Дэниел придвинул кресло-качалку к окну, чтобы поймать последние розовые лучи, пробивающиеся сквозь кружевную занавеску. Вокруг на полу в разобранном виде лежал его револьвер. До этого Дэниел, по всей видимости, почистил винтовку. Он обтер промасленной тряпкой ствол винчестера и прислонил его к стене, потом потянулся за разложенными у ног деталями.
— Готовишься к войне? — поддразнила Сьюзан.
— Возможно. — В ответе не было и тени улыбки.
Сьюзан вошла в комнату и, чуть помедлив, закрыла за собой дверь. Впервые за более чем десять лет она не надела черное одеяние послушницы. Поскольку девушка чувствовала себя непривычно с непокрытой головой и в «цивильной» одежде, она одолжила у Эстер одно из ее дневных серых платьев. Но судя по вниманию, точнее его отсутствию, со стороны Дэниела, она могла бы прийти и в рубище.
— Тебя не было на ужине, — сказала она.
— Я не голоден.
— Эстер волнуется.
Дэниел пожал плечами.
— Она снова поехала в город. Мистеру Джибби стало хуже, и доктору Паттерсону понадобилась ее помощь. Донован повез ее на санях.
Дэниел кивнул, давая понять, что слышит, но ничего не сказал.
— Я принесла тебе поесть. — Девушка поставила на комод поднос. — Цыпленок с клецками. Твое любимое блюдо.
— Спасибо.
— Что-то не так?
— Да нет. С чего ты взяла?
— Мне кажется, что ты немного отдалился.
Весь день Дэниел был таким тихим и поглощенным собой, что Сьюзан задумалась, не в ней ли причина. С того момента, как они вернулись в приют и объявили Ридам, что Сьюзан решила оставить орден, Дэниел повел себя особенно сдержанно.
— Тебя волнует, что станут говорить, когда узнают, что я ушла из монастыря? — Она подождала, потом добавила: — Я не хочу, чтобы ты думал, будто все еще должен заботиться обо мне теперь, когда я ушла из монастыря. Со мной все будет хорошо. Я попросила у Эстер и Донована разрешение пожить здесь, пока я не найду новое место учительницы. Они не возражают.
— Я уверен, что они очень довольны. Они скучали по тебе.
— Возможно, но я не могу отделаться от мысли, что буду лишним ртом.
Это чувство ранило гордость Сьюзан, но пока приходилось мириться.
Дэниел принялся собирать револьвер. Пока он занимался оружием, девушка взяла с подноса миткалевые бинты и баночку с лекарством.
— Эсси попросила меня проверить твою рану и переменить повязку.
Данное замечание привлекло внимание Дэниела. Он поднял на Сьюзан глаза. На этот раз он не стал подвергать сомнению разумность этого предложения. Он отложил револьвер и встал.
— Отлично. Вероятно, надо снять рубаху. Сьюзан почувствовала, что это она, а не рана станет предметом пристального внимания.
— Так мне будет легче справиться.
— Рад повиноваться, но…
Он вытянул вперед руки, показывая, что они перепачканы маслом и оружейной копотью.
— О. Понятно.
На щеках Сьюзан расцвели розы, но она не захотела сдаваться перед лицом вызова, брошенного ей Дэниелом.
Она не спеша расстегнула рубашку Дэниела. Между полами показалась полоска голого тела.
Прошло уже несколько дней с тех пор, как Сьюзан видела его обнаженным. Она забыла, как при виде его голой груди начинает колотиться ее сердце и дрожат ноги. Дэниел Крокер был красивым мужчиной. Стройный, с хорошей фигурой, мускулистый.
— Что дальше? — спросил Дэниел.
Он напряженно ждал ее действий. Он никак не думал, что она примет его вызов. Он предполагал, что она спрячется в кусты, как это уже бывало раньше.
— Думаю, мне будет легче, если ты снимешь рубашку.
Румянец неловкости гуще залил щеки Сьюзан. Дэниел любил смотреть, как она краснеет. Глаза ее сверкали, как два драгоценных камня. Рот бессознательно приоткрыт, приглашая.
Но…
Дэниел укрылся за барьером, который воздвиг в тот час, когда она объявила о том, что покидает орден. И теперь он не может воспользоваться своим преимуществом. Девушка казалась беззащитной и немного потерянной. Она не знала, куда приведет ее жизнь. И лишь одно Дэниел знал с уверенностью — он никогда не получит Сьюзан.
Решив не показывать смущения, девушка зашла Дэниелу за спину и взялась за воротник рубашки.
— Я помогу тебе снять ее, раз уж у тебя грязные руки.
Но холодное учительское отношение к ситуации улетучилось в мгновение ока, едва только Сьюзан коснулась пальцами кожи Дэниела. Искорки возбуждения пробежали по нервам, как капли холодной воды по раскаленной плите.
Сьюзан старалась не касаться Дэниела, поэтому дело продвигалось медленно. Осторожно стащила рубаху с плеч, потом дальше, пока она, вывернутая, не повисла на руках вокруг бедер Крокера.
Девушка снова обошла Дэниела, заметив:
— Ну вот и хорошо.
Он не ответил, но внимательный взгляд Дэниела говорил, что действия Сьюзан произвели на него впечатление.
Девушка наклонилась к повязке и обнаружила, что слишком рано закончила раздевать Дэниела. Часть повязки уходила за пояс брюк.
— Думаю, ты мог бы…
Просьба умерла, так и не прозвучав. Собравшись с духом, Сьюзан расстегнула верхнюю пуговицу брюк. Ее бравада испарилась, но девушка заставила себя продолжить.
Дэниел хотел было остановить ее, но она ловко вернула его руки на место.
Сьюзан пресекла возможные протесты, открыто глянув Дэниелу в глаза и сказав:
— Не надо, Дэниел. Не останавливай меня. Мне надо это сделать. Мне нужно знать, на что я способна.
Правда, в ее словах прозвучало отчаяние.
И хотя Дэниел держался по-прежнему напряженно, Сьюзан чувствовала, что внутренне он смягчился.
Расстегнув достаточно пуговиц на брюках и размотав бинты, Сьюзан подумала, не зашла ли она дальше, чем предполагал Дэниел. Руки у нее задрожали, колени подогнулись.
Она увидела, что рана затягивается хорошо, кожа срастается, следов воспаления почти не видно. Лишь припухлость самого рубца и тех мест, где прошли стежки, говорили о том, что до полного выздоровления еще далеко. — Уже лучше. Гораздо лучше. Дэниел не ответил, и Сьюзан принялась смазывать рану одним из снадобий Эсси. Пальцы девушки бессознательно гладили Дэниела. Любовно. Нежно.
Дэниел застонал. Сжал кулаки и попытался вывернуться из рубахи.
— Не надо, Сьюзан!
Он высвободил руки и обнял Сьюзан. Испачканные маслом руки крепко обхватили ее плечи, а рот Дэниела захватил ее губы.
Губы Сьюзан раскрылись, и язык Дэниела проник внутрь ее рта. Про себя Сьюзан отметила, что именно этого она ждала все то время, что прошло с момента их встречи у монастыря. Ей необходимо было убедиться, что она получает наслаждение от объятий Дэниела, не испытывая при этом вины, как было до этого. Сьюзан хотелось погрузиться в волны чувственности, не думая о последствиях для своей души. И вот теперь она не ощущала никакого стыда, только восторг.
