– Кажется, они себя называют Техноидами, – услужливо замечает Торни, как бы невзначай демонстрируя свою осведомленность в жаргоне магазинных служащих.
– А Техноиды, – продолжает Чедвик, произнося это прозвище с некоторой гадливостью, – тоже не теряли времени даром. Затевались драки, и продавцы обоих отделов получали увечья. – Он выуживает еще одну докладную: – «Троих продавцов пришлось сегодня госпитализировать в результате стычки на пограничной полосе между «Книгами» и «Компьютерами», явившейся последним и самым кровавым эпизодом в этом стремительно обостряющемся конфликте. Данный вопрос требует скорейшего административного вмешательства и разрешения».
Субо морщится:
– Отпуск по болезни, выплаты по больничному.
– Все гораздо хуже, – вмешивается Понди. – Они же товар портят. Почему никто раньше не обращал на это наше внимание?
– Я же сказал, все это было занесено в компьютер, – говорит Чедвик. – Всего от «Безопасности» поступило семнадцать докладных, но первая из них попала в директорию «Споры между служащими», и все последующие автоматически попадали туда же.
Теперь понятно. Периодически глава какого-нибудь отдела обрушивает свое недовольство на кого-то из подчиненных или администратора обвиняют в том, что он присваивает чужие полномочия, однако чаще всего подобные споры решаются сами собой еще до того, как эти сообщения достигают Зала заседаний, так что братья давно перестали обращать внимание на донесения о «Спорах между служащими». Зачем зря беспокоиться?
– Но мы все равно должны были это заметить, – говорит Торни, – потому что докладные о «Спорах между служащими» обычно поступают из Отдела кадров, а эти поступили к нам от Безопасности.
Все нестройным хором выражают согласие.
– Да, тут мы недоглядели, – заключает Серж, пожимая плечами. – Но еще не поздно все исправить.
– Верно, – отвечает Субо. – Однако, ввиду нашей столь явной оплошности, было бы гораздо разумнее не рассылать распоряжения электронным путем, а сходить туда кому-нибудь из нас лично и решить вопрос прямо на месте. От личного участия зависит очень многое.
– И все мы хорошо знаем, кто будет этим самым «кем-нибудь из нас», – произносит Торни с притворным недовольством человека, которому никогда не оставляли выбора.
– Ну, Торни, – обращается к нему Питер, умоляющее складывая руки. – Пожалуйста. Никто из нас не хочет туда спускаться, а у тебя лучше всех получается общаться с… ну, ты понимаешь, с простыми людьми. Пожалуйста, обещай, что сделаешь это. Если хочешь, я встану на четвереньки и поцелую твои лакированные туфли. Только скажи, что пойдешь.
– Торни, ты не против? – подхватывает Чедвик. – Нужно просто свести лицом к лицу начальников обоих отделов и как следует с ними поговорить.
– Пригрозить им увольнением, в случае чего, – добавляет Понди. – Я бы так поступил.
– 'Лишь бы они прекратили портить нашу собственность, – резюмирует Серж.
Торни уже было приготовился поднять руки в знак того, что он сдается на уговоры братьев, одновременно отклонив щедрое предложение Питера – из страха, что губы брата оставят жирное пятно на его обуви, – как вдруг одна из дверей Зала заседаний распахивается.
Мгновение спустя из-за второй дверной створки показывается голова, а вслед за ней и тело. Волосы на голове, судя по всем признакам, недавно были высушены полотенцем, тело же облачено в жеваные джинсы и криво застегнутую ковбойку.
Вновь прибывший шатаясь входит в Зал заседаний, прижимая руку ко лбу, словно боясь утечки мозга сквозь черепные швы. Он шаркает по полу, и кажется, что каждый шаг стоит ему неимоверных усилий. Наконец он добирается до стола, где, схватившись за его край, останавливается и обводит взглядом лица шестерых братьев, которые, в свой черед, глядят на него с выражением кто легкого беспокойства, кто завуалированного презрения. Тут он отнимает руку ото лба и внимательно изучает ладонь, словно и вправду ожидал увидеть ее выпачканной серым веществом. Затем снова смотрит на братьев. На своих братьев.
– Всем доброе утро, – произносит он, а затем издает короткий, отрывистый смешок, как будто только что отколол забавнейшую шутку.
– Доброе утро, Крис, – отвечает Чедвик ледяным тоном. – А мы-то думали, куда это ты запропастился.
14
Бэнсай-тэн: входит в число Шичи Фунужин – семи японских богов счастья. Единственное среди них женское божество, она приносит удачу в делах, касающихся богатства, женской красоты и изящных искусств
9.58
Взглянув на стенные часы, Фрэнк вспоминает, что скоро начнется молниеносная распродажа.
Он запомнил порядок проведения сегодняшних распродаж, когда мистер Блум зачитывал список на утренней летучке, так что ему незачем сверяться со своим «сфинксом», чтобы понять, куда идти. Первыми в списке были «Куклы». Это всего в четырех отделах отсюда, следовательно, попадает в сферу его непосредственных обязанностей.
После поимки вора Фрэнк бродил по Голубому этажу, размышляя о недавнем разговоре с Мойлом. Да, Мойл прав: он, Фрэнк, лишен страсти коллекционера. Как же тогда объяснить обилие разных предметов и безделушек, которыми забита его квартира? Вся эта мебель, произведения искусства, неосознанно накопленные за долгие годы, все это имущество, купленное просто так, все эти вещи, которыми он окружил себя и которые сам едва замечает: какую пустоту они призваны в нем заполнить?
Он полагает, корни этого недоразумения восходят еще к годам Академии. К поре его обучения на Призрака.
Фрэнку было восемнадцать, он только что окончил школу и был юношей с высокими устремлениями и низкой самооценкой, когда подал заявление о приеме на работу в «Дни». Он не имел ни малейшего понятия, какие навыки или качества нужны для работы в этом магазине. Школу он окончил хорошо, но этого было недостаточно даже для должности продавца, что же касается более высоких постов – например, в административной сфере, – то туда брали лишь выпускников университета с хорошими оценками. Он заполнил все нужные бланки и отослал их просто потому, что то же самое делали все остальные, а в ожидании ответа на свое заявление устроился ночным портье в гостиницу средней руки. Это была приятная и необременительная работа, оставлявшая ему много досуга, чтобы читать, думать и наслаждаться одиночеством.
Месяцы шли один за другим, Фрэнк время от времени звонил в Отдел кадров «Дней» – узнать, получили ли там его заявление. Чаще всего ему отвечал записанный на пленку голос, сообщавший, что все линии заняты. В те редкие случаи, когда он прорывался к живому человеку, его заверяли, что заявления о приеме на работу обрабатываются с максимальной скоростью, доступной человеческим силам, и до его заявления тоже обязательно дойдет очередь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
