— Я не думал, что увижу тебя снова, Тона,— сказал Каффран.
— Нужно что-то большее, чем какой-то Кровавый Пакт, чтобы отдалить меня от тебя,— ответила она и поцеловала его в губы.
— Ну, ну... только не при солдатах,— сказал Лайджа Куу, проходя мимо.
— Видел ее?
— Конечно, видел.
— Тогда будь благодарен,— сказал Колм Корбек, — что твой маленький кошмар был всего лишь... маленьким кошмаром. Вон она. Живая и очень... святая.
Майло кивнул. — Да, думаю так. Она поразительная. Кажется, что она смотрит на меня.
— На тебя? На меня, скорее всего. Прямо на меня.
Майло улыбнулся. — Верьте, во что хотите, полковник.
— И буду верить.
— Значит, она смотрит на вас? — сухо усмехнулся Макколл. — Я думаю, что она, определенно, смотрит на меня. Широкая толпа вокруг них внезапно взорвалась оглушительным ликованием, и Призраки в ее середине присоединились.
— На меня, определенно,— проворчал Макколл.
Ларкин пялился. Это было похоже на то, как будто он держал ее в прицел, а она его. Если бы он целился, чтобы убить, то это стало бы тяжело. Девяносто метров, с боковым ветром и сотнями ликующих тел между ним и ей. Но он сделал бы это. Ларкин был в этом уверен.
И даже больше он был уверен в том, что она тоже бы это сделала. Так, как она смотрела на него. Как меткий стрелок.
Харк пробирался сквозь толпу. Он почти сбил с ног Даура, который рыдал навзрыд, и потом врезался в Мерина, который просто пристально всматривался.
— Мерин?
— Она настоящая.
— Я думаю, что это идея, сержант.
Рядом с ними, Сержант Варл забрался на тележку часовни и начал танцевать, надев берет, украшенный страусиными перьями и комично натянув его на уши.
Харк смеялся.
— Шеф? — Вивво протянул Сорику латунную гильзу для сообщений.
— Спасибо тебе,— сказал Сорик, и кивков отпустил Вивво. Толпа вокруг него сходила с ума. Ликование было таким громким, что это заставляло его нервничать.
Сорик отвернул крышку и вытащил записку.
В ней было сказано: — Это на тебя она смотрит. Она знает.
Сорик выбросил клочок бумаги и положил гильзу в карман.
Секундой позже Вивво опять появился из шумной толпы.
Он вытащил гильзу для сообщений.
— Это ваше, шеф? — спросил он.
Сорик похлопал по карманам. Они были пусты.
— Должно быть,— сказал он.
Вивво отдал ему гильзу и повернулся. Он мельком глянул через плечо. Сорик знал, что Вивво уже все понял.
Сорик открыл гильзу. Было написано: — Скажи Гаунту. Девять приближаются. Девять приближаются.
Запись была сделана наскоро. По-настоящему в спешке и крайне коряво, как будто он торопился. Не смотря на празднование вокруг него, Сорик чувствовал, как его сердце упало.
На маленькой поляне было тихо. Было раннее весеннее утро, первые лучи света мерцали сквозь листья. Смутная дымка покрывала дорожку к двери часовни.
Каждый шаг, который он делал, звучал очень громко в холодной тишине. Пенья птиц не было слышно. Это казалось необычным. Его сапоги хрустели на булыжнике.
Его пульс участился. Здесь не было, чего бояться, но он боялся. Отчего? Он хотел быть здесь. Он хотел войти внутрь, но его сердце колотилось.
Он подошел к двери. Роса покрывала железную ручку. Он протянул руку, чтобы взяться за ручку, но дверь начала открываться сама по себе. Она начала открываться и за ней он увидел –
Гаунт мгновенно проснулся. Он пытался совладать с дыханием. В комнате было темно и очень жарко. Он понятия не имел, сколько сейчас времени.
Он встал с кровати и пошел к окнам, чтобы отодвинуть жалюзи. Только тогда он почувствовал ужасные боли в своем уставшем теле. Каждый шаг давался с трудом.
Он отодвинул жалюзи, и белый свет заполнил маленькую комнату. Снаружи был поздний вечер, и городской пейзаж внизу показывал, что празднование все еще продолжается. Он мог видеть знамена, случайные искры фейерверка, и толпы, все еще заполняющие узкие улицы.
Он повозился с отверстиями климат-контроля, встроенными в подоконник, но это не помогло ослабить окружающую жару. Он хотел бы открыть комнатное окно, но оно было герметично заделано. Этот уровень третьей башни улья был слишком высоко над городским щитом и атмосферой Цивитас.
Гаунт попытался вспомнить сон. Он был таким четким, но мгновенно испарился, когда он проснулся. Айэкс Кардинал. Он снова был на Айэкс Кардинале, в часовне. Больше ничего он не мог вспомнить.
Он увидел свое отражение в тяжелом зеркале в углу комнаты. На нем были только трусы, и его тощая, мускулистая плоть выглядела ненормально бледно-белой.
Темные борозды старых шрамов выглядели, как разнообразные детали на поверхности бледной луны, особенно длинный, уродливый разрез поперек его живота, который Дерций оставил ему так много лет назад.
Последние раны, которые оставил на нем Херодор, были более синюшными. Так много ссадин и царапин, что он даже не пытался их сосчитать, были черны от крови. Были и синяки, черные и болезненно-желтые. Наиболее серьезными ранениями были след от лазерного ожога на его левом плече и глубокий порез на правой икре. Лесп поработал с ним очень хорошо, обработав самые плохие раны и зашив наиболее глубокие порезы.
Он прохромал из спальни в другую комнату. Его личные вещи были сложены на комоде, и запасная униформа висела на спинке стула.
— Белтайн? — крикнул он. Не было никаких признаков его адъютанта.
Он одевался, когда дверь открылась, и вошел Рервал.
— Извините, сэр. Я должен был постучать. Думал, что вы спите.
— Отставить.
Рервал, связист Корбека и его адъютант, вошел и закрыл за собой дверь. Он нес вещевой мешок.
— Где Белтайн? — спросил Гаунт.
— Он был изможден, сэр. Корбек приказал ему пойти отдохнуть и попросил меня присмотреть за вами. Я думаю, что это правильно.
