– До Сестрорецка я с тобой не поеду – ради твоего же блага, – наконец твёрдо решил Дмитрий. – Высадишь меня в Ольгино, у кемпинга. Там ждёт другая машина, и я дальше пилю на ней. А ты делай со своей «тачкой», что хочешь, но в половине двенадцатого ночи будь в условленном месте. Я приторможу, и ты вместе с прессой сядешь в первый автобус. Как и условились, будешь обеспечивать нам беспрепятственный проезд по улицам города…
Стеличек уже давно решил, что лучшего сообщника и помощника им не найти. Жене и платить не надо – только скажи, что ты за свободу и демократию. Здорово людям мозги промыли – прямо фанатики какие-то. Иногда даже оторопь берёт, но приходится с ними иметь дело. Тот же Пинхасик – физик, отец двоих детей, и при коммунистах нужды не знал – а на тебе! Думает, наверно, эмигрировать, там деньги лопатой грести. В конце концов, им-то какая разница? Действительно, фраер Женя сейчас хочет того же, чего и бандит Митя. Оба перепугались вчера до поноса, а сегодня встали плечом к плечу против реакции. Кого сейчас волнуют детали? Никого. «Но пассаран!» – и всё.
Под ревущим ливнем они свернули на Приморский проспект. Дмитрий, пользуясь случаем, задремал. И приснился ему почему-то как раз тот белый «пикапчик», который повезёт его от Ольгина к Сестрорецку. Пока, похоже, всё идёт штатно, но расслабляться нельзя. Компания у телецентра весьма опасна, тем более что среди них появился Озирский. Это примета плохая – от него любой пакости жди…
Тем временем Грачёв думал о том же самом. Он боялся, что Андрея под шумок выведут из игры и не дадут проявить себя в ответственный момент. Где гарантия, что чиновники из прокуратуры не в доле с мафией? Сегодняшняя ночь как нельзя больше подходит для переброски оружия, и «братва» это прекрасно понимает. Об агентурной сети Озирского на рынках тоже наслышаны, и потому хотят избавиться от главного координатора. Если Андрей начнёт, уже в который раз, пересказывать зимний эпизод не в меру дотошному следователю, товарищи с базара будут более спокойны за свои дела.
– Тебе к которому часу в прокуратуру нужно? – Всеволод улучил момент и отвёл Андрея в сторону.
– Приглашают к семи. Но я там долго не задержусь – пусть хоть лопнут. К тому же, я сделал всё, что только мог. Партитуру написал, а играть будете вы.
Из проходной быстро вышел Вершинин и вновь присоединился к компании. На счастье, Стеличек не увидел его на крыльце, а то сразу и многое понял бы.
– Как успели? – спросил Минц. – Можно поздравить?
– Уломал непосредственного начальника, – сообщил Влад. – К сожалению, отпустили меня одного, без ребят. Никто не хочет прослыть саботажниками демократических мероприятий, пусть хоть состав с оружием через город протащат. Видите ли, личного состава и так не хватает для охраны жизненно важных объектов. Вместо моих людей обещали дать группу из Московского района.
– И то дело! – просиял Грачёв. – Теперь живём. Всё, Лилия. Марш домой – мне тут обуза не нужна. Нет, погоди, мы тебя подкинем. И чтобы от детей – никуда! Поняла? Саш, ведь мы в ту сторону поедем?
– Разумеется. – Минц обеспокоенно посмотрел на Андрея. – Ты в прокуратуре не горячись. Ничего противозаконного не делай, ладно? Не провокации, если они будут, тоже не поддавайся.
– Обойдусь, Сашок, и без твоих наставлений, – вяло ответил Озирский.
– Едут! – Вершинин, похоже, не до конца верил в свою победу над доселе непреклонным начальником.
С Кировского проспекта завернул милицейский «уазик», счастливо разминувшийся с «Москвичом» Пинхасика.
– По коням! – Всеволод первым сбежал с крыльца, предвкушая весёлую ночку. Он заранее радовался и настраивал себя на бой.
– Я вас непременно найду, – пообещал с крыльца Андрей. – Может, в чём-то даже и помогу, кто знает…
– Ты уже и так нам помог, – сказа Минц, наблюдая за тем, как Вершинин прощается с Озирским. Потом и сам пожал Андрею руку, подмигнул, напоминая об их деревенских приключениях.
Всеволод, уверенный в том, что вскоре они опять встретятся, только бросил коротко:
– Бывай!
– Ни пуха, ни пера! – пожелал Андрей уходящим к машине друзьям.
– К чёрту! – отозвался Минц и поднял кверху сжатый кулак.
Грачёв тем временем подсадил Лилию в «уазик», сам устроился рядом. Они оказались аккурат за проволочной решёткой, где обычно помещались задержанные. Вершинин и Минц нырнули вовнутрь уже трогающегося с места автомобиля – времени почти не оставалось.
* * *
Карбидно-белым светом горели фонари у станционных построек, над перронами и рельсами. Они выхватывали из плотной августовской тьмы дощатые бока вагонов, лоснящиеся цистерны с надписями «Огнеопасно!», серые камешки и промасленные шпалы. Несмотря на тихий шорох мелкого дождика, было слышно, как наверху гудят провода.
Два грузчика в гремящих, задубевших робах, с неживыми лицами, посеребрёнными светом, вслед за Стеличеком подошли к одному из вагонов. Они отодвинули засовы и легко прыгнули вовнутрь, лишь слегка коснувшись башмаками ступеней висящей лесенки.
Моргая розовыми от волнения и усталости глазами, к Дмитрию торопливо подошёл Додонов.
– Ну, что, Валентин Максимович? – повернулся к нему Инопланетянин.
Фонари и дождь сделали его кожаную куртку ещё более блестящей и эффектной, чем раньше.
– Мой товар прибыл на Предпортовую, – сообщил Додонов. – Всё идёт по плану. – И потёр ладонью клинышек седой бородки.
Амбалы выволокли первый ящик, сгрузили его на плечи третьего. Тот легко, словно тара была набита пером, понёс его к автобусам. Немедленно в свете ближайшего фонаря возник ещё один грузчик – рыжий, с перебитым носом. Он подставил свою спину под новый ящик, а потом уступил место следующему.
Несмотря на волнение и ожидания всяческих подвохов, Стеличек распоряжался действиями грузчиков и своих компаньонов уверенно, не давал им расслабиться. Зураб Сакварелидзе не вылезал из-за руля основного, второго автобуса, куда намеревались загрузить львиную долю товара. Рафик Алмякаев аккуратно втягивал ящики в заднюю дверь, потом накрывал их одеялами, плащ-палатками, заваливал рюкзаками с буханками хлеба и банками растворимого кофе.
Команда грузчиков управилась за полчаса, как и было условлено. В первом автобусе разместились коробки с патронами, ящик с пистолетами Макарова и несколькими «стечкиными». Там же были американские оптические винтовки, два гранатомёта и несколько ящиков с гранатами без запалов. Туда же пристроили три стареньких, но безотказных ручных пулемёта Дегтярёва. Взрывчатку разделили на две части – поровну в каждый автобус.
Пока Стеличек расплачивался с грузчиками, все остальные расселись по автобусам. Додонов, в ожидании молодого друга, маскировал листовками тару с бикфордовым шнуром. Его закупили немного – уже устарел и мог пригодиться лишь для вспомогательных работ. Зураб прикрепил трёхцветный флажок к своему лобовому стеклу, а Стеличек сделал это гораздо раньше.
Покончив с делами, Додонов вытер лицо и лысину большим клетчатым платком, сел в откидное кресло рядом с местом шофёра и стал придирчиво рассматривать кучу рюкзаков на предмет выявления огрехов. Наконец Дмитрий закончил свои дела, вскочил на подножку автобуса и шепнул Валентину Максимовичу:
– Ну, с Богом!
Тот хотел ответить, но лишь беззвучно шевельнул губами. Зураб через стекло показал знак «Виктория», а сидящий рядом с ним Алмякаев даже не шевельнулся.
Автобусы тронулись с места и начали набирать скорость. Сначала договорились особенно не спешить – проверить, как работает маскарад. Дмитрий думал лишь о том, чтобы вовремя проскочить мосты. Несмотря на то, что Женя Пинхасик обещал их ждать и страховать, Стеличек ему не поверил. Он не верил никому уже давно, потому что люди слишком часто подводили. Случалось это по разным причинам, но главным разочарованием была безвременная кончина дяди. Веталь хотел племяннику только добра, но на деле здорового его подставил.
Сначала шоссе оставалось пустым и мокрым. Кругом были лишь деревья и кусты, где таилась неведомая опасность. Не снимая руки с баранки, Стеличек проверил боевую готовность «кольта», чем в очередной раз напугал своего нервного напарника. Додонов взволнованно покосился на него, но ничего не сказал.
Пинхасик, к удивлению, обещание выполнил. Он поджидал автобусы на обочине дороги, подняв руку – таков был уговор с Дмитрием. Рядом с Евгением стояли две женщины средних лет, в мокрых плащах с капюшонами. В таких часто ходили рыбаки и грибники. Одна из этих дам прихватила с собой мальчика лет десяти, который постоянно тёр кулаком глаза и ныл. Пока автобусы тормозили, из леса выскочил мужик – альбинос с красной, будто ошпаренной физиономией.
Заметив флажок на лобовом стекле, все они бросились к автобусу. Получилось так, что Евгений попал по назначению абсолютно естественно.
