– Чушь полнейшая, – пробормотала Екатерина. – Да еще и папистская.
– Слушайте, что он пишет дальше. Король пытается совладать со своей совестью, борется со своим уважением к моей вере и образованности… Вот еще. Он выражает уверенность, что мы сумеем найти возможность оставаться каждый в своей вере, но идти по жизни, соединив сердца.
– А потом притащит с собой дюжину кардиналов и инквизицию, – предрекла Екатерина. – У него нет никаких чувств к тебе. Все это политические штучки.
– Нет, Екатерина, не штучки, – запальчиво возразила Елизавета. – Я ему действительно очень нравлюсь. Просто тебя здесь не было, иначе ты сейчас не говорила бы такого. А тогда все это видели. Дошло до настоящего скандала. Клянусь тебе, если бы Филипп не вмешался, эта набожная Мария сгноила бы меня в Тауэре или продержала бы до конца жизни под домашним арестом. Он настоял, чтобы ко мне относились как к принцессе и законной наследнице… – Королева чуть помолчала, разглаживая складки платья из золотой парчи. – Он был очень нежен со мной. – В голосе Елизаветы зазвучали знакомые нотки самолюбования. Влюбляться в себя она была готова постоянно. – Он восхищался мною и, говоря по правде, обожал меня. Настоящий принц, король, безнадежно в меня влюбленный. Марии вечно нездоровилось. Она отлеживалась в своих покоях, но мы все равно с ним часто виделись и много времени проводили вместе. Он был…
– Хорош муженек, нечего сказать, – перебила ее Екатерина. – Жена в положении, а он флиртует со свояченицей.
– Это была ложная беременность, – с неуместной откровенностью возразила Елизавета. – Мария выдавала желаемое за действительное. Я же говорю, она вечно болела. Живот ей вздуло неведомо отчего, а она нафантазировала…
– Еще чище, – всплеснула руками Екатерина. – Жена болеет, а он своими ухлестываниями за свояченицей только еще сильнее разбивает ей сердце. Говорю тебе со всей серьезностью, Филипп – негодная партия для тебя. Английский народ больше не потерпит его. Этого субъекта и в первый раз у нас ненавидели. Представляешь, как люди взбеленятся, если он явится сюда вторично? Казну вытряс, сестру твою доконал, сына с ней не зачал. Из-за него мы еще и Кале потеряли. Теперь Филипп сидит в Брюсселе и развратничает с тамошними женщинами.
– Нет! – крикнула Елизавета, отбрасывая любовное письмо. – Как же тогда понимать его слова о том, что он не может ни есть, ни спать?
– Наверное, ему некогда. Занят любовными утехами с толстыми бюргерскими женами. Похотливое животное!
Сама того не желая, Елизавета рассмеялась. Екатерина просияла, считая, что развеяла романтический угар своей двоюродной сестры.
– Зачем тебе объедки со стола Марии? Ты же не сорокалетняя старая дева, чтобы зариться на мужчину, которым уже попользовались. Есть куда более привлекательные кандидатуры.
– Ну и кого ты мне посоветовала бы? – поинтересовалась Елизавета.
– Герцога Арранского – не задумываясь ответила Екатерина. – Молод, красив, протестант, между прочим. А до чего обаятелен!.. Я видела его мельком и то, представь себе, на какое-то время потеряла голову. Когда он унаследует престол, вы сделаете Англию и Шотландию единым королевством.
– Не раньше чем Мария де Гиз покинет этот мир, а следом туда же уйдет ее доченька, – напомнила Елизавета. – Но эта Мария отличается завидным здоровьем, а дочь ее, если помнишь, моложе меня.
– Бывает, во исполнение Божьей воли происходят вещи и подиковиннее, – с уверенностью сказала Екатерина. – Если регентша Мария крепка здоровьем, то почему бы наследнику-протестанту не сбросить ее с трона?
Елизавета нахмурилась и оглядела комнату. Ей не хотелось, чтобы подобные разговоры вышли за стены ее покоев.
– Довольно, Екатерина. Тебе не пристало заниматься сватовством.
– Это не только сватовство, но еще и укрепление нашего государства и веры, – со знакомым Елизавете упрямством заявила та. – Через брак с герцогом ты спасла бы Шотландию от католического антихриста и приготовила бы тамошний трон для своего сына. Здесь и раздумывать нечего. Кто откажется от такого красавца, как герцог Арранский, готового сражаться на стороне шотландских лордов-протестантов? Это же богоугодное дело. А лучшего свадебного подарка, чем Шотландия, и придумать невозможно!
Хотя Екатерина Ноллис и отдавала предпочтение кандидатуре герцога Арранского, в конце февраля при дворе Елизаветы появился еще один претендент на ее руку – австрийский посол граф фон Хельфенштейн, потеснивший эрцгерцогов Карла и Фердинанда.
– Ты как цветок, вокруг которого вьются мотыльки, – с улыбкой заметил королеве Роберт Дадли.
Они гуляли по все еще холодному дворцовому саду. За ними на почтительном расстоянии следовали двое новых стражников Елизаветы.
– Должно быть, ты прав. Но я ничего не делаю. Они сами слетаются.
– Так уж и ничего? – спросил он, удивленно приподнимая бровь.
Елизавета остановилась, поглядела на него из-под полей своей шляпы и сказала:
– Я не привлекаю к себе внимания.
– Даже манерой ходить?
– Конечно. В манерности походки я уступаю многим своим фрейлинам, просто передвигаюсь с одного места в другое.
– А твоя манера танцевать?
– Обычная итальянская. Так танцует едва ли не каждая фрейлина.
– Ох, Елизавета!
– Сколько раз я просила тебя не называть меня по имени.
– А можно мне один раз попросить тебя не лгать?
– Ради чего ты затеял этот разговор?
– Ради твоего блага. Возвращаемся к теме. Одной лишь манерой говорить ты уже притягиваешь к себе возможных женихов.
– Я обязана быть вежливой с дипломатами, которым даю аудиенцию.
– Ты не только вежлива, но еще и…
– Что?.. – с беззаботным смехом спросила она.
– Ты обещающая.
– Я ничего и никогда не обещаю, – мгновенно возразила Елизавета.
– Вот именно, – подхватил Роберт. – Здесь-то как раз и кроется ловушка, в которую все дружно попадаются. Слушая тебя, кажется, что ты что-то обещаешь, хотя на самом деле об этом и речи нет.
Елизавета, довольная услышанным, громко рассмеялась и согласилась:
– Ты прав. Но, милый Робин, по правде говоря, я вынуждена играть в эту игру. Я веду ее вовсе не для собственного удовольствия.
– Неужели ради безопасности Англии ты согласилась бы выйти за француза?
– Это уже другой вопрос. Но я стараюсь никого не отвращать от себя категорическим отказом. Каждый из моих женихов – союзник Англии. Здесь не столько придворный флирт, сколько шахматная игра.
– Неужели ни один мужчина не заставляет твое сердце биться чуточку быстрее? – спросил Роберт, которому вдруг опять захотелось полной доверительности в их разговоре.
