Обогнув дом и увидев Маргарет, неподвижно стоящую спиной к нему у беседки, Джордж укрепился в своих страхах. Когда он рванулся через лужайку по направлению к ней, выкрикивая ее имя, она обернулась.
В закатном солнечном свете Джордж совершенно отчетливо видел следы слез на ее щеках, муку, застывшую в глазах.
Он не задумываясь обхватил ее руками, прижал к себе, гладя по голове. И вскоре его тело уже дрожало почти так же, как и ее.
— Маргарет, не надо… пожалуйста, не надо. Не плачь, моя милая. Просто скажи мне, что случилось… Оливия?.. Что-то с ней, да?..
9
Оливия!
Маргарет напряглась и подняла голову с груди Джорджа. Потрясение, испытанное при виде Джорджа, бегущего к ней через лужайку, а затем обнимающего, прижимающего ее, шепчущего ее имя, гладящего волосы, утешающего с нежностью и заботой, лишило Маргарет всякой способности сопротивляться ему. Но сейчас она внезапно вернулась с небес на землю.
Она слышала страдание в его голосе и понимала, что оно вызвано беспокойством за дочь. Маргарет разрывалась между желанием немедленно успокоить его, сказать, что ничего не случилось, и шокирующей ревностью к Оливии за то, что именно она — предмет этой тревоги, этой заботы… этой любви.
Боже, как ее может обижать то, что Джордж любит Оливию, ведь она его дочь?
Он еще крепче стиснул Маргарет в объятиях. И она услышала его тихий стон, почувствовала, как Джордж перевел дыхание.
— Маргарет… милая. Посмотри на меня. Скажи мне, что случилось.
«Милая»… Он снова назвал ее «милая». Удивление заставило Маргарет поднять голову и взглянуть на него.
— Нет, не Оливия, — с трудом произнесла она. — У нее все в порядке.
— Не Оливия?
Джордж нахмурился. И Маргарет напряглась, ожидая, что он оттолкнет ее, отойдет в сторону… отвергнет ее. Однако, хотя объятия немного ослабели, когда тревога покинула его, он не отпустил ее, а рука, которая, успокаивая, гладила Маргарет по голове, легла теперь на шею, лаская и расслабляя напряженные мышцы.
— Тогда что же?
Он так пристально вглядывался в лицо Маргарет, что она не выдержала и отвела глаза. Взгляд Джорджа задержался на ее губах, и она так остро ощутила его, словно это было реальное прикосновение.
Нежная плоть губ горела и так пересохла, что ей просто необходимо было увлажнить ее — приоткрыть рот и погасить это горячее сухое жжение кончиком языка.
— Маргарет… — Хриплый требовательный голос Джорджа заставил ее вздрогнуть и снова посмотреть ему в глаза. — Но ведь ты плакала. — Он провел пальцем по дорожке, оставленной слезами на ее щеке. — В чем же тогда дело?
Она покачала головой, не в силах ответить. И как раз в этот момент перед ее лицом возник огромный сонный шмель. Маргарет мотнула головой, чтобы уклониться от него, и ее волосы скользнули по лицу Джорджа. Он поднял руку, его пальцы запутались в шелковистых прядях. А затем, когда она взглянула на него округлившимися испуганными глазами, произнес ее имя низким, срывающимся голосом и склонился к ней.
Словно зачарованная Маргарет ждала, не в силах ни высвободиться из его объятий, ни оторвать взгляда от его. рта. Только когда Джордж наконец приник к ее губам, Маргарет закрыла глаза, содрогаясь всем телом от нетерпения и предвкушения.
Рука Джорджа коснулась ее лица. На мгновение нежно прижавшись к щеке, пальцы скользнули к затылку, принимая на себя вес ее запрокинувшейся головы.
От его кожи исходил горячий мускусный запах, усиливающий ее собственное возбуждение, заставляющий теснее прижиматься к нему.
— Маргарет…
При звуке голоса Джорджа мороз пробежал по ее коже. Его интонации не требовали ни перевода, ни объяснения. Они были столь же красноречивы, как и яростный напор его тела.
Она возбуждала его и он хотел ее! Маргарет наполнила ликующая радость оттого, что он так точно угадывает, что ей нужно.
— Я так хочу тебя, — дрожащим голосом прошептал Джордж ей на ухо. — Я очень, очень тебя хочу…
Он целовал ее. И Маргарет самозабвенно отвечала на поцелуи, еще плотнее прижимаясь к Джорджу, скользнув руками под его пиджак. Ее сердце яростно забилось, когда характер поцелуев изменился — медленный нежный напор уступил место чему-то иному, более требовательному.
Рассудок непрестанно пытался докричаться до Маргарет, предупредить, урезонить ее. Однако чувства были глухи к его зову. Они хотели слышать совсем иное — прерывистое дыхание Джорджа, тихий звук скольжения его рук по ее телу…
Сад, окружающий их, был напоен сильными ароматами цветущих растений. На этой неделе не было дождей. И когда Джордж опустил Маргарет на лужайку, она ощутила тепло. исходящее от земли, уловила свежий запах примятой травы — высокой в тени под деревьями и низкой и мягкой рядом с ее лицом. Не открывая глаз, она повернулась к Джорджу, жаждя возобновления прерванного поцелуя.
Он медлил, поглаживая ее щеку подушечкой большого пальца. Маргарет, подняв веки, увидела в его глазах невысказанный вопрос. Ее сердце затрепетало. Существовала сотня — нет, тысяча! — причин, по которым ей не следовало этого делать, но все они не имели ни малейшего значения.
Она потянулась к Джорджу, обхватила дрожащими руками его предплечья, помогла снять пиджак. Маргарет смотрела в его потемневшие глаза, и от сознания того, что она способна вызывать в нем такое сильное желание, у нее кружилась голова.
— Здравый смысл подсказывает мне, что нам не стоит этого делать, — задыхаясь проговорил Джордж и склонился к ней. — Но сейчас мне ничего так не хочется, как сжимать тебя в объятиях. Помнишь, как это обычно у нас бывало?
Помнит ли она?.. Ее глаза стали огромными и черными, в них отразилось его желание. Она притянула Джорджа к себе дрожащими руками.
— Боже, сколько раз я мечтала вот так обнять тебя!
Джордж расстегнул ряд крошечных пуговок на ее блузке, открывая ее тело вечерним солнечным лучам и прикосновениям своих рук и губ.
Маргарет содрогнулась и, стиснув зубы, постаралась сдержать чувства, которые рвались наружу. Прикосновения его губ были такими знакомыми, такими нежными, такими восхитительными.
Ее руки словно сами собой поднялись и сомкнулись на его затылке. Тело призывно изогнулось, когда Джордж ладонями накрыл ее обнаженные груди, а его губы коснулись нагретой солнцем кожи.
— Ты так красива!.. Так красива!
От благоговения и изумления, звучащих в его голосе, у Маргарет перехватило дыхание, а вид темноволосой головы у своей груди был потрясающе трогателен. Она уже была женщиной, а не девушкой. И все эти двадцать лет ей даже не приходило на ум думать о своем теле в сексуальном смысле. Сейчас же она внезапно обнаружила, что почти боится того, как выглядит, ведь между телом двадцатилетней женщины и тридцативосьмилетней не может не существовать разницы. Но Джордж тоже изменился внешне, и, на ее взгляд, только к лучшему.
