Гаунт был рад, что Маквеннер не одинок в этот час.
Он начал идти к койке Вена, когда Дорден появился из соседней комнаты.
— Ибрам,— сказал он, как будто удивившись, увидя Гаунта.
— Доктор. Я пришел проведать раненых. Вена в частности. Дорден кивнул. Между ними была напряженность. Оба ненавидели, как неудачно все вышло. — Слушай, если у тебя есть минутка,— сказал Дорден, — я бы хотел, чтобы ты встретился с Цвейлом.
— Цвейл? Его ранили?
Дорден помотал головой. — У него был инсульт в часовне прошлой ночью.
— Фес, почему мне не сказали?
— Я не знал, где тебя искать.
— Какие прогнозы?
— Он стабилен. Сложно сказать на этой ранней стадии.
— Есть идеи, что с ним случилось?
Дорден посмотрел на него. — Стресс. Огорчение. Я уверен, что ты помнишь, что аятани был довольно встревожен прошлой ночью.
— Ты обвиняешь меня?
— Нет, конечно, нет! — резко сказал Дорден. — Это к тебе не относится, Гаунт. Пытаясь не развивать тему, Гаунт прошел мимо Дордена в соседнюю комнату. Цвейл лежал на койке, такой же белый, как и постель, на которой он лежал.
— Отец аятани,— прошептал Гаунт, садясь возле его кровати.
— Ах, это ты,— сказал Цвейл. Слова были неясными. Казалось, что левая сторона его лица не двигается.
— Как вы?
— Фес ты беспокоишься!
— Я очень беспокоюсь. Хватит это враждебности, Цвейл. Вы только делаете хуже. Цвейл закрыл глаза, как будто согласившись. — Ты был прав,— прошипел он. — Я пошел к ней. Я встретился с ней.
Это все обман, фесов обман. Это была та глупая Сания. Ты был прав.
— Я не был,— сказал Гаунт.
Цвейл медленно повернул голову и посмотрел на Гаунта.
— Что?
— Вчерашней ночью она была обманом. Сегодня, уже не была.
— Не мучай его, Гаунт,— сказал Дорден из тени дверного проема позади.
Гаунт обернулся и резко посмотрел на Дордена. — Вы видели, что сегодня произошло, доктор?
Дорден пожал плечами. — Я был занят. Я понял, что мы победили.
— Святая здесь,— сказал Гаунт. — Она повела нас к победе, я не понимаю всего, но это правда.
Дорден сделал шаг в комнату, под свет электрических свечей вокруг койки старого священника. — Это еще одна из твоих игр?
— Ты меня знаешь. Я не играю в игры.
— Я думал, что знаю тебя, Ибрам. На Айэкс Кардинале ты доказал, что это не так. Но... я думаю, что ты не играешь.
— Доктор, ты прошел через ад на Хагии, потому что поверил. Я только сказал то, что сказал, чтобы защитить твою веру. Прошлой ночью на Херодоре не было Святой Саббат, по крайней мере, я ни одной не видел.
Но этим утром.
— Я хочу увидеть ее,— внезапно сказал Цвейл.
— Он слишком болен, чтобы... — начал Дорден.
— Я хочу ее видеть!
— Он хочет видеть ее, и я думаю, что он должен,— сказал Гаунт. — И ты тоже, Толин. Дорден пожал плечами. — Я не знаю...
— Возьми кресло-каталку. И приведи несколько санитаров, чтобы поднять Цвейла. Гаунт посмотрел на свои карманные часы. Было четверть восьмого, а он даже не переоделся. — Сделай это! — настаивал он. Он повернулся и взял Цвейла за руку. — Я приведу тебя к ней. Только проверю Вена. Цвейл кивнул.
Гаунт захромал в основной зал лазарета и пошел к койке Вена. И замер.
Маквеннер и Колеа исчезли.
В Священных Купальнях никого не было. Не было никаких звуков, кроме шлепков воды в главном бассейне. Слабо освещенное пространство было наполнено паром и запахом железа.
В свете мерцающих свечей, которые шли вдоль известняковых ступеней, Колеа помогал Маквеннеру на его тяжелом пути вниз. Биолюминесцентные шары освещали пар внизу, их свет выхватывал рябь священного бассейна.
Маквеннер сильно кашлял, и его рука была в крови, когда он отрывал ее от лица.
Колеа крепко держал его, чтобы тот не упал.
— Отведи меня назад, Гол,— сказал Маквеннер, его голос звучал сухо от подступающей мокроты.
Колеа замотал головой. — Сделает тебе лучше. Это сделает, это сделает. Это сделает тебе очень лучше. Это лечит все раны. Так они говорили. Ты увидишь.
— Я устал. Слишком устал. Я не могу...
— Ты не остановишься сейчас, Вен. Ты не остановишься. Держи меня крепко, и я доставлю тебя туда. Ты не упадешь.
— Гол, пожалуйста. Дай мне умереть в своей постели. Дай мне...
Он опять начал закашлять. Он почувствовал такие сильные рези, что упал, и кровь полилась на блестящую известковую лестницу. Маквеннер стоял на коленях.
— Это безумие,— задыхаясь сказал Маквеннер.
Колеа помотал головой. — Она сделает тебе лучше,— сказал он. Он залез в карман и вынул по-настоящему жуткое глиняное изображение Святой, безделушку пилигримов. Колеа показывал ее с огромной гордостью. — Нашел это. Счастливый талисман. Счастливый, счастливый. Был Тоны. В ее кармане.
— Крийд?
Колеа кивнул и ободряюще улыбнулся. — Нашел ее раненой. Нашел это на ней. Счастливый, счастливый. Это спасло ее. Реально спасло. И тебя спасет. Сделает тебе лучше.
— Просто отведи меня назад, Гол.
— Святая сделает тебе лучше. Вода сделает тебе лучше. Ты увидишь. Колеа засунул фигурку назад в карман плаща. Маквеннер опять начал кашлять. Вышло больше крови, и рези у Маквеннера стали такими резкими, что он потерял сознание.
Колеа нагнулся и подхватил большого Танитца. Хрипя от напряжения, его ноги тряслись, он продолжил спускаться по лестнице, неся Маквеннера на руках.
Он спустился и прошел вдоль бассейна, подойдя к лестнице, которая уходила в парящую воду.
— Сделает тебе лучше,— повторял он, снова и снова. Маквеннер не
