Джейн блестяще овладела искусством сохранять лицо.
Но в определенной части исполнения обязанностей она ведь не преуспела? Она не родила Фредерику столь желанного наследника. И после первых болезненных и унизительных попыток перестала делить с ним постель.
Сколько часов провела она, казня себя за это! Мучил этот вопрос Фредерика? Сумела бы она завоевать его, если бы усиленно пыталась?
Константин не сразу остановился и повернулся к ней:
— Отец мне как-то сказал, что брак в среде аристократии — это коммерческое соглашение и не имеет ничего общего с любовью. Я не собираюсь осыпать вас пустыми комплиментами, Джейн. Ясно, что ни у кого из нас не было времени, чтобы возникла какая-то привязанность. Я не стану оскорблять вас притворством, что она есть.
Он улыбнулся ей, и если бы знал, что эта улыбка делает с ней, не был бы столь благороден. Он бы понял, что все преимущества на его стороне.
— Что скажете, Джейн? Соединим мы то, что Фредерик разорвал на части?
Ведь этого она хочет? Умом Джейн понимала это, но сердце ее стучало тревожно, как набатный колокол.
Этот мужчина опасен. И не своим греховным прошлым, но тем, что она видела — или думала, что видит, — внешним фасадом повесы.
Несмотря на все, что Джейн слышала о репутации Константина Блэка, что-то в нем влекло ее. Возможно, то, что он казался в душе одиноким, даже когда очаровывал всех вокруг. Джейн хорошо знала, что такое одиночество в толпе.
Или ее обманула поразительная мужская красота и она воображала глубины, которых в нем нет? Нет, ее влечет не только его внешность. Константин Блэк не герой из волшебных сказок. Но он и не злодей, каким его изображают. Она чувствовала это нутром.
Но это не означает, что он заслуживает доверия и его сердце — надежное хранилище для ее любви. Нет, она не угодит снова в эту ловушку. Не отдаст свое сердце тому, кто его не хочет.
Джейн твердо посмотрела в яркие зеленые глаза.
— Я высоко ценю, что вы не морочите мне голову россказнями о романтической симпатии и… тому подобное. — Она сцепила руки. — Я благодарна вам за предложение и уважаю вас за него.
— И каков ваш ответ? — спросил Константин.
Как это на него похоже — вести себя так, будто он не уверен в ответе, словно она не сделала ему крайне непристойное предложение в часовне несколько дней назад. Джейн закусила губы.
— Да. Мой ответ — «да».
Отсутствие у нее энтузиазма Константина, похоже, не огорчило. Возможно, он этого не заметил или очень хороший актер. А может быть, это просто его не слишком заботило.
— Спасибо. Вы оказали мне честь. — Он взял ее руку и наклонился поцеловать кончики пальцев.
От легкого прикосновения его горячих губ у нее побежали мурашки. О Господи!
Константин медлил и, все еще склоняясь над ее рукой, искоса посмотрел на нее. И увидел румянец на ее щеках и недовольство в глазах. Он улыбнулся, словно почувствовав, как ее глупое сердце быстрее застучало от его прикосновения.
Джейн подумала, что он может поцеловать ее, и ее отвага растаяла.
— У меня есть одна просьба, — торопливо заговорила она. — Можем мы сохранить наше соглашение в секрете, пока я не поговорю с герцогом?
— Он вам больше не опекун, — напомнил Константин. — И вам больше не нужно его позволение выйти замуж.
— Это так. Но чтобы облегчить себе путь, нам лучше заручиться его одобрением. С моей стороны было бы неучтиво поступить иначе.
Константин сжал губы.
— Хорошо. — Он помолчал. — Позволю себе предположить, что Монфор выскажется против этого брака.
— Он уже это сделал, — сказала Джейн.
— Да? И привел причину?
Джейн вскользь взглянула на него:
— Полагаю, вы догадываетесь. Ваша репутация.
Константин тихо зашипел сквозь зубы.
Они пошли дальше, направляясь к гравийной дорожке. Константин молчал так долго, что Джейн уже и не надеялась получить ответ.
— Монфору следовало хорошо подумать, прежде чем настраивать вас против меня. По моему опыту, ничто так не делает мужчину интересным для слабого пола, как грешное прошлое.
— Признаюсь, я нахожу ваше грешное прошлое… интригующим.
— Интригующим? — Константин только головой покачал. — Моя дорогая Джейн, совсем наоборот. Мне нечем потешить ваше любопытство.
— Уверена, что вы не сказали бы так, будь я мужчиной, — возразила она.
— А-а-а… так вы хотите услышать ту историю. — Его губы дрогнули в веселой улыбке. — А я считал вас пуританкой.
— Да, полагаю, я именно такая по сравнению со шлюхами, с которыми вы обычно водите компанию, — отрезала Джейн.
— Так этот брак станет для вас своего рода жертвой?
Джейн внимательно посмотрела на него. Константин все еще улыбался, но глаза выдавали гнев.
— Я бы не стала так это называть. — После паузы она добавила: — Я уверена, вы будете приемлемым мужем… судя по вашим суждениям.
Джейн с интересом наблюдала, как по его скулам заходили желваки.
— Польщен вашим доверием, мэм, — поклонился Константин.
Он прошелся по ее телу дерзким взглядом, цель которого — она это знала — спровоцировать ее.
— А вы, Джейн? — Его голос показался скрипучим, как гравий у них под ногами. — Вы будете приемлемой женой?
Джейн решительно проигнорировала жар, разливавшийся внизу живота, и заставила себя беззаботно пожать плечами:
— Я буду именно такой женой, какую вы заслуживаете, Константин.
Опасный взгляд исчез, и он расхохотался:
— Господи, смилуйся надо мной!
Глава 12
— Вы берете Люка на рыбалку? — Джейн уставилась на Константина, потом взглянула в окно. — Но ведь снова собирается дождь.
Константин лихо водрузил на голову касторовую шляпу с круто загнутыми полями. Уголок его рта дрогнул.
— Мы не растаем.
Служанка из кухни принесла нагруженную корзину.
— Повариха сказала, что тут мясной пирог, эль и пирожные с джемом на сладкое. Все, как вы приказали, милорд. — Она присела в реверансе.
— Отлично. Спасибо. — Он забрал корзинку с такой улыбкой, что служанка взволнованно затрепетала.
Джейн закатила глаза. Нужно строго поговорить с горничными и поставить им на вид то, что они начинают глупо хихикать, завидев красавца хозяина. Константин явно не замечает их реакции, он не обращает внимания на женскую часть персонала за пределами их функций в доме. Однако в отличие от Фредерика, который отдавал приказы как армейский сержант, Константин был со слугами любезным и добрым. Причем достаточно одной его улыбки, чтобы обнадежить этих глупых девиц.
