— Никаких рычагов тоже нет, — произнёс Велион, подходя к двери. — Возможно, это сделали специально: где-то в потолке может быть смотровое окно, через которое наблюдатель сможет увидеть, кто же очутился в комнатке. Ну, а когда ты тайком покидаешь замок, сразу назад тебе ведь и не нужно? Плиту можно поднять, но только вдвоём.
Могильщик сел рядом с дверью и поднёс светильник ближе к полу. Там можно было разглядеть щель, в которую едва-едва влезали пальцы.
— Для этого и нужны трое? — хмыкнул Карпре.
— Да. И не только. Там — подвал, забитый костяками. И десятки, если не сотни, змей. Кто пойдёт?
— Грест — сопляк, — подал голос Мише, — он там может только сдохнуть и всё испортить. А ты хоть и рослый, но шибко здоровым не выглядишь.
Велион усмехнулся и, кивнув, стянул с себя шапку, тулуп и рюкзак.
Карпре и Мише подошли к двери, поставили свои светильники на пол, надели перчатки, присели на корточки так, чтобы между ними можно было протиснуться, и просунули пальцы под плиту.
— На счёт три, — сказал Мише. — Раз, два… три!
Они рванули плиту вверх, и та сдвинулась, но едва-едва и замерла.
— Ну… давай… — прорычал Карпре сквозь сжатые зубы.
Наконец, что-то захрустело, и плита резко пошла вверх, а потом вновь во что-то упёрлась. Но теперь под неё можно было хотя бы пролезть.
— Держать будет проще, — процедил проклятый могильщик. — Но ты там поспеши.
— Понял.
Велион просунул светильник под плиту, а за ним ужом проскользнул сам. Карпре и Мише, тяжело выдохнув, опустили плиту на место. С этой стороны стало видно: из-за чего-то плиту перекосило, и поэтому осталась щель. Иначе они бы никогда сюда не проникли.
В этом подвале тоже ничего не изменилось. Он был небольшим, семь ярдов на семь, к тому же, у боковых стен располагались стеллажи с запылёнными бутылками. А у противоположной стены, где была каменная лестница, ведущая наверх, лежали, наваленные друг на друга, десятка два скелетов в истлевшей одежде. Там были и мужчины, и женщины, и дети. Их сбросили сюда уже мёртвыми: у кого-то в черепах зияли дыры, оставленные топорами и булавами, кому-то головы вообще превратили в кашу, у некоторых были изломаны позвоночники. И посреди лохмотьев и костей чётко виднелись змеи, сидящие на запонках, пуговицах, пряжках ремней. Но ни оружия, ни семиконечных амулетов в одежде могильщик не увидел. Видимо, это были хозяева поместья. Очевидно, их убили и, предварительно ограбив, сбросили сюда.
Но не может быть так, чтобы здесь не осталось ничего такого, чем можно поживиться. И пройти наверх, не разобрав этот завал, могильщики явно не смогут.
На то, чтобы разглядеть костяки, у Велиона ушла пара секунд. Затем он принялся шарить по подвалу в поисках чего-то, что хоть отдалённо напоминало бы рычаг, приводящий дверь в движение. Наступать приходилось аккуратно, чтобы никуда не вляпаться. С одним светильником здесь было темновато. Змеи светились под ногами, в большинстве своём красные и оранжевые, но даже ярко-белые не давали света. Если погасить светильник, можно будет увидеть только их, лежащих в полной темноте.
Могильщик обшарил всю стену и перешёл к стеллажу у правой стены. И почти сразу ему улыбнулась удача: одна из бутылок оказалась чем-то крепко прижатой к ложу. Велион ухватился за горлышко и с усилием потянул вверх. Бутылка со скрипом поддалась, и за стеной раздался звук, характерный для движущейся цепи.
— Пошла, пошла! — радостно пискнул Мише из соседней комнаты, а Грест громко хохотнул.
И буквально в этот же миг что-то в стене лопнуло, зазвенело и с громким стуком упало на пол, а бутылка-рычаг без сопротивления встала в ложе. Выругавшись, могильщик повернулся к плите. Она стояла в том же, положении, что и раньше. Из-за стены доносилась приглушённая ругань Карпре.
Велион тоже выругался и подошёл к плите.
— Я разгребу завал и поднимусь наверх, чтобы найти какую-нибудь подставку покрепче! — крикнул он. — Здесь ничего подходящего нет!
— Хорошо! — отозвался Карпре. — Если тебя убьёт, кричи погромче, чтобы мы знали, что нужно возвращаться!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Велион приблизился к костякам, поставил лампу на пол и встал на колени. В голове промелькнула мысль о том, что, если видение посетит его во время работы со змеями, он задёргается и, возможно, действительно будет очень громко кричать, прежде чем умрёт. Но могильщик уже взял первую змею, потянул её пальцами, и эта мысль не задержалась в его голове надолго.
Первый скелет принадлежал девочке лет пяти, не больше. В её черепе были три неровные дыры — следы от ударов чем-то тупым и тяжёлым. Кость на месте ударов уже выкрошилась. На её шее при смерти висела тоненькая бронзовая цепочка, уже позеленевшая от времени. Змея поддалась легко, и цепочка легла слева от могильщика. Следующему, явно взрослому мужчине, очень неумело пытались отрубить голову: на втором и третьем шейных позвонках было четыре зарубки. Первый, как и череп, у скелета отсутствовал. Горсть медных пуговиц и бляшка ремня отправились к цепочке через минуту. У пятого в висках были круглые дыры. Складывалось впечатление, будто к его голове, прижатой к полу или стене, приставили арбалет и выстрелили. Седьмому отрубили руки по локоть и раскрошили молотом грудную клетку. У восьмой на ноге так и остался капкан, на котором зловещей краснотой отливал целый пучок змей. Десятому прорубили темя топором. В грудной клетке одиннадцатой так и остались двузубые вилы. У четырнадцатого не хватало ни рук, ни ног, ни головы. Пятнадцатому, парню лет двенадцати, изломали позвоночник и рёбра, очевидно, забивали лежащего на животе опять-таки чем-то тупым и тяжёлым.
Однажды Велион видел подобное, только в тот раз мертвецы были совсем свежими. Тот самый бунт крестьян, зачинщиков которого им с Халки заказали. Это был акт тупой животной ярости. И озверевшие животные, которые в любой другой момент являлись обычными крестьянами, кузнецами или торговцами, уподабливали животным на бойне своих жертв. Потому что сказать как-то по-другому, кроме как, что жителей замка забили, как животных, язык не поворачивался.
Когда-то, годы назад, разглядывая следы подобной бойни, Велион видел в них рыдающих детей, упирающихся кричащих женщин и яростно сопротивляющихся мужчин. Людей, умоляющих о пощаде. Людей, страстно желающих, чтобы их кто-то спас, или, напротив, их муки скорее закончились. Воображение рисовало их мокрые от слёз лица, их залитые кровью раны, их руки, с мольбой протянутые к небу.
Сейчас могильщик видел только кости с застарелыми отметинами. Он понимал, что они когда-то были людьми. Но запрещал себе думать о них так. Потому что иначе он бы спился и умер десять лет назад.
Всё, о чём Велион сейчас размышлял, так это об одной совершенно очевидной странности: откуда взялись змеи, если убивали здесь не магов и не маги?
В конце концов, могильщик разобрал весь завал. На это ушло, наверное, около получаса. Он даже немного вспотел, хотя в двух рубахах — тонкой полотняной и толстой шерстяной — здесь было довольно прохладно. Кости он сложил к стене, а у лестницы образовалась небольшая горка меди и бронзы — всё действительно ценное у жертв забрали. Перед расправой или после — неважно. Если поход будет неудачным, всё это “добро” можно забрать. Здесь раза в три больше, чем Грест заработал во время первого своего похода. А пока же и положить некуда.
Поднявшись по лестнице, Велион осветил люк, сделанный из морёного дуба. Такой продержится, не сгнив, наверное, ещё семьдесят два года. Змей на ручке не было, и могильщик, смело взявшись за неё, толкнул. Не сильно и осторожно, только чтобы приоткрыть и выглянуть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Раздался шорох, когда что-то, лежащее на люке, начало скатываться с него. В образовавшуюся щель сразу же упала кость, а перед глазами могильщика вспыхнула ярко-белым змея. Велион захлопнул люк и непроизвольно отшатнулся, едва не скатившись кубарем с лестницы. Наверху что-то загремело, но звук прекратился спустя несколько мгновений.
Выругавшись, могильщик вновь взялся за ручку люка.
