губы вновь растянулись в похотливой улыбке.
— Спасибо! — ответила я и присела на стул, не решив в открытую возражать Акиму. Кто знает, сколько времени мы здесь проведём? Вдруг я и в самом деле захочу познакомиться с ним поближе?
— Не желаешь промочить горло? — вступая в роль радушного хозяина, предложил Аким и открыл дверцу холодильника.
— Было бы неплохо! — ответила я, полагая, что в холодильнике находится минеральная вода или хотя бы сок, но Аким достал бутыль, содержимое которой вряд ли было минералкой.
Аким плеснул жидкость в стакан и придвинул мне.
— Угощайся! — предложил он, и мой нос явственно уловил запах алкоголя.
Сам же Аким не стал церемониться и выпил прямо из бутыли.
— А ничего другого попить нет? Воды, например? — аккуратно спросила я.
— Воды полно в кране! Зачем держать её в холодильнике? — сообщил тогда Аким.
— А где кран? Я не прочь умыться!
— Кран в сортире! И чтобы туда попасть, нужно идти обратно наверх! Ты действительно этого хочешь? — ответил Аким и выразительно на мены посмотрел, словно говоря: «Я вообще-то пытаюсь помочь тебе спрятаться, а не экскурсию провожу!», что я не стала настаивать.
— Умыться можно и потом!
— Я тоже так думаю! — удовлетворившись моим ответом, сказал Аким и снова отхлебнул из бутыли. — Может, всё-таки выпьешь? — вновь предложил он мне, кивая на нетронутый стакан.
— Почему бы нет? — ответила я, подумав, что не стоит с первых же минут настраивать хозяина убежища против себя.
Взяв в руки стакан, я слегка пригубила содержимое. Да, алкоголь — это не моё даже в такой экстремальной ситуации. Едва сглотнув, я поставила стакан на место, но даже этим я заслужила одобрение Акима.
— Молодец, девочка! — сказал он. — Расскажи о себе! Ты, наверное, ещё учишься?
— Нет, работаю, — честно ответила я. — Преподаю в танцевальной студии.
— О-о! — ещё более одобрительно произнёс Аким. — Это видно по твоей фигурке! Да, я в тебе не ошибся! — самодовольно улыбаясь, добавил он. — Небось, по глупости в неприятности вляпалась? Из-за парня?
— Нет, не из-за парня, — сказала я, не считая нужным скрывать правду. — А по наивности и доброте! Помогла девчонке перейти дорогу. А её мамаша заявила, что я собиралась похитить её дочь.
— Ого! Не повезло тебе, детка! Доброта наказуема! — сочувственно произнёс Аким.
— А Вы? — спросила затем я, полагая, что своим ответом заслужила право задать встречный вопрос. — Вас тоже незаслуженно наказали?
— Не совсем, — уклончиво ответил Аким, не дав никаких пояснений.
Поняв, что честного ответа я не услышу, я решила задать вопрос иначе.
— Это первый Ваш побег? Вы тоже решились бежать, глядя на остальных?
— Я думал, ты умнее, — вновь уклонился от прямого ответа Аким, хотя теперь мне и самой стало ясно, что так умело обходить все ловушки и заранее подготовить себе убежище мог только опытный человек. Вполне вероятно, что он был осуждён уже много раз и много раз бежал. Только вот заслуженными ли были его наказания или он, как и я, лишь жертва обстоятельств? В любом случае, тема преступлений и наказаний явно не интересовала Акима, и, если я хотела завоевать его расположение, следовало направить разговор в другое русло.
— Значит, это Ваше рабочее место? — спросила я. — Комната отдыха или что-то в этом роде?
— Да, — подтвердил Аким, обрадовавшись, что я сменила неприятную для него тему. — Это моё убежище во всех смыслах этого слова! Здесь я не просто работаю, здесь я творю свои лучшие шедевры!
— Вау! Так Вы — поэт? Или писатель? Или музыкант? А, может, художник? — оживлённо начала предполагать я.
Мысль о том, что Аким — творческая личность, настолько меня воодушевила, что я мгновенно забыла обо всех своих подозрениях на его счёт.
— Верно! — ответил Аким. — Я действительно художник, в каком-то смысле. Творю прекрасное и неповторимое!
— Я бы хотела увидеть Ваши работы! — искренне произнесла я и принялась искать глазами место, где они могут храниться. А также мольберт, краски и холсты. Однако я ничего не увидела. И тут мне пришла в голову мысль, что Аким может рисовать карандашом в блокноте, и тогда неудивительно, что каморка, где мы находились, не содержала никаких следов работы этого живописца.
— Увидишь! — вновь расплываясь в похотливой улыбке, заявил Аким.
И вновь нехорошее предчувствие охватило меня, но я принялась мысленно твердить себе, что не может творческая личность быть опасным человеком. Ведь если в его голове и живут демоны, то он выпускает их лишь в свои работы, находя отдушину в своём творчестве, а не в реальной жизни. По крайней мере, так должно быть, ведь именно для этого люди пишут, сочиняют, рисуют.
Отхлебнув ещё, Аким поставил бутыль на стол и присел на кровать, после чего он пригласил меня сесть рядом. Отказываться я побоялась и села на небольшом отдалении от Акима.
Едва я присела, как он положил свою руку на мою. Его рука была слишком горячей и потной, что, впрочем, могло быть следствием принятого алкоголя, но в любом случае, это было мне неприятно, и я медленно отодвинула свою руку. Но Аким вновь положил свою руку на мою. Стало ясно, чего он от меня хочет. Однако я, ещё двадцать минут назад допускавшая подобный ход развития событий, теперь не хотела этого. Аким же, заметив, что во второй раз я не убрала свою руку, осмелел и повалил меня на кровать, придавив своим телом. Мне стало страшно. Уж лучше бы меня повесили!
Я не сопротивлялась, пока он целовал меня и через одежду мял мою грудь. Но когда он достал из-под подушки верёвку, я реально испугалась.
— Ты же не против? — коварно улыбаясь, сказал Аким, играя верёвкой в своих руках.
Сначала я пыталась сдерживаться, но когда он, натянув верёвку, прижал её к моей шее, проговорив:
— Не бойся, тебе понравится! А даже если я чуть перестараюсь, дважды меня всё равно не накажут!
Этого я уже не могла стерпеть. Вырвавшись, я подскочила с кровати. И в тот же миг на лице Акима появилась такая злоба, что стало очевидно, я не зря его боялась.
Медленными движениями он тоже начал подниматься с кровати.
Его вес был больше моего раза в два, к тому же я была на его территории в запертом помещении. В открытом противостоянии я ему проиграю. Мне нужно было добыть себе хоть какое-то преимущество. Во времени, в силе, в чём угодно. И чем скорее, тем лучше. Но главное, что следовало сделать немедленно, так это усыпить его бдительность, убедив, что я не собираюсь оказывать ему сопротивление. Поэтому я натянула на лицо улыбку и,
