— Кто тебе дал фотки? Светка?
— Мент мне их дал, — сказал Данил устало. — Мент, мусор, легаш, тихарь — нужное подчеркнуть… Светку, радость моя, вчера кто-то придушил, так что ты посиди и хорошенько подумай, что тебе говорить и как говорить, если, паче чаяния, потащат вдруг на спрос…
Она отшатнулась:
— Задушили?
— Ага, — сказал Данил. — Говоришь, там была этакая культуристка? Опишешь потом внешность поподробнее…
Но в эту версию он не особенно верил — как не верил в пытавшийся протаранить их «ЗИЛ». И все еще стоял в раздумье посреди комнаты, когда в дверь позвонили.
Глава десятая
Ехал есаул…
Посмотрев в глазок, Данил сразу же открыл дверь. Демонстративно обозрел лестничную площадку, даже перегнулся через перила, глянул вниз. Пожал плечами:
— А где эти милые мальчики с автоматами? Я как-то незаметно уже привык видеть вас непременно в окружении верной лейб-гвардии…
Не было мальчиков. Даже рыжей кожанки на Клебанове на сей раз не обнаружилось, как и деталей милицейской формы — Мальчиш-Кибальчиш напялил обыкновенный джинсовый костюм с клетчатой рубашечкой, отчего казался еще моложе. Но наплечную кобуру, как подметил Данил, старлей нацепил.
Данил хотел сказать еще что-то язвительное, но внимательнее присмотрелся к надоедливому гостю, хмыкнул и спросил в лоб:
— Когда его выпускают? Не делайте большие глаза, такой вариант мог бы предвидеть и салажонок, нет у меня стукачей в вашем окружении, право… Ну?
— В девять, — сказал Клебанов глухо. — Никак не раньше, ребята мне обещали…
— Из какого СИЗО?
— Из второго.
— Понятно, — Данил спокойно направился в квартиру. — Тогда заходите. Времени масса. Успеем кофе попить…
Он провел Клебанова в кухню, пояснив на ходу:
— Это я без задних мыслей, просто в комнате девушка одевается… — и мимоходом плотно затворил дверь в комнату.
На сей раз Клебанов, не отнекиваясь, принял у него чашку кофе. Данил покуривал, внимательно разглядывая принципиального мента.
Похоже, принципами его гостю пришлось немного-таки поступиться. Облик старшего лейтенанта был труден для описания и являл собою пикантную смесь уязвленной гордости и подчинения неизбежному — точь-в-точь самолюбивая гимназисточка, которой пришлось выйти на панель, чтобы заработать на краюху хлеба для старой маменьки и заплатить за квартиру выжиге-домовладельцу.
Кое-какие его мысли Клебанов, должно быть, просек близким к телепатии путем — потому что набычился еще больше.
— Давайте сразу внесем ясность, — сказал Данил. — Я не люблю, когда того, кто в данный момент оказался слабее, толчет более сильный — или попросту в о з о м н и в ш и й себя более сильным на данный отрезок времени. В вас я этого поганого качества не заметил. И у меня его, смею заверить, вроде бы нет. Посему не делайте столь трагического лица. Вы не разорившаяся юная графиня, вынужденная спать с разбогатевшим конюхом, а я не конюх. Никто никого не ломает, никто не продается… никто, кстати, и не покупает. Просто жизнь так повернулась, что в данный момент небольшая помощь требуется именно вам. У меня тут нет магнитофонов и потайных видеокамер. И вербовать вас я не собираюсь. Не из благородства души — просто некогда мне заниматься такими глупостями. Но, коли уж пришли, и на канате вас никто сюда не тянул, кое-что вам рассказать придется. Я не покушаюсь на ваши милицейские тайны, но все, что у вас есть на Есаула, вы мне выложите — еще и для того, чтобы я мог его качественно прижать.
— А если я пришел не из-за него?
— Из-за него, бросьте, — сказал Данил доброжелательно. — Вы его упускаете, а вот мы способны опять пригласить в гости и поговорить резко. Я не демонстрирую превосходства и не хвалюсь — староват для таких забав, перебесился. Повторяю, такова жизнь… Кто из шантарских хитрожопых адвокатов заявился к вашему начальству поутру — Тимошевский, Зарубин, Бацаев?
— Зарубин.
— Ага, — сказал Данил. — Мы-то с вами — взрослые мальчики и прекрасно знаем: там, где гуляет Зарубин, ищи милягу Беса… А поскольку мальчики мы не только взрослые, но и в меру циничные, продвинемся дальше и признаем: даже Зарубин, хоть и оборотист, все ж не Перри Мэйсон, а град наш — не Чикаго. Отсюда следует, что потребовалась как минимум одна отзывчивая душа, декорированная погонами с большим количеством звезд… кто же этот «астроном», Пожидаев или Скаличев?
Клебанов зло молчал. «Вообще-то корпоративная солидарность и честь мундира — вещи въедливые, — подумал Данил. — Я бы тоже не откровенничал, будь мое начальство сколь угодно ссученным…»
— Ладно, это лирика, — сказал он. — В такие дебри мы забредать не будем.
— Я хочу сразу поставить дело ясно: мы работаем вместе от и до. В четко очерченных рамках. Один-единственный раз.
— Ну разумеется, разумеется, — согласился Данил.
«Мы работаем, — хмыкнул он про себя. — Это я работаю, а ты пришел отдаться. Будь на моем месте кто-то гнилой, или имей я на твой счет четкие указания, вербанули бы тебя, мальчик, как проститутку Георгина, не отходя от кассы. Хотя нет, такие мальчики способны на резкие финты — либо сам застрелится, либо тебя сначала изрешетит…»
— У нас в запасе минут сорок, — сказал Данил.
— Но придется организовать…
— Я ведь вчера не шутил, — сказал Данил. — И у обоих СИЗО, и у тюрьмы прописались мои ребята. А также на обоих автовокзалах, на ЖД, в аэропорту. Увы, перекрыть все ведущие из Шантарска дороги даже я не могу. Но вряд ли его повезут в глубинку. Или попытаются спрятать на неспаленной хате, или сунут в самолет. На поезд я не особенно рассчитываю — поезд долго еще будет ползти по Шантарской области, не рискнут… А если его, не исключено, захотят убрать, это опять-таки потребует времени и места… Итак… Кто он вообще такой?
— Шимко Дмитрий Степанович. «Есаул», «Цыган», «Дима Бешеный». Четыре ходки — разбой, грабеж, хранение наркотиков. Пытался пробиться в воры в законе, но не вышло. Обосновался в Краснодаре. Тамошние ребята подозревают его в трех, как минимум, заказных устранениях, но концов не нашли пока. От них и пришла ориентировка — по оперативным данным Есаул собрался в Шантарск. Четыре дня назад мы его зафиксировали в городе…
— С кем контактировал?
— С людьми Беса.
— А конкретно?
— С Фантомасом, Хилем и Гнедым.
— Так… — сказал Данил. — И раскопали на него что-нибудь?
— Нет. Пока он не появился в доме Глаголевой.
— Кстати, а на кого вы там палаточку-то поставили?
Клебанов промолчал.
— Ладно, и это лирика, — кивнул Данил. — Значит, ваши сыскари из «Кинг-Конга» засняли и меня у подъезда, и товарища Хиля, тезку певца… и Есаула? Он там отирался в момент убийства?
— Да. Вошел в подъезд и вышел минут через десять. Потом мы проверили остальные четырнадцать квартир. В шести никого в то время не было дома. В остальных заверяют, что человек такой к ним не звонил.
— А на лестнице его никто не видел?
— Нет. У Глаголевой были плотно задернуты шторы, кстати.
— Десять минут… — задумчиво повторил Данил. — Как выглядела квартира… потом? Он что-то искал?
— Не похоже. Если, конечно, это был он…
— А не я, — понятливо кивнул Данил. — Нет, не я, сами знаете. И на основании столь зыбких совпадений вы его повязали?
— Совпадения не столь уж зыбкие, — сказал Клебанов. — Насколько нам удалось установить, он даже не пытался хоть чем-то заниматься за все дни, что провел в Шантарске. И вдруг типчик с его послужным списком оказывается в подъезде, где случилось убийство, практически в то же время… Это со смертью Ивлева мы его никак не могли связать, не было ни малейшей ниточки… Я рассчитывал, что удастся согласно известному указу приземлить его на тридцать дней. А там могло что-то и всплыть…
— Особенно если он окажется в одной камере с полдюжиной сексуально озабоченных и злых ребятишек… — ухмыльнулся Данил. — Вы его допрашивали после того, как вырвали из моих дружеских объятий?
— Да. Он держался совершенно спокойно, не качал права, не требовал адвоката. Словно знал заранее, что отмажут…
— Знал, мне кажется. Что он вам преподнес? Что искал старого кореша и потому звонил в одну из тех квартир, где как раз никого не оказалось дома?
— Если бы… — зло бросил Клебанов, не разжимая зубов. — Он заявил, что с утра у него болел живот. И когда он от нечего делать болтался по городу, плеснул в трусы. Пришлось бедняге срочно залететь в первый попавшийся подъезд, а потом, благо люк на чердак оказался запертым, забраться туда, снять штаны, как следует подтереться и отправиться восвояси. Что отняло у него минут десять. Мы туда сразу же поехали, там и в самом деле валялись испачканные трусы, в точности такие, как он описал…
— Изящно, — сказал Данил. — Надо признать, изящно. Ситуация редкая, но вполне житейская, со мной самим однажды чуть не стряслось аналогичное… И доказательство есть. Действительно профессионал. С хорошим адвокатом мог бы выскочить даже без поддержки «астрономов»… но поддержка-то была, а?
