В нашу задачу не входит рассказывать об интересных и волнующих приключениях испанца Франсиско Писарро и его сообщников, конкистадоров, которые отправились в Южную Америку, обнаружили, захватили и в конце концов попросту разграбили самую большую из всех индейских империй. Нас интересует не только то, что происходило непосредственно перед завоеванием Тауантинсуйу. Куда более интересен тот период, когда Атауальпа впервые скрестил свой меч с испанцами. Пожалуй, также было бы важно знать, что происходило после смерти этого Инки.
Одним из самых распространенных и вместе с тем ошибочных утверждений является то, что Тауантинсуйу, империя «сыновей Солнца», была завоевана сразу, одним ударом. Не следует, однако, забывать, что со смертью Инки не умер его народ. Не умерла и идея государства инков. Уже после того, как бренное тело Атауальпы превратилось в прах, в Южной Америке долгое время существовало «новоинкское государство» Вилькабамба, нечто вроде инкской республики. Впрочем, об этом факте мало кто знает, о нем нет упоминаний (по крайней мере не было раньше) почти ни в одной книге о завоевании Перу. На протяжении нескольких столетий после смерти Атауальпы, когда Перу официально стало испанской колонией, индейцы Анд с именем инков на устах поднимали мятежи и восстания. И делали они это совсем не для того, чтобы разрушенную европейскими господами империю инков возвратить в руки господ индейских, а чтобы отвоевать для индейцев свободу и справедливость. Именно эта послеинкская история народа инков нас и будет прежде всего интересовать. История, о которой мало кто знает, но которая повествует о том, что происходило позже, когда в стране инков все для индейцев оказалось в прошлом. И напротив, лишь в общих чертах нас будет интересовать то, что предшествовало крушению империи «сыновей Солнца», в частности события, связанные с небезынтересным приключением Франсиско Писарро и его сообщников, или же то, что предшествовало встрече этого человека с могущественным Атауальпой.
В отличие от истории инков мы можем довольно точно датировать события, предшествовавшие завоеванию Тауантинсуйу и связанные с европейцами. Припомним в этой связи несколько дат, имеющих большое значение. Вне всякого сомнения, это 1492 год, – год во всех отношениях важный, в том числе и для Испании, поскольку в 1492 году эта христианская страна, расположенная на юге Европы, одерживает сразу две победы. Во-первых, завоеванием Гранады победоносно завершается борьба с маврами-мусульманами, продолжавшаяся целых семь столетий. Испания вновь становится испанской, христианской, объединенной под властью феодального правителя. Во-вторых, в том же самом году Испания, собственно, Кастилия, а точнее говоря, некий генуэзец по имени Христофор Колумб, служивший у короля Кастилии, открывает Америку. Для Европы и ее жителей – это совершенно новый мир, материк, населенный чужеземцами.
Первые индейцы, которых Колумб и его последователи увидели на Багамах, на некоторых из Антильских островов, а также на не слишком гостеприимном севере Южной Америки, были весьма отсталыми. Они находились, согласно Ф. Энгельсу, на средней ступени варварства.
Вторая важная дата предыстории завоевания империи инков – 1522 год. Эрнан Кортес, имея в своем распоряжении всего лишь 500 солдат (верхом на лошадях, ранее не виданных в Америке), окончательно завоевал могущественное государство ацтеков и его знаменитую столицу Теночтитлан, город ослепительного великолепия, полный фантастических сокровищ. Разграбление Теночтитлана изменило отношение Испании и испанцев к континенту, который четверть столетия тому назад открыл Христофор Колумб. Совершенно неожиданно тут были обнаружены сокровища, ставшие для всех в Кастилии предметом мечтаний, вожделения. В государстве ацтеков завоеватели нашли золото, драгоценные камни, а также бесчисленное множество людей, которых они могли теперь эксплуатировать на своих полях и в рудниках.
Когда был обнаружен мексиканский Теночтитлан, в Кастилии, естественно, вспыхнула настоящая лихорадка, подобная золотой лихорадке более позднего времени. Буквально каждый испанец горел желанием попасть в Новый Свет, найти здесь новую, такую же золотую империю, отыскать новые города, которые можно было бы грабить, и новых индейских королей, которых можно было бы шантажировать.
Среди тех, чьи глаза разгорелись от жажды наживы (когда разнеслась весть о фантастическом завоевании Кортесом Мексики), находился и некий Франсиско Писарро, бывший свинопас, внебрачный сын, брошенный как отцом, так и матерью, уроженец испанской Эстремадуры, точнее, эстремадурского города Трухильо. Это был человек, не отличавшийся благородством, но вместе с тем наделенный невероятной выносливостью и настойчивостью.
Ничто не удерживало дома молодого Франсиско: в семье его не любили, он в свою очередь не любил своих свиней. Откликнувшись на соблазнительный зов неизвестной Америки, Писарро нанялся в Севилье на один из кораблей, направлявшихся в Новый Свет. Вскоре мы увидим его в числе участников экспедиций, прощупывающих Карибское побережье Центральной Америки и севера Южной Америки. Франсиско Писарро принял участие в одной чрезвычайно важной экспедиции, успешное завершение которой могло бы стать третьей значительной датой в хронологии предыстории завоевания империи инков. Молодой уроженец Эстремадуры не остается в стороне, когда малочисленная группа первопроходцев, возглавляемая Васко Нуньесом де Бальбоа, пересекает джунгли Панамского перешейка, и 25 сентября 1513 года впервые своими глазами видит самый большой океан нашей планеты – величественный Тихий океан.
Офицер этой памятной экспедиции Бальбоа – Франсиско Писарро – впоследствии осядет в городе Панаме, основанном испанцами на тихоокеанском побережье перешейка. Панама – первый город европейцев на побережье Тихого океана, поэтому не случайно, что именно он становится базой для всех последующих экспедиций, предпринимаемых испанцами по морю вдоль Тихоокеанского побережья Америки. Важнейшим толчком для морских экспедиций послужило невероятное завоевание Теночтитлана.
Писарро с вожделением помышляет о том, чтобы найти такую же золотую жилу, как индейская Мексика. Ему кажется, что он знает, где европейцев поджидает новый Теночтитлан: там, на юге, южнее Панамы, в просторах Тихого океана живет племя, а возможно, даже существует страна под названием «Пиру».
Первым, кто попытался найти таинственное Перу, был зажиточный колонист из Панамы Паскуаль де Андагойя. Паскаль на своих кораблях без особого результата обследовал побережье нынешней Колумбии протяженностью около двухсот миль, после чего возвратился назад в Панаму, где продал свои корабли. Корабли незадачливого искателя Перу были куплены тремя тамошними предприимчивыми поселенцами во главе с капитаном Франсиско Писарро. Вторым членом компании, пытавшейся обнаружить «Пиру», был Диего де Альмагро. Физически крепкий и выносливый, он столь же настойчиво рвался к заветным индейским сокровищам. Наконец, третьим компаньоном, как ни странно, оказался священник, патер Эрнандо де Люке. Троица сначала сложила в один котел свои деньги, а затем подобрала себе 80 единомышленников и купила четырех лошадей. Таким образом, с четырьмя лошадьми и с упомянутыми 80 искателями приключений, а также со своим заместителем Альмагро (патер Люке остался в Панаме, чтобы представлять здесь интересы организации и прежде всего обеспечивать ее финансирование) Франсиско Писарро на двух кораблях отправился на поиски «Пиру».
Первая экспедиция Писарро, по сути дела, закончилась неудачей. В море корабли разошлись. Отправив свой корабль назад в Панаму для пополнения запасов, люди Писарро долгое время жили, как Робинзоны, в месте, которое они по праву окрестили Пуэрто-де-Амбре – «Пристань голода». В ходе первой экспедиции от голода, а также в стычке с индейцами, жившими на колумбийском побережье, погибли почти три пятых ее участников. В одном из боев с индейцами лишился глаза и сам Альмагро. Поэтому неудивительно, что когда жалкая горстка людей, задавшихся целью найти и завоевать золотую империю, подобную той, которую нашел Кортес, возвратилась в Панаму, то результаты их экспедиции отнюдь не вызвали у жителей города восторга, а тем более желания последовать за ее руководителями на поиски новых земель. Мало того, губернатор Панамы Педрариас Давила впредь вообще отказался давать согласие на мероприятия подобного рода. Тем не менее Писарро и два других члена тройственного союза не намерены были отказываться от своих замыслов. Когда патер Люке, отличавшийся красноречием и вдобавок пользовавшийся уважением у жителей Панамы, сумел все-таки рассеять сомнения губернатора и вновь раздобыл деньги, целых 20 тысяч дукатов, на финансирование новой экспедиции, три компаньона в панамском соборе заключили новое соглашение о продолжении совместных поисков страны «Пиру». В соглашении точно оговаривалось, как будет делиться добыча, полученная при завоевании этой пока еще воображаемой империи.
