Творения князя Щербатова «Путешествие в страну Офирскую» (1774 г.), как и манифест угнетения и оправдания всяческого насилия над личностью — «О заблуждении и истине» Сен-Мартена (1775 г.), до сих пор остаются памятниками самой мрачной деспотии, любовно оберегаемыми нашими историками от всякой критики. Удивительный и печальный факт нашей культурной направленности. Разрушительные и разлагающие начала в русской истории оцениваются до сих пор как единственно достойные для изучения и восхваления, а основы созидательные идут под знаком «реакционности», «отсталости» и, как нас убеждают, просто недостойны для серьёзного изучения. Всем понятно, что большевизм есть лишь логически последняя точка разрушения и погрома русской исторической жизни, самых основных начал русской души и созданной ею культуры на началах Православия и Самодержавия. Не октябрь, а февраль разрушил Русское национальное государство. Оно рухнуло 27 февраля 1917 года. Упала корона, и закатилась звезда святой Руси.
Истоки большевизма видны уже в идейных утопиях «просветителей» века екатерининского. Переходи к нему, нельзя не отметить еде раз весь жуткий парадокс идейной направленности ценностных ориентиров последних десятилетий. Трёхцветный флаг в начале века по улицам носили толпы народа названные их противниками «черносотенцами», а красный — цвет крови человеческой — «культурные прогрессисты». Время меняется, и то, что вчера, в отрицание очевидного, доказывалось нашими идеологами, сегодня не решится защищать даже застарелый «партиец» от журналистики. Между тем созданный в целях политической борьбы газетный образ защитника вековых устоев, культурных и религиозных, русского народа как «реакционера» и «погромщика» с топором в руке и бутылкой водки в кармане до сих пор стоит прочно именно в таком карикатурном виде в нашем сознании. Теоретики же и практики государственного погрома, то есть тотального разгрома Русского национального государства «до основания», продолжают пользоваться привилегией «неприкосновенных» божков, с которых полагается «делать жизнь». Между тем люди, сами участвовавшие в разрушении России исторической и национальной, осмысливая пережитое ими, начинали большевизм кто с Пестеля (В.И. Вернадский), кто с материалистического социализма как такового (А. С Изгоев-Ланде: «Большевистская практика даёт нам возможность судить о ценности тех идей, которые почти 60 лет провозглашает русская социалистическая интеллигенция», и перед этим: «Большевики лишь осуществили то, о чем говорили другие» — статья «О заслугах большевиков» в «Русской Мысли» за февраль 1918 г.).
Итак, к истокам разрушительных утопий…
Московские просветители из кружка Новикова, Шварца, Хераскова, Тургенева, Страхова, Поздеева и ряда других деятелей русской культуры были строителями храма Соломона, который шаг за шагом поднимался, как восходящее дневное светило, над русской землёй и освещал будущее её в мрачных красках всеобщего разрушения и гибели цветущей культуры и талантливого народа. Храм был воплощением мечты масонов построить общество-муравейник. Это государство со всеми его чертами масонской мечты мы видим на примере Жизни офирян, о нем говорит нам Г. Уэллс в «Явном Заговоре» (1928 г.), о нем писали Т. Мор, маги и каббалисты Кампанелла, Ф. Бэкон и прочие гуманисты и либералы.
Теоретическую базу под эту мечту подвёл иудаизм, а оформил Сен-Мартен, оракул московских масонов-просветителей XVIII в.
В заключение, предваряя вопрос, почему московские розенкрейцеры, «братья» теоретического градуса Соломоновых наук, члены всемирной организации строителей храма Соломона названы мной кружком либералов, следует обратиться к первичному значению слова «либерал». Оно по явилось в употреблении в русском обществе во времена Александра I и означало человека, «свободного» от религии и всего круга налагаемых ею обязанностей, включая, понятно, и таинство брака, и шестую заповедь «Не убий», и седьмую — «Не прелюбы сотвори», и восьмую — «Не укради», и десятую — «Не пожелай жены искренняго твоего…», и другие. «Свободного» от всех народных традиций, которые для него теперь, как «передового», просто «предрассудки», не признающего в царе помазанника Божия, «свободного» от всех условий общественного и культурного бытия, которые выходят за рамки его понимания и становится в его глазах «условностями». Характерен в видах сопоставления с заповедями Божиими масонско-либеральных лозунгов и такой подход: вместо любви к ближнему — любовь к человечеству. Причём «человечество» понимается и как живущая в каждом некая неопределённая душевность, и как собрание всех живущих на земле людей, отсюда такое стремление к «всечеловечности», «к всемирной культуре», к «общечеловеческому», «мировому», «космическому», «интернациональному» и проч., и проч. Отсюда, из этого же устремления, и воспитываемая масонством в светском обществе посредством «прекрасной литературы» — беллетристики — сентиментальность, последовательно сочетаемая с жестокостью.
Короче, определение «либерал» означало человека с «нравом и обычаем эпикурейским». Но именно на формирование такого типа личности и была направлена вся публицистическая, литературная, издательская и педагогическая деятельность братьев Розового посвящения, известных ещё как братья Орла и Пеликана, алхимиков-каббалистов, расцветших на скудной северной почве Москвы под лучами благодетельного правления ученицы Локка, Гольбаха и Вольтера Екатерины II в конце XVIII века.
Фасады московских домов тех времён ещё хранят все символы всемирного братства вольных каменщиков. Особенно такой символики много на дворянских особняках нашей аристократии. Всевозможные циркули, молоточки, розанчики, львы, лиры Давида, даже рыцарские доспехи, колонны Боаз и Иоаким, маски бесполого существа, или вернее двуполого — Хирама, правнука Люцифера-Сатаны обильно украшают эти бывшие гнезда дворянской жизни. Понимали ли их обитатели, о которых так ярко нам поведал в своих воспоминаниях С.Т. Аксаков в очерке «Встреча с мартинистами», куда ведут их же самих все эти молоточки, клятвы перед грудой костей, черепами и талмудической символикой, сказать трудно. Вернее всего — нет. Те, кто понимали, попадали в разряд «реакционеров», «отсталых», а потом появилось и определение ещё отрицательнее: шовинист, черносотенец, на худой конец — националист.
Перед этими жупелами либерального идейного террора падали и падают лучшие силы, наиболее честные и прямые, из среды русского народа. Безверный ум, предавший себя на растерзание пустой эклектике бесконечного атеизма, избравший себе в качестве кумиров тех же божков, что и враги его народа, не может справиться с одолевающими его врагами и начинает жалко лепетать, что он «не такой», что он тоже либерал и интеллигент. Как жалкий паяц, сам избравший свою участь, сам привязавший себя ниточками к рукам своих мучителей, он дёргается, кривляется и не может обрести покоя своей душе и ясности в своих мыслях.
Достаточно, однако, было бы выйти ему, сохранившему в душе своей мелодии и мотивы своей родины и своего народа, из лучей «сияющей звезды» масонских лож, и он обрёл бы и покой в душе, и ясность в мыслях, и вечное спасение. Но чтобы выйти из луча «звезды» пантакля каббалы, надо войти в свет евангельской истины, озаряющей православный храм.
Третьего не дано.
Слово о Русской ПравдеОсмысливая исторические события, мы не можем не прийти к выводу, что каждый народ находится под воздействием своей особой идеи, которая одна может объяснить направление его деятельности и его судьбы. Точно так же, как и отдельное лицо, народ имеет свои убеждения, свои воззрения, свой характер, который выявляет себя во все времена, при всех событиях и есть один и тот же, хотя и в разных оттенках и различных проявлениях.
Характер народа формируется в том конкретном исповедании Правды, которое он осуществляет всей своей историей во всех сферах своей жизнедеятельности. Вера и нравственность открывают ему все новые стороны в этом исповедании и составляют путеводные звезды в его убеждениях. Они питаются мистическими токами религиозных откровений.
Обрести своё лицо, найти свой правильный тон в истории — это дано не каждому народу, но когда такое обретение состоялось, народу не страшны никакие врага ни внешние, ни внутренние.
За долгие века своей истории русский народ имел возможность найти свой смысл в жизни и обрести свой путь в истории. Вера открыла ему то высокое призвание, которое и в быту, и в труде самом тяжком, и в воинских делах и подвигах озаряло его путь от святого Владимира до благоверного царя-мученика Николая II и патриарха Тихона.
Народ, как и отдельный человек, может утратить своё лицо, отречься от Правды, которая питала его веками и вела от победы к победе, принять чужеземных идолов и потерять всякую возможность к творчеству, которое когда-то выделяло его из среды других народов. Для того, чтобы вновь обрести своё лицо, вновь найти свой смысл жизни, следует обратиться к тем периодам своей истории, когда сама борьба с внешними врагами делала его ещё крепче и здоровее, когда духовные озарения освещали его землю неповторимыми явлениями его творческого гения.
