— Ничего я тебе не скажу, можешь сразу убить меня, — еле слышно прошептал изнеможенный побоями парень. — Только кто тебе меч закончит? Крохар в деревню уже точно не вернётся.
— А это уже не твоя забота, найдём кузнеца. — Ответил, остановившись Сигурд, он уже сам устал от избиения, но видел, что парень ещё не сломился. — Что стоите, смотрите? — прикрикнул он на своих помощников, — продолжайте.
— Сигурд, посмотри, он и так уже чуть живой, не хорошо так, — попытался возразить вожаку один из них.
— Это не твоё дело! Он мой раб, и я делаю с ним всё, что хочу! — Взревел вожак. — Продолжай Вилах, то, что я начал, иначе рядом с ним висеть будешь!
— Я не твой раб, мне ты не можешь приказывать. — Возразил воин Вилах. — И он не твой раб. Он правильно говорил, его хозяин умер, наследники исчезли, значит, он теперь свободен, тем более мы весной ему имя дали, значит он теперь наш соплеменник.
— Ты всё сказал? — Сигурд выхватил меч и подошёл к Вилаху. Тот тоже взялся за меч.
— Осторожнее Сигурд, я не дам зарезать себя, как оленя на жертвеннике, ты это знаешь. И если сам хочешь остаться живым, то лучше держись от меня подальше. Я больше в твоём беспределе принимать участия не буду, а коль решишься на войну со мной, то будет тебе война.
— Ладно, Вилах, иди своей дорогой, — совсем неожиданно для других согласился Сигурд. Но помни, ты теперь живёшь отдельно от всей деревни, я знаю, у тебя есть сыновья, и есть родственники. Но в деревне я главный, значит и мне законы устанавливать, поэтому будет лучше, если ты прямо сейчас соберёшь свою родню и покинешь мою деревню.
— Твою Сигурд? — Удивился Вилах.
— Да, мою, потому что большинство на моей стороне.
— Ну, это мы ещё посмотрим, — ответил Вилах, развернулся и пошёл прочь.
— А вы, что стоите? — Крикнул Сигурд на оставшихся, давайте, работайте, мне нужно узнать у него, — вожак указал рукой в сторону Ядрея, — всё, что он знает.
Больше ни кто не посмел ему противиться. Трое оставшихся, включая Альгорда, начали методично избивать парня. Время от времени Сигурд останавливал их, задавал Ядрею одни и те же вопросы, не дожидался ответа и приказывал продолжать, пока парень, полностью не обессилил и не потерял сознания.
— Всё, хватит, — остановил Сигурд своих помощников, — поберегите силы, нам ещё с Вилахом разбираться нужно. Этот уже ничего не скажет, пока в себя не придёт. Развяжите, пускай валяется здесь.
— Так он замёрзнет, что тогда с него взять? — Удивился Альгорд.
— Не твоё дело, собака, — оборвал его Сигурд, — делай, что говорю.
Ядрея отвязали от дерева, и бросили здесь же, ни сколько не позаботившись о том, что он действительно мог замёрзнуть, почти не одетый на лютом морозе.
Сознание вернулось не скоро, и то, только лишь для того, что бы парень понял, жизнь его заканчивается. Ядрей не чувствовал ни рук ни ног, всё тело била крупная дрожь, во рту было сухо и солоно от крови. Он захватил ртом немного снега и перевернулся на спину. Глубокое чёрное небо, усыпанное звёздами огромная луна, а на фоне это луны две головы. Парень не смог различить лиц, сознание вновь покидало его, картинка начала расплываться и меркнуть.
— Ты смотри, кажется живой ещё, — произнёс высокий золотоволосый человек, обращаясь к своему коренастому спутнику, — нельзя его бросать, окоченеет совсем, смотри, как мороз сегодня крепчает.
— Да, похоже, нужно нести к нам в хижину. — Согласился коренастый.
— Заметь, не я это предложил, — произнёс высокий.
— Ты хочешь сказать, что если я предложил, то и нести мне?
— Вот что мне в тебе всегда нравится, так это твоя сообразительность, — улыбнулся товарищу золотоволосый, развернулся и пошёл в сторону леса.
— Нет, ну ты посмотри на него, — пробурчал коренастый, поднимая со снега и взваливая себе на плечо, словно мешок тело Ядрея. Тот застонал. — Ничего, потерпи парень, попытаемся выходить тебя. — Попытался он успокоит потревоженного и поспешил вслед за своим товарищем, прочь от деревни, а за ним поднялась метель, засыпая снегом следы.
* * *
Ядрей очнулся от дикой боли и нестерпимой жары, он открыл глаза над ним совсем невысоко, так что казалось, протяни руку и дотянешься, был потолок из ткани, на которой играл причудливый узор, создаваемый солнцем и листвой деревьев. Солнце светило очень ярко сильно прогревая воздух в непонятном матерчатом помещении. Оно совсем не походило на то солнце, которое он видел в последние годы и парень подумал, что он умер, попав в страну мёртвых, и теперь ему будет вечная благодать, как невинно убитому. Он попытался перевернуться, но первое движение принесло невыносимую боль, Ядрей вскрикнул и оставил попытки встать. Руки и ноги страшно болели, а всё тело саднило, только теперь он почувствовал всё это.
«Значит, ещё жив, — подумал парень, — но где я и почему так невыносимо греет солнце?»
Ему действительно стало невыносимо жарко, парень попытался сбросить с себя одеяло, которым был укрыт, стало немного легче, но ненадолго. Буквально через мгновение потянуло свежим воздухом, и он начал замерзать. Створки полотняного шатра откинулись, и в него залезла девушка. Ядрей присмотрелся, это была Синга.
«Но во что она одета? — наряд девушки был очень необычен».
Синга, молча, дала Ядрею в руки кружку с каким-то отваром, а потом начала смазывать его раны, ссадины и синяки мазью. Всё это она делала, молча, закончив работу, вновь накрыла дрожащее от холода тело одеялом и удалилась. Выпитый отвар подействовал успокаивающе, а мази сняли боль и Ядрей заснул. Но ему вновь стало невыносимо жарко, он сбросил с себя одеяло и снова начал замерзать. Попытался позвать Синга, но голос не слушался его. Правда девушка пришла сама, она время от времени забиралась в небольшой шатёр, в котором лежал парень, укрывала его одеялом, давала пить отвар и продолжала обрабатывать раны. Молодой человек постоянно находился сумеречном состоянии. Он не понимал, что происходит, его мучила боль, жара и холод, он не мог понять, что это за шатёр, в котором лежит, и не может выбраться из него. Однажды вместо Синги появилась старая колдунья, она внимательно посмотрела парню в глаза, ему даже показалось, что старуха заглянула не только в глаза, а в прошлое и будущее юноши, потом положила свою сухую, сморщенную ладонь ему на лоб, что-то нашёптывая. Боль и жар сразу отступили и Ядрей впервые, за всё время заснул крепким, здоровым сном.
* * *
— Бабушка, смотри, он, кажется, вернулся.
Ядрей открыл глаза, освещённая неровным светом лучины хижина, тёмный потолок, завешанные пучками сушёной травы балки и сводящий с ума аромат, исходящий от кипящего котла в котором варилась оленина. Он повернул голову, рядом с лавкой, на которой лежал, укрытый звериными шкурами Ядрей, сидела Синга. Глаза девушки были заплаканные, вокруг виднелись чёрные круги. Она с любовью смотрела на очнувшегося юношу.
