– Та-пам-пам-пум-пум-пам-пам-та-а, – пел он, перескакивая со ступеньки на ступеньку.
Дверь стояла наверху и с ужасом на него смотрела. А потом вдруг захихикала. Он поглядел на нее, снял воображаемый белый цилиндр, подбросил, ловко поймал и снова нацепил на голову.
– Вот чудак, – пробормотала Дверь и улыбнулась.
Не переставая приплясывать, Ричард схватил ее за руку и привлек к себе. Она секунду раздумывала, а потом тоже принялась танцевать. Получалось у нее гораздо лучше, чем у Ричарда. Добравшись до конца лестницы, они, не размыкая объятий, повалились на землю, тяжело дыша и глупо хихикая.
Ричарду показалось, что все вокруг закружилось.
Он чувствовал, как бьется сердце Двери. Чувствовал, как проходят секунды, и думал, что, наверное, надо что-то сделать. Может быть, поцеловать ее? Он попытался понять, хочет ли ее поцеловать, и не понял. Посмотрел в ее удивительные глаза… Дверь отвернулась и высвободилась. Потом подняла воротник кожаной куртки и запахнула ее, как будто куртка могла защитить ее от всего на свете.
– Идем, поищем мою телохранительницу, – сказала она.
Временами спотыкаясь, они пошли по проулку к станции «Британский музей».
* * *– Чего ты хочешь? – спросил мистер Круп.
– Чего хочет каждый из нас? – философски заметил маркиз Карабас.
– Мертвечины, – ответил мистер Вандемар. – И зубов побольше.
– Я подумал, что мы могли бы заключить сделку, – проговорил маркиз.
Мистер Круп расхохотался. Его смех звучал так, будто школьную доску протащили по миллиону торчащих отрубленных пальцев, которые скребли ее ногтями.
– Ах, мсье маркиз. С уверенностью могу утверждать, и, полагаю, никто из присутствующих не станет с этим спорить, что вы, должно быть, утратили весь свой хваленый здравый смысл. Иначе говоря – уж простите такой просторечный оборот, – вы рехнулись.
– Только скажи – я откручу ему башку, он и пикнуть не успеет, – предложил мистер Вандемар, стоявший за спинкой стула, на котором сидел маркиз.
Маркиз подышал на свои ногти и принялся полировать их о край плаща.
– Я всегда полагал, – промолвил он, – что путь насилия – это путь тех, кто ни на что не годен, а пустые угрозы – жалкое орудие слабоумных.
– Зачем ты пришел? – прошипел мистер Круп, злобно глядя на него.
Маркиз Карабас потянулся, как рысь или огромная черная пантера, и встал, сунув руки в карманы своего широкого плаща.
– Как я понимаю, – небрежно начал он, – вы, мистер Круп, большой любитель статуэток периода династии Тан.
– С чего ты взял?
– Видите ли, люди многое мне рассказывают. Я вызываю доверие. – Маркиз улыбнулся невинной, простодушной улыбкой человека, который пытается всучить вам потрепанную Библию.
– Даже если это правда… – начал мистер Круп.
– Если это правда, – перебил его маркиз, – вас наверняка заинтересует вот такая штучка.
И он достал из кармана статуэтку. Еще недавно она стояла в стеклянном шкафу в одном из крупнейших лондонских банков и в каталогах значилась под названием «Дух осени (погребальная статуэтка)». Эта небольшая фигурка – всего восемь дюймов в высоту – была вылеплена из глины, раскрашена, обожжена и покрыта глазурью еще в те далекие времена, когда Европа переживала ранний период Средневековья, а в Америке мирно жили индейцы, и до первого плаванья Колумба оставалось еще шестьсот лет.
Мистер Круп невольно зашипел и потянулся за фигуркой, но маркиз резко отдернул руку и прижал ее к груди.
– Нет-нет, не все так просто, – проговорил он.
– Нет? А что нам помешает отобрать ее, а твои жалкие останки раскидать по всему Нижнему миру? Мы еще никогда не расчленяли маркиза.
– Расчленяли, – возразил мистер Вандемар. – В Йорке. В четырнадцатом веке. Тогда еще дождь шел.
– Это был не маркиз, а граф Эксетерский.
– И маркиз Вестморлендский, – поправил мистер Вандемар, чрезвычайно довольный собой.
Мистер Круп фыркнул.
– Так что нам помешает разрубить тебя на столько же кусков, на сколько мы разрубили маркиза Вестморлендского?
Маркиз достал из кармана вторую руку – в руке был молоточек. Он подбросил его в воздух, ловко поймал, как бармен в каком-нибудь фильме подбрасывает и ловит бутылку, – и занес над статуэткой.
– Я же просил, не надо пустых угроз. И знаете, мне было бы приятнее, если бы вы оба отошли вон туда.
Мистер Вандемар бросил вопросительный взгляд на мистера Крупа, и тот еле заметно кивнул. Воздух дрогнул, и мистер Вандемар оказался рядом со своим напарником, улыбавшимся застывшей улыбкой скелета.
– Я действительно время от времени покупал статуэтки периода династии Тан, – проговорил он. – Эта продается?
– Вы же знаете, мистер Круп, у нас в Нижнем Лондоне не слишком процветает торговля. Мы не торгуем, мы меняемся. Бартер – вот что нам интересно. Что же касается этой статуэтки, то, при определенных условиях, она может сменить владельца.
Мистер Круп поджал губы, скрестил руки на груди, снова опустил их, провел ладонью по сальным волосам.
– Что ты хочешь за нее?
Маркиз едва слышно с облегчением вздохнул. Кажется, ему все-таки удастся провернуть эту беспрецедентную аферу.
– Во-первых, три ответа на три вопроса, – заявил он.
Круп кивнул.
– Хорошо, но мы тоже зададим три вопроса. И ты на них ответишь.
– Договорились. Во-вторых, вы отпустите меня целым и невредимым и дадите как минимум час форы.
Круп нетерпеливо кивал, не сводя глаз со статуэтки.
– Ладно-ладно. Договорились. Какой там первый вопрос?
– На кого вы работаете?
– Ну, это совсем простой вопрос, – ответил мистер Круп. – Мы работаем на нашего работодателя, который не желает раскрывать своего имени.
– Гм… Почему вы убили родных Двери?
– Потому что наш босс приказал это сделать, – с лисьей улыбкой ответил мистер Круп.
– Почему вы не убили Дверь? – спросил маркиз.
Прежде чем мистер Круп открыл рот, мистер Вандемар брякнул:
– Нам запретили ее убивать. Только она может открыть дверь.
Мистер Круп бросил сердитый взгляд на напарника.
– Ну да, давай, выложи ему все начистоту!
– Я тоже хотел поучаствовать, – пробормотал мистер Вандемар.
– Понятно. Ладно, ты получил свои три ответа. Не знаю, правда, что они тебе дали. А теперь моя очередь. Первый вопрос: почему ты ее защищаешь?
– Ее отец спас мне жизнь, – честно ответил маркиз. – Я у него в долгу. А я этого не люблю. Я предпочитаю, чтобы в долгу были у меня.
– У меня есть вопрос, – снова вмешался мистер Вандемар.
– У меня тоже, мистер Вандемар, – возразил мистер Круп. – Этот, из Верхнего мира, Ричард Мэхью, почему он с ней ходит? Почему она его не прогонит?
– Должно быть, влюбилась, – ответил маркиз и вдруг подумал, действительно ли дело только в этом. Он начал подозревать, что, может быть, Ричард не так прост, как кажется.
– А теперь моя очередь, – заявил мистер Вандемар. – Какое число я задумал?
– Что?
– Какое число я задумал? – повторил свой вопрос мистер Вандемар. – От одного до бесконечности, – подсказал он.
– Семь, – ответил маркиз, и мистер Вандемар потрясенно кивнул.
– А где… – начал было мистер Круп, но маркиз покачал головой:
– Не-ет, так не пойдет. Не надо жадничать.
В сыром подвале наступила тишина. Слышно было, как капает вода и медленно ползают слизняки.
– Час форы. Не забыли? – напомнил маркиз.
– Разумеется, – отмахнулся мистер Круп.
Маркиз Карабас бросил статуэтку мистеру Крупу, и тот схватил ее жадно, как наркоман – пакетик с контрабандным белым порошком. Маркиз повернулся и вышел из подвала, ни разу не оглянувшись.
Мистер Круп вертел статуэтку в руках, рассматривал с выражением, с каким диккенсовский куратор музея проклятых разглядывал бы самый ценный экспонат. Время от времени он от усердия даже высовывал кончик языка. На его бледных щеках появился румянец.
– Прелестно, прелестно, – шептал он. – В самом деле, династия Тан. Создана тысячу двести лет назад. Одно из самых прекрасных произведений человеческого искусства. Ее сделал Кай Лун, знаменитый гончар. Она уникальна. Только посмотри на глазурь – какой цвет! В ней гармония самой жизни… – Он улыбался как ребенок. Просто невероятно, как такая невинная улыбка могла появиться на жестоком лице мистера Крупа. – Она добавляет красоты и гармонии этому миру.
Улыбнувшись во весь рот, он склонился к статуэтке и с хрустом откусил ей голову. Он жадно жевал глину, заглатывая ее кусками. Белая крошка усеяла весь подбородок.
Уничтожая статуэтку, он испытывал подлинное наслаждение и экстаз, словно удовлетворял неудержимую жажду крови, какая охватывает лиса, забравшегося в курятник. Когда от статуэтки ничего не осталось, он повернулся к мистеру Вандемару и медленно, расслабленно проговорил:
– Сколько мы обещали ему дать?
– Час.
– Ммм… а сколько прошло?
– Шесть минут.
