пресс-конференция, страница в сети, видео на ютубе, требование увольнений, звонок прокурору округа, онлайн-петиция, организация сбора пожертвований. Расследователь исчезал. Том устраивал себе каникулы и уходил в поход. Ула запиралась в комнате в мотеле и смотрела телевизор. Джексон ехал проведать мать. Они ждали следующего задания, нового назначения.
Они называли пиар-отдел “группой улыбок”. А главного по Всемирной паутине дразнили пауком.
Кэрол. Она стала какой-то странной – еще страннее, чем раньше (хотя она с самого начала была слегка того). От нее ушла девушка. Потом остановили за вождение в нетрезвом виде и отобрали права. Увидев, кто звонит, она подумала: ну что еще?
Донни. Это он первым запустил волну с вазектомией, и она распространилась среди расследователей как болезнь. Хитер даже перевязала себе трубы, а это гораздо более сложная операция.
Рэй. Ему позвонили в конце рабочего дня, когда он вышел из птичника и направлялся к машине, что-то бубня себе под нос. За мусорными контейнерами – голые поля, в них падает солнце, и птичники через дорогу горят красным. Когда он видел Аннабел в последний раз, он зашвырнул в стену стулом и ушел. Но на звонок ее ответил.
Рон. Он был старая гвардия, поколение Икс. Эти молодые выводили его из себя. Миллениалы были нытики и слюнтяи, а эти, которые Зет, все до одного халтурщики.
Расследователи, чьи взрывы и срывы настолько регулярны и предсказуемы, что с ними вполне можно жить. Арнольдо, Сахара, Сэм, Винс, Ракета, Фред. Долгие истории падения.
Когда они наконец увольнялись и выходили из игры, как поступало подавляющее большинство (если, конечно, их не выплевывали, как Дилла), у них не было ровным счетом ничего: в резюме – пропущенные годы, ведь то, чем они занимались, было чрезвычайно секретно; никаких навыков, кроме выполнения той работы, с которой они всю жизнь боролись, которую пытались извести; конфликты в семье; постоянные проблемы со спиной. Зака мучил тремор, Марк заработал посттравматическое расстройство, Лиз панически боялась, что ее поймают. Когда Синан закрывал глаза перед сном, у него под веками возникали птичники, многие тысячи птичников, решетка их ограждений обвивала собой всю землю.
Рейни. Когда ей позвонили, она сидела в ванне и плакала.
Бобби. Сидел на корточках на крыше и курил косяк. Его телефон прозвенел криком утреннего петуха.
Она позвонила им всем. Хэнку, Пэлу, Бирду, Майку. Хэму, Хэлу, Кэт, Фронду. Каждому из тех, кто ушел сам, каждому из тех, кого она уволила, каждому из тех, кто продолжил работать. Мелу, Анни, Рейку, Солу. Шторму, Пэзу, Хопу, Мику. Каждому из тех, кто когда-то ушел и обещал вернуться, но так и не вернулся.
А еще Зи. За шесть лет он провел тридцать одно расследование в двенадцати штатах. Пять раз менял машины, снова и снова перекрашивал в новый цвет волосы, придумывал себе очередной акцент, официально сменил имя дважды, а на словах представлялся таким количеством разных прозвищ, что уже и сам не смог бы их сосчитать.
Однажды он женится на Джейни Флорес, хотя в тот день, когда ему позвонили, он даже не знал о ее существовании. Имя, данное ему в детстве, было давно заброшено. Теперь его звали Зи (или Зоро, если полностью). И пока он прослушивал сообщение Аннабел, телефон снова звякнул. Это было сообщение от Триш (урожденной Франсин): “Угадай, кто мне позвонил”, а за ним последовали и другие смс, потому что Зи был знаком со многими расследователями, хоть ему было и не слишком комфортно в их обществе. В прошлом году он подал в отставку и поклялся больше не возвращаться. Он не вел расследований уже больше года.
Мы планируем акцию. Нужна твоя помощь.
Мир пошатнулся, но мы можем его отстоять.
Когда приедешь сюда, будь в балаклаве. Излишняя осторожность не помешает, даже среди своих.
Они не знали, чего она хочет, но несколько дней спустя все поехали. Бросили инструменты, свернули расследования, кто-то протрезвел. Наполнили бензобаки, зарегистрировались на рейсы, погрузились в автобусы. Пустились в путь. Библейский, мифологический, легендарный. Исчезли на прежнем месте, будто вознеслись, но их было так мало, и жизнь они вели настолько уединенную, что их исчезновения никто и не заметил. Сборная армия из резервных войск. Для чего их созывали, они и сами не знали, но верили в свое дело и, несмотря ни на что, все это время ждали сигнала.
* * *
За семь лет до того, как Кливленд забрала курицу, Дилл впервые ступил на землю банкира, и ему показалось, что жизнь его совершенна. Они были знакомы с банкиром – тогда еще Дэвом – всего один день.
Начало июля, долгие праздничные дни, знамена и зной. Для Дилла: летнее солнце, успех на работе, а теперь еще и вероятность секса с незнакомцем. Они встретились на уличной ярмарке, где Дилла попросили выступить. В конечном итоге их прижало друг к другу в танцующей толпе. Диллу сразу понравились его длинные ресницы, хрупкое тело, темная кожа и даже то, что он банкир, – тогда ему показалось, что это ужасно мило. Дэв пригласил его к себе. Небольшое приключение, сорокаминутная поездка на машине в тихий городок – и твердая уверенность в том, что через несколько минут они будут срывать друг с друга одежду.
Однако, когда они подъехали к дому Дэва, Дилл глазам своим не поверил. Он не ожидал такого хоровода деревьев, такой длинной подъездной дорожки из гравия и пыли, такого громадного дома и пристроившегося сразу за ним курятника. Дилл, который еще не успел влюбиться, воображал, что этот парень – сын целеустремленных иммигрантов (он был индусом). Представлял себе, что увидит тесный домик на две семьи, лоскуток газона шестнадцать на шестнадцать футов, компактную бытовую технику, встроенную в стену, – а не эту невероятную усадьбу.
Дэв вышел и поднялся на крыльцо. Дилл захлопнул дверцу машины. Пространство между ними было насыщено насекомыми, пыльцой и влагой. Небо выглядело настолько голубым, что казалось ненастоящим. Дэв был молод, он переминался с ноги на ногу, казался неуместным на этих бескрайних просторах, и к тому же он был красив. Он весь так и светился надеждой, желанием и невинностью.
Дилл к этому моменту уже два года работал с Аннабел – руководил расследованиями в самой диссидентской группе защиты животных в Америке. “Следственная группа”, – называли их в прессе. Он шел по миру будто в тумане, его мысли звучали так громко, что мешали обзору, но Дэва он видел отчетливо, в сознании Дилла он возникал ярко освещенным. Как так вышло,
