Брат Лэльдо, выслушав рассуждения огородницы Бенет, сдержанно улыбнулся и кивнул, в общем соглашаясь со словами девушки. Можно было подумать, что Бенет с детства усвоила заповедь его родного Братства эливенеров — «Да не уничтожишь ты ни Земли, ни всякой жизни на ней». Правда, эливенеры сами частенько нарушали собственный принцип… ну, это дело их совести. К тому же Лэльдо не слишком жаловал хищников, насмотревшись на них дома, и считал, что их нужно все-таки уничтожать. В разумных пределах, чтобы не нарушать единства биоценоза.
— Я думаю, ты права, Бенет, — сказал он. — И мы, конечно, сбежим прямо сегодня. Но вот еще один вопрос… мы с Лэсой погадали на зеркале, взяли его у Десимуса…
— Я знаю, — кивнула Бенет. — Он мне говорил.
— Ну вот, мы увидели нечто странное…
Лэльдо и иир'ова подробно рассказали девушке о своем видении и спросили, как можно его истолковать.
Бенет покачала головой.
— Никак, — ответила она. — Гадание в зеркале не толкуется. Зеркало показывает не символические картины, зеркало умеет только отражать, и оно показывает то, что есть, и ничего больше. А это значит, что вам предстоит схватка. И вы должны быть готовы к ней.
— Ну, дела! — мысленно протянула иир'ова. — У нас же даже паршивого кухонного ножика нет!
Бенет рассмеялась.
— Кухонные ножики есть в вашем доме, ты забыла? Кто вам мешает прихватить их с собой? Да и брусочек для заточки там тоже наверняка найдется.
У эливенера вдруг вырвалось:
— Бенет, а ты не хочешь пойти с нами?
— Я? — испугалась молодая сурта. — Нет, куда мне… я не могу…
— Человек сам распоряжается собой, — напомнил ей Лэльдо.
Бенет грустно улыбнулась.
— Не всегда. Моя жизнь слишком убога… а чем беднее судьба, тем труднее чувствовать себя ее хозяйкой. Лучше возьмите еще и вот это, — сурта достала со дна корзинки объемистый кожаный мешочек, крепко затянутый льняным шнурком. — Это сушеный чеснок, в порошке. Что с ним делать — вы уже знаете, Десимус вам объяснял. Пригодится.
— Спасибо! — от всей души поблагодарил девушку молодой эливенер. — Чеснок ваш — и в самом деле волшебная луковка! — И тут он, вспомнив дневное происшествие, захохотал во все горло. — Нам бы еще козла с собой увести! — с трудом выговорил он сквозь смех.
Лэса и Бенет тоже развеселились не на шутку. Когда наконец все отсмеялись и вытерли выступившие на глазах слезы, Бенет заявила, что ей пора уходить, а путешественникам не худо было бы создать хоть какую-то видимость работы — ведь днем курдалаги проверят, что они сделали. И лучше не вызывать подозрений прежде времени.
На прощанье Бенет произнесла традиционную формулу пожелания доброго пути, принятую у суртов с незапамятных времен:
— Пусть вас ведет инстинкт, как собаку Павла!
— Спасибо, — отвесил девушке поклон брат Лэльдо. — А кто таков этот Павел?
— He знаю, — улыбнулась Бенет. — Просто у нас говорят так, и все. Может, и не было никакого Павла.
Огородница ушла, а пленники вернулись в пещеру, чтобы создать видимость деятельности и вынуть из стены хоть небольшой кусок камня.
Глава 20
Рабочая ночь закончилась, сурты собрались у входа в тоннель, ожидая птиц-охранников, без которых они не решались отправиться в поселок, а двое путешественников стояли чуть в сторонке, мысленно прислушиваясь к разговорам мастеров. Тлетворным, унизительным душком боязни веяло от слов крепеньких суртов. Эливенер не переставал недоумевать, почему физически крепкие люди (а уж о кузнецах никто бы не сказал, что им не хватает мускулатуры!) не способны постоять за себя? Но как он ни гадал, ему приходило в голову только одно объяснение: дурная наследственность. Он уже сталкивался с подобным явлением дома, на американском континенте, и его старые наставники объясняли в таких случаях: вся беда в том, что нынешние люди произошли от самых разных существ древности, в частности и от таких, которые от природы всегда были жертвами, а не охотниками. Вот и сурты, похоже, были такими прирожденными жертвами…
Птицы наконец промчались над головами людей и унеслись на север. Мастера и подмастерья разошлись по домам.
Едва закрыв за собой дверь, брат Лэльдо и иир'ова приступили к сборам. Они и сами чувствовали, что пора, пора двигаться в путь. А симпатичная огородница Бенет лишь укрепила их в этом намерении.
Заготовленные Бенет вещи они нашли в гостиной. Два аккуратных заплечных мешка были сшиты из толстой льняной ткани, пропитанной особым травным составом, чтобы не промокали. Мешки оказались отличные: с широкими мягкими лямками, которые можно было отрегулировать по длине благодаря металлическим пряжкам особого устройства; да еще на каждый из мешков огородница не поленилась нашить по доброму десятку карманов с клапанами и застежками, и в каждом кармане лежало что-нибудь полезное: пакетики с целебными травами, куски мыла, полотенца, депилятор для брата Лэльдо (чему эливенер в особенности порадовался, уж очень ему надоела щетина на лице), несколько свечей и самые настоящие фосфорные спички, тщательно упакованные в тонкую серебряную фольгу. В самих же заплечных мешках путешественники нашли бутыли с водой (бутыли были изготовлены из сухих длинноплодных тыкв), завернутые в чистые тряпицы хлеб и сыр, вяленое мясо, соль и даже сушеные фрукты — на десерт.
Брат Лэльдо уложил в свой мешок кожаные калоши, сшитые суртами для Лэсы (кошке обувь была ни к чему, а его пара могла и не выдержать тягот дальнего пути), и снятые с себя полосы ткани, которые до сих пор заменяли ему рубашку, решив, что и это может пригодиться. Рубашка же для эливенера, вместе с тонким кожаным пояском, лежала на одном из стульев. Это была крепкая, надежная вещь — Нола не пожалела на нее куска самого прочного холста, и каждый шов, проложенный супругой кузнеца, отличался суровостью ниток и прямотой. К тому же Нола, не зная, какую длину верхней одежды предпочитает иноземец, решила не скупиться, и в результате рубаха спускалась чуть ли не до колен брата Лэльдо. Застегнув многочисленные костяные пуговки, эливенер подпоясался и решил, что одежка вполне удобная. Вот только карманов на рубахе не оказалось — видимо, у суртов это было не принято.
Сборы Лэсы состояли в том, что она вместе с подаренными Бенет амулетами повесила себе на шею еще и птичьего бога, нацепив его на одну цепочку с каким-то сушеным корешком, потом сунула за пояс кухонный нож, бросила в свой мешок брусок для заточки «оружия» и сердито передала:
— А про гадание на бисере я ничего толком и не узнала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
