Стеличек, потеряв терпение, оглянулся и прорычал:
– Тише! Вы что, с ума посходили все? Не налезайте на меня. Сейчас руль выверните!
– Молодой человек, там же штурм начинается! – верещала дама в болонье. – Они Ельцина убьют! Надо его спасать скорее! В американское посольство переправить!
– Да без вас спасут, успокойтесь, – процедил Стеличек. – Ведите себя прилично, а ты высажу, к чёртовой матери!
Каждый пытался оказаться поближе к его приёмнику и услышать свежие новости. В столице явно творилось нечто невообразимое.
– Лёва, БТР горит! Там боезапас, он рвануть может! Воду льют на него сверху из дома…
– Яна, жертвы есть? Жертвы есть?! – совсем охрип Лёва. – Тут говорят, что якобы очень много… Штурм ещё не начался?
– Вроде бы, пока нет, но с минуту на минуту может начаться! – нагнетала психоз Яна.
– Мне сейчас должны позвонить, – продолжал Лёва. – Я пока и сам не в курсе…
– Вон, вижу, зажигательной смесью БТР облили, – докладывала Яна. – Он управление потерял, завертелся в туннеле и задавил человека. Смотровые щели закрыли, и БТР в туннеле заметался. По люкам стали стучать, и солдаты выстрелили. Ещё одного парня убили…
Стеличек теперь мечтал только о том, чтобы как можно скорее высадить эту шатию на Исаакиевской площади и вырубить приёмник. Он представлял себе состояние Сакварелидзе и Алмякаева во втором автобусе, где оружием было занято полсалона.
С набережной Красного Флота какими-то загаженными, тёмными переулками транспорт наконец-то добрался до подступов к Исаакиевской. Через сорок минут нужно было быть на Предпортовой. Времени потеряли уйму, и ещё неизвестно, сколько раз придётся остановиться потом.
Каким-то чудом удалось переехать Мойку. Через некоторое время – Фонтанку. После того, как манифестанты вывалились у Мариинского дворца, Стеличек и Додонов почувствовали себя, как в раю. Несмотря на привычку к экстремальным приключением, Дмитрий ощущал дурноту, которая, правда, постепенно проходила. Додонов тоже стал смотреть веселее.
– Валентин Максимович, как вам показалось, они ничего не заподозрили? – Инопланетянину вдруг захотелось немного поговорить, чтобы снять напряжение.
– Естественно, Митя, им не до этого было. Даже если бы и увидели… В Москве вон военную технику жгут, так чего там наши пистолеты и патроны? Везём для защиты демократии – и точка!
– Э-эх, раззудись, плечо! – Стеличек вдруг захохотал. – Вот это демократия! Горючей смесью по БТРу, арматурой – по башке! Бей фашистских гадов!
– Митенька, милый, успокойтесь! – всполошился Додонов, перехватывая руль. – Мы ведь ещё не доехали!
Тем временем позади остался Обводный канал, и напряжение постепенно спало. Здесь на улицах было оживлённо, но такого бедлама, как на Исаакиевской, проезжающие не заметили. Правда, автобусы то и дело останавливали, спрашивали, как там, не штурмуют ли Ленсовет, на свободе ли мэр Собчак.
Поняв, что маскарад окончен, и довольно играть в бирюльки, Стеличек отодрал присоску флажка от лобового стекла, мысленно попросил Зураба сделать то же самое. Отсутствие баррикад и отрядов самообороны вызывало в душе бурлящий, хмельной восторг. В голове стало пусто и гулко, и сердце уже не вздрагивало при мысли о встрече с легавыми.
В тусклом свете фонаря Стеличек словно впервые увидел собственное обручальное кольцо – с такой же алмазной нарезкой, как у Татьяны. Он почему-то вспомнил священника в золотом одеянии, огоньки венчальных, тоже позолоченных, свечей и потаённое сияние венцов в Смоленской церкви. Это было зимой, вскоре после гибели Татьяниного отца, когда Дмитрий вернулся из Праги. Пришлось поторопиться с браком – через пять месяцев Таня должна была рожать.
Закончился длинный Московский проспект, осталась позади и площадь Победы. Заветная цель приближалась, и ничто, казалось, уже не могло помешать неуклонному движению к ней.
Дмитрий опять повернулся к Додонову:
– Запросите по рации своих – как дела? На Предпортовой нет проблем? Все ведь на ушах стоят, могут и психануть ненароком…
Валентин Максимович тотчас же исполнил просьбу. Он переговорил с сопровождавшими его собственный товар, потом отключил связь.
– У них всё тихо, ждут нас.
– Ну, и ладно, – спокойно сказал Стеличек. – Уже немного осталось. Скоро отдохнёте.
– Я не знаю города! – забеспокоился Додонов. – Где мы находимся в данный момент?
– На Пулковском шоссе. – Стеличеку показалось, что Додонов тяжело дышит. – Вам плохо? Потерпите, пожалуйста. Не время сейчас!
– Я валидол приму. – Додонов спрятал трясущиеся руки. – Где он запропастился? Ага, вот! – Додонов сунул таблетку под язык. – Митя, у меня предчувствие недоброе. Поверьте, я жизнь прожил. Мне кажется, что мы попадём в засаду.
– Это всё нервы, Валентин Максимович! – успокоил Стеличек. – После такой поездки и спятить недолго. Вы как в Москву возвратитесь? Самолётом?
– Нет, я из-за сердца езжу поездами, – ответил Додонов. – С бензином как? Порядок?
– Я в Сестрорецке заправился. – Стеличек, несмотря на браваду, и сам предчувствовал недоброе. – Не волнуйтесь, дотянем.
Город внезапно отступил, и автобусы понеслись по пустырю. Дмитрий, отгоняя тревогу, смотрел вперёд. Там не было ничего подозрительного – лишь светились фонари, а на обочине шоссе стояла гаишная машина – таких сегодня они повидали немало…
* * *
От «Жигулей» отделился человек в форме и, помахивая жезлом, вышел навстречу автобусам. Гаишник был в белых крагах и в шлеме. Вёл он себя спокойно, а вот напарник, совсем мальчишка, заметно нервничал. Стеличек притормозил, лихорадочно соображая. Засада это или обычное вымогательство денег? Сейчас он был готов отдать сколько угодно, лишь бы их пропустили дальше. Невдалеке, на примятой траве, стоял «уазик» защитного цвета.
Старший, приложив руку к шлему, представился по всей форме. Погоны его прыгали перед глазами Дмитрия. А вместо фамилии слышался только шум крови. Ни звания, ни должности, ни сути претензий – только стук собственного сердца. «Всё! Всё! Всё!» Потом Стеличек сообразил, что фамилия мужика – Ефимов, а парнишки – Трегубов.
– Ваши документы, пожалуйста! – попросил Ефимов, протягивая руку ладонью кверху.
– Мы разве нарушили? – изумился Стеличек.
– Проводится досмотр автотранспорта, – объяснил Ефимов.
Судя по всему, его мало интересовали права Дмитрия. Поднявшись в салон, гаишник мельком просмотрел поданные документы и направился к ящикам. Они почти скрывались под всяким хламом, но гаишники всё же увидели угол ящика с патронами. Дмитрий между тем увидел, что от «уазика» к их автобусам уже идут несколько человек, и у каждого в руках было оружие. Ещё немного, и они блокируют автобус, быстро раскидают мешки, авоськи и коврики. Значит, Гюлиханов был не один. А второго агента вычислить не удалось. Зря убили его так легко на рынке – нужно было допросить с пристрастием…
– А по какому поводу досмотр? – тоном оскорблённой невинности осведомился Дмитрий.
– Ваши документы! – повернулся Ефимов к Додонову. – И накладную на груз, пожалуйста…
Валентин Максимович, затравленно глядя на Стеличека, вытащил из внутреннего кармана своей куртки паспорт, водительские права, ещё какие-то удостоверения.
Дмитрий взял свою сумочку из мятой кожи. Стал копаться в ней, выгадывая время.
– Гражданин, побыстрее! – Ефимов возвратил документы Додонову. – Куда вы следуете?
– В аэропорт, – невозмутимо отозвался Инопланетянин.
– Почему в такое время?
– У нас рейс на три тридцать. – Дмитрий уже понял, что надо стрелять – другого выхода нет. Лишь бы старик не струхнул, а то он очень нервный, особенно сейчас.
Стеличек сунул руку в карман, сбросил предохранитель. Те, из «уазика», видимо, ждали сигнала.
– Я прошу предъявить сопроводительные документы! – громко сказал Ефимов, и в голосе его звякнул металл.
В тот миг Стеличек выстрелил в него снизу, прямо из кармана. Пуля вошла под подбородок, и кровь вместе с осколками костей брызнула во все стороны. Додонов зажмурился и сдавленно охнул. Трегубов повернул к Стеличеку широкое потное лицо с круглыми глазами, на котором веснушки выделялись особенно ярко. «Осень почти, а ты такой конопатый!» – почти ласково подумал Дмитрий и снова назад на спусковой крючок.
Паренёк, обливаясь кровью, рухнул в проход между сидениями автобуса. Дмитрий рывком подтащил его к двери и вышвырнул на асфальт. Потом, не надеясь на помощь Додонова, он то же самое проделал и с Трегубовым. Вокруг было очень тихо, и Стеличек услышал, как гаишник ударился головой об асфальт.
«Скорее всего, оба готовы!» – подумал Стеличек, снова прыгая за руль. Автобус рванул с места и помчался в сторону аэропорта. Додонов открыл глаза, понял, что они опять едут, и бросился к заднему стеклу. Добраться бы до ближайшего леса, а там можно спрятать товар – до передачи его покупателю…
