существование лунной атмосферы. Вероятно, эта атмосфера очень разрежена, обладает чрезвычайно малой плотностью, но с научной точки зрения приходится признать ее существование…
– Только не на лунных горах, с вашего разрешения! – возразил незнакомец, который еще не думал сдаваться.
– Быть может, но в долинах она есть, даже если ее высота не превышает несколько сотен футов.
– Во всяком случае, советую вам принять меры предосторожности, потому что ваш лунный воздух окажется невероятно разреженным.
– О, дорогой мой, на одного человека хватит! К тому же, добравшись туда, я буду соблюдать возможную экономию воздуха и постараюсь дышать лишь в редких, особых случаях.
Разразился оглушительный взрыв хохота. Незнакомец гордо, с вызывающим видом оглядел собрание.
– Итак, – непринужденно продолжал Мишель Ардан, – вы со мной согласились, что на Луне есть некоторая атмосфера. А если так, то должно быть хоть «некоторое» количество воды. Это обстоятельство лично меня весьма радует. Кроме того, любезный мой оппонент, позвольте вам сообщить еще одно соображение. Ведь мы знаем одну только сторону лунного шара, которая обращена к Земле, – и если на этой стороне очень мало воздуха, то, быть может, на другой его вполне достаточно.
– Это почему?
– А потому, что Луна под влиянием земного притяжения приняла форму яйца, которое обращено к нам своим более острым концом. С этим предположением согласуются и вычисления Гагзена, доказывающие, что центр тяжести Луны лежит в ее заднем полушарии. А отсюда, в свою очередь, следует, что главная масса лунного воздуха и воды должна была устремиться на противоположную сторону земного спутника еще в первые дни творения.
– Чистейшая фантазия! – воскликнул незнакомец.
– Напротив! Чистейшая теория, опирающаяся на основные законы механики, и я не вижу возможности ее опровергнуть. А потому обращаюсь ко всем слушателям и прошу поставить на голосование вопрос: возможна ли на Луне жизнь, подобная той, которая существует на Земле?
Долго не смолкавшие рукоплескания трехсот тысяч слушателей встретили это предложение. Противник Мишеля Ардана хотел еще говорить, но его никто не слушал. Градом посыпались на него крики и угрозы.
– Довольно! Довольно! – кричали одни.
– Гоните его в шею! – вопили другие.
– Вон! вон! – ревела разъяренная толпа.
Но незнакомец стоял неподвижно – только схватился за перила эстрады – и с вызывающим видом ждал, пока буря утихнет. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы Мишель Ардан жестом не успокоил расходившиеся страсти.
Он был слишком великодушен, чтобы оставить своего соперника беззащитным перед толпой.
– Быть может, вы желаете сказать еще несколько слов? – обратился он к незнакомцу самым любезным тоном.
– Да! Сто, тысячу слов! – ответил незнакомец запальчиво. – Или нет, только одно! Упорствовать в таком намерении может только человек…
– Неосторожный? Неужели вы считаете меня неосмотрительным, ведь я потребовал от моего друга Барбикена заменить круглую бомбу цилиндро-коническим снарядом, чтобы в пути не вертеться как белка в колесе?
– Но вы забываете, несчастный, что толчок при вылете ядра разнесет вас в клочья!
– Дорогой мой оппонент, вот теперь вы попали в цель: это самая настоящая и даже единственная опасность. Однако я верю в изобретательный гений американцев и убежден, что они что-нибудь да придумают.
– Ну а жар, который разовьется при страшной скорости снаряда от сопротивления атмосферы?
– О, стенки снаряда достаточно толсты! К тому же я мигом перелечу через атмосферу!
– Ну а съестные припасы? Вода?
– Я рассчитал, что могу захватить припасов на целый год, а в пути я буду находиться лишь четверо суток.
– А чем дышать в пути?
– Можно химически очищать воздух!
– А удар при падении на Луну, если только ядро до нее долетит?
– О, этот удар будет в шесть раз менее силен, чем при падении на Землю, потому что лунное притяжение в шесть раз слабее земного.
– Но и этого удара хватит, чтобы разбить вас вдребезги, как стекло!
– А что мне помешает ослабить силу падения при помощи ракет, которые я буду пускать в нужное время?
– Но, наконец, допустим даже, что вы преодолеете все опасности и все сложится так невероятно удачно, что вы долетите до Луны здоровым и невредимым, – каким образом вы оттуда вернетесь на Землю?
– А я совсем не вернусь!
При этом ответе, простота которого еще резче подчеркивала героизм Мишеля Ардана, все собрание точно онемело. Это молчание было красноречивее всяких криков восторга. Незнакомец воспользовался тишиной, чтобы высказать последний протест.
– Но вы неизбежно убьете себя, – выкрикнул он во весь голос, – и ваша смерть будет смертью безумца! Она даже ничего не даст науке!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
