— Мы все из одного дома. Так что пишите: Киров, а дальше как у них. Квартира двадцать семь. — Он торопливо засунул паспорт в карман и взял собак на сворку.
Значит, это в областном центре такие крутаки. Что ж, можно понять — лесов немерено до сих пор, и если с умом заниматься древесиной, то это окажется повыгоднее его цемента. А вчера, просматривая на ночь местную газету, он сделал для себя настоящее открытие — шведская фирма именно здесь размещает свои заказы и продает их в своем громадном фирменном магазине под Москвой. А какая-то крошечная прежде фабрика подрядилась отшивать куртки для Штатов. Ясное дело, за о-очень маленькие доллары. Но ведь нашли выход здешние люди. Молодцы.
Полный энергии, Роман поднялся к себе в номер, уложил на холод добычу, быстро принял душ, переоделся в свежие джинсы и куртку. Он понравился себе в зеркале, которое тоже было вправлено в резную рамку — по ее полю бежали куницы, догоняя друг друга. Охотников, как заметил с улыбкой Купцов, резчик не изобразил.
Про этого резчика егерь тоже ему рассказал. Был такой, из Западной Украины, прежде работал на лесоскладе, а потом так и остался здесь, когда склад закрыли. Сомыч нанял его, когда строили дома для заказника. А потом приехал кто-то из Москвы и поманил с собой. Ему нужно было отделать дом. Говорят, мужик писал Сомычу, зарабатывает здорово, уже и себе домишко строит, причем не самый хилый.
Еще раз взглянув на себя в зеркало, вернув на место прядь волос со лба, Купцов вышел.
Дом Ульяны Кузьминой стоял недалеко от дома Сомовых. Он был такой же аккуратный, под такой же бордовой крышей, из таких же оцилиндрованных бревен. Но чуть меньше. Калитка не заперта, а на деревянный столб накинута цепь вроде велосипедной. Замка не было, и Роман откинул цепь, открыл ворота.
Он огляделся — в слабом свете уличного фонаря он уловил зеленеющий газон и не заметил даже следа грядок. Он прошел по дорожке из крупных коричневых плиток к крыльцу, на двери тоже не было замка. Да и света в доме нет. Стало быть, она… там?
Внезапно он представил себе Ульяну, которая сейчас, наверное, лежит в постели. Он ощутил внезапный жар внутри. Нет, он не за этим сюда явился. За номером на ствольной трубке, вот это должно его волновать сейчас, а не женские прелести новоявленной Артемиды.
Но ведь влекут, черт возьми, и манят!
Роман легонько потянул на себя дверь и с удивлением обнаружил, что она поддалась. Ульяна не запирается на ночь? Вот это да! До чего хорошо ощущать себя в безопасности! Он бы тоже не отказался. Но если честно, то по привычке все равно заперся бы на ночь.
Затаив дыхание, с бьющимся сердцем, Купцов пошире открыл дверь, перешагнул через порог и ступил в сени.
Внезапно его ударила ревнивая мысль: а может быть, для кого-то оставлена дверь открытой? Специально?
Неужели для него? — самодовольно хмыкнул Купцов. Как она потрясающе смотрела на него, когда ела раков. Он почувствовал, как рот его наполнился слюной, а тело желанием. Ему хотелось тогда поцеловать ее в губы, еще соленые от раков.
Что бы ни говорил ему сегодня егерь — да и почему бы ему говорить правду первому встречному? — он не мог поверить, что рядом с Ульяной нет никакого мужчины. Поверить, что такая женщина, как она, может жить в полном одиночестве, просто смешно.
Вон ручка на двери в дом какая затертая, как будто сюда постоянно ходят и ходят люди.
Но Роман быстро одернул себя — вряд ли она в этом доме первый обитатель, наверняка дом принадлежит заказнику и в нем до нее тоже кто-то жил. Ручка может быть очень старой.
Он повернул ее — о Господи, и здесь не заперто!
Купцов потянул на себя и эту дверь, на него пахнуло теплом и запахом ночной фиалки. По тишине в доме стало ясно: в нем пусто. Просто Ульяна куда-то пошла. Среди ночи? А почему бы и нет? Может, у нее свидание? Или она снова у Сомовых, поспешил он кинуть себе успокоительную таблетку. И потом, если бы она была сейчас дома, то ее собака залаяла бы. У нее есть, он знает. Лайка, очень породистая.
Он втягивал в себя запах свежести и чистоты, который ассоциировался у него с Ульяной. Он постоял секунду и уловил другой запах. Так пахнет горелый порох.
Ульяна была на охоте. Она стреляла. Сердце толкало кровь с силой, словно накачивала ею все тело, до отказа. Здесь ее ружье, рядом. Наверняка это «скотт». Когда много о чем-то думаешь или говоришь, то этот предмет сам просится тебе в руки.
Итак, пытался Купцов успокоить сильно бьющееся сердце, ружье здесь, а ее нет. Поэтому… А если она спит в своей комнате? На всякий случай он откашлялся. Тихо. Нет, дом действительно пуст. И потом, в доме нет запаха женщины, он мог поклясться. Нет терпкого, зовущего запаха, который сразу уловил бы его неутомимый нос.
Осторожно ступая, Роман прошел вперед, к столу, на котором на фоне окна вырисовывались очертания компьютерного монитора. Он подошел, все более явственно ощущая запах металла, сгоревшего пороха и смазки… Принюхавшись, он мог бы точнее сказать марку бездымного пороха и название масла, которым Ульяна чистила ружье, придя с охоты. В голове мелькнуло — а ведь она могла бы поехать с ним на тягу. Сейчас, как же, одернул он себя. Если она не хочет даже показать ружье.
Ну и пускай не хочет, а он все равно его посмотрит.
Роман огляделся, в слабом заоконном свете он заметил то, что рассчитывал увидеть, отправляясь в этот дом.
На диване лежало ружье, оно было без чехла. Обычно таким оставляют ружье мужчины, наигравшись им — почистив, протерев, в сотый раз промерив все, что только можно, заглянув во все потайные уголки, которые только могут в нем отыскать. Даже самые загрубевшие от работы и табака пальцы проходятся как можно нежнее по тонкой гравировке на металле, проводят по завиткам ореха на ложе.
Это ружье лежало на диване, как женщина, утомленная мужскими ласками. Нагая и прекрасная.
А Ульяна? Кого видела она перед собой, наслаждаясь изгибами ложа и холодящими кожу стальными стволами? На кого еще вот такими же восторженными глазами смотрела она в своей жизни, как на «скотт-премьер»? Он узнает об этом. Он спросит ее, когда придет время.
Купцов сегодня не пил, но ощущал возносящее к небесам чувство эйфории. Ему кажется, что именно за этим и ходят на охоту мужчины, за первобытным чувством, которому есть аналог, но не полный — обладание женщиной. После этого такая же легкость, такая же уверенность в себе, в СЕОИХ возможностях, внутреннее освобождение и подсознательная надежда на нескончаемое возрождение…
Он не отдавал себе отчета в том, что делает, его сердце бухало в груди, как отбойный молоток, причем так оглушительно громко, что если даже хлопнет входная дверь, он все равно не услышит. Роман потянулся к ружью. Кончики пальцев уже ощутили холод металла колодки. Сейчас он узнает номер ствольной трубки. А значит, и номер, завещанный прадедом.
