— Вполне, — ответила та. — Контейнер с образцами вы получите завтра. Вместе с ним вам будет передан мобильный телефон для связи. Он абсолютно такой, каким вы пользуетесь сейчас, так что постарайтесь не путать и не демонстрировать окружающим оба аппарата сразу. Что бы вы ни набрали, соединять он будет только с нами. Это гарантированно безопасная линия связи. Уверена, что предупреждать о сохранении абсолютной конфиденциальности излишне, потому не смею больше вас задерживать. Если желаете, мы можем организовать для вас отмененную встречу в администрации. Когда вам будет удобно?
— Нет, спасибо, — Алена поднялась из-за столика. — Сама справлюсь. Всего доброго, — она развернулась и покинула шумное заведение.
К Институту Биологии Развития РАН она подъехала на час раньше назначенного времени, до пробочного коллапса было ещё далеко, и потому повсюду царил коллапс парковочный — для того, чтобы отыскать место для машины, нужно быть весьма удачливым человеком. В итоге пришлось поступить, как обычно: Алена вышла у здания Института, а водитель укатил на поиски незанятого клочка улицы. Шаройкина поднималась по старым потертым ступеням институтской лестницы, в который раз оглядывая давно знакомую обстановку. За двенадцать лет тут мало что изменилось. Всё те же поблекшие краски давно ушедшего в прошлое величия советской науки. Ныне блеск хрома и никеля высокотехнологичного оборудования, сопровождающийся свечением плазменных мониторов и гудением системных и прочих блоков сверхсложной научной и вычислительной техники, можно встретить лишь в лабораториях, трудящихся на благо большого бизнеса. Если твои исследования не сулят толстосумам миллионы, подобного оборудования у себя ты не увидишь.
Лаборатория Баранова похвастать связью с высокодоходным бизнесом олигархов не могла. Всё те же потрепанные столы, обилие печатных справочников и научных изданий в потертых переплетах, пробирки, мензурки, компьютеры, считавшиеся модными у геймеров и прочих продвинутых бездельников лет десять назад. Среди всей этой обстановки ярко выделялся новенький электрический чайник, старательно булькающий на подоконнике. Сам биолог возился с лабораторными пробирками.
— Алена Викторовна! — учёный обернулся на скрип открывающейся двери. — Не ожидал вас так рано. Не иначе дороги ещё свободны?
— Местами, — улыбнулась в ответ женщина. — У меня встреча отменилась. Довольно внезапно, надо признать. Так что я к вам пораньше, извините, что без звонка.
— Ничего страшного, — Баранов отложил пробирки и принялся мыть руки. Железная раковина лабораторного умывальника верой и правдой служила персоналу лаборатории ещё со времен СССР. — Хотите чаю? Или вам, как обычно, — кофе?
— Кофе, — Алена положила на стол сумочку и направилась к только что отключившемуся чайнику. — С вашего позволения, я немного похозяйничаю, устала от сидячего положения. Сегодня было много переговоров и мало действия. Как проходит ваша подготовка к парламентским слушаниям?
— Напряженно, напряженно, — биолог закрутил железные краники умывальника и потянулся за полотенцем. — Такое впечатление, что мы не о благе страны печемся, а предлагаем узаконить обязательное добавление крысиного яда в пищу и пытаемся доказать всем исключительную полезность сей безумной инициативы!
— Всё настолько плохо? — Алена принялась возиться с чашками. — У закона много противников?
Весь последний месяц ОАГБ совместно с Общероссийским Земским Союзом «Земство» и прочими единомышленниками готовилось к важнейшему событию — в ближайшее время Госдума должна принять решение о судьбе «Закона об Экологическом Сельском Хозяйстве», разработанного независимыми научными экспертами. Проект закона несколько лет не удавалось довести до официального рассмотрения, но в 2013 году решающее сражение все-таки состоялось, Закон был принят. Но счастье оказалось недолгим. Под давлением ГМО-лобби в Госдуме организовали новые слушания — о принятии в Закон об Экологическом Сельском Хозяйстве «правильных» поправок. А именно: предлагалось разрешить высевание ГМО в непосредственной близости от чистых полей. Подобное решение моментально сведет на нет всю экологическую чистоту, трансгенная пыльца способна заразить сто процентов натуральных растений, находящихся поблизости, в течение первого же года высевания. И сторонники, и противники ГМО возлагали на эти слушания большие надежды. До принятия решения оставались считаные недели, и рабочая группа в лице Александра Баранова от ОАГБ, председателя «Земства» Бориса Батышева и сопредседателя Ивана Якушкина оказалась едва ли не на военном положении в кольце врагов.
— Недругов даже больше, чем мы ожидали, — учёный невесело улыбнулся. — Нас пытаются гнобить со всех сторон, вменяют и экономическую неэффективность, и социальную невостребованность, и юридическую неграмотность, и лоббизм, напрямую связанный с личной финансовой заинтересованностью, и даже дискриминацию биотехнологических компаний и противодействие научному прогрессу! Я даже затрудняюсь определить, есть ли хоть что-то плохое, хоть сколь-нибудь привязывающееся к нашему закону, в чем нас не обвинило ГМО-лобби и их сторонники.
— Мне, видимо, никогда не понять, что движет этим людьми, — вдохнула Алена. — Неужели они действительно не видят ничего, кроме денег? Мне всегда было интересно, когда на планете закончатся чистый воздух, незагрязненная вода и не отравленная химией и генными мутациями пища, их дети что, будут дышать долларами и питаться купюрами? Или они всерьез считают, что вся планета превратится в гигантский ядовитый могильник, но до их высокобюджетных поместий смерть не дойдет? Её остановят заборы и вооруженная охрана?
— Абсурдно, конечно, но очень может быть, что именно так они и полагают, — учёный уселся в старенькое кресло и принял из рук Алены дымящуюся кружку. — Или им попросту плевать на будущее своих детей. Как говорится, «после нас хоть потоп». По крайней мере, я не удивлюсь, если это так. ГМО-лобби действует весьма агрессивно.
— Последние несколько лет они потерпели ряд неудач в Европе, — Алена заняла стул у письменного стола, фаянсовая кружка со свежим кофе нагрелась, держать её в руках стало некомфортно. — И начали наступление на Россию и постсоветское пространство, особенно на Украину. У двух наших государств огромная совокупная сокровищница пахотных земель и сотни миллионов населения, которое ежедневно покупает продукты питания. Как не наложить лапу на такое богатство! Если мы проиграем сейчас, дальше будет только хуже. Закон об Экологическом Сельском Хозяйстве — это шанс наших детей на здоровую жизнь и полноценное существование. После вступления в ВТО мы оказались на пороге трансгенной катастрофы. И принятием своих поправок они стремятся лишить нас последнего шанса на здоровое будущее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
