РБТ должны были появляться на сцене лишь в тех случаях, когда погода грозила сорваться с цепи, когда опасность начинала угрожать жизни и имуществу людей. Но эту простую истину никто не хотел понять. Откуда мне было знать, что крикуны и демагоги захотят нажить на погоде политический капитал? Они, разумеется, все сделали по-своему. И вот результаты…
Что вы сказали, господин государственный секретарь? Как я смею сваливать вину на департамент управления погодой? Я думал, что об этом нетрудно догадаться. Очевидно, я ошибся. Тогда попробую несколько освежить вашу память.
Помните ли вы, что творилось в самом начале? Еще не была создана континентальная сеть, а местные метеостанции уже принялись распоряжаться погодой на свой страх и риск. Каждый чиновник резвился во что горазд. Надо сказать, что вначале все было не так уж скверно. По крайней мере, пока не прошел вкус новизны. Помню, какое грандиозное впечатление произвел на публику рекламный снегопад в самый разгар июльской жары. Люди воспринимали фокусы с погодой как забавную шутку. Каждый встречный и поперечный держал пари «то ли дождик, то ли снег» и просаживал деньги в тотализаторах погоды, которые вырастали повсюду, словно грибы. Я сам как-то выиграл пятьдесят долларов, купив билет под чужим именем, но знали бы вы, каких трудов мне стоило заполучить свой выигрыш, когда букмекеры пронюхали, кто я.
До поры до времени все это были детские забавы. Но вот за дело взялись гангстерские шайки и игорные синдикаты. Помните длинную вереницу расследований и скандалов? Подкупы и шантаж? Погубленные репутации и загубленные жизни? В один день создавались и лопались огромные состояния. Помните, как гангстеры запугивали и избивали честных метеорологов, а двоих даже убили за отказ сотрудничать? У операторов РБТ голова шла кругом, потому что какую бы погоду они ни выбрали, они сыграли бы на руку одному из конкурирующих синдикатов и все равно попали бы под подозрение.
Казалось, вернулись времена сухого закона и бурных двадцатых годов. Но тут в бюро погоды Мемфиса стала работать оператором РБТ одна юная особа. Откуда только бралось у этой девчушки столько дерзости и фантазии! Помните, как она натянула нос всей этой шайке? Она дала им всего понемногу. Каждый день в Алабаме проглядывало солнце, лил дождь, ветер дул с севера, юга, востока и запада, мела метель, шел град, наступала жара, холодало и опускался туман. Она даже умудрялась каким-то образом устраивать все это одновременно. Ни один музыкант не играл с такой виртуозностью на своем инструменте, как эта девчонка на пульте РБТ.
Затем ее пример подхватили другие операторы, и что же получилось? Кошмары и путаница, хаос и неразбериха. Помните ли вы это времечко, господа? Готов держать пари на все варенье ваших бабушек, что помните!
Тогда вмешался конгресс и принял закон, устанавливающий погоду на каждый день недели. Посмотрим, верно ли я его помню. В субботу и воскресенье солнечно и настолько тепло, что можно купаться, но не слишком жарко — это уж само собой. По понедельникам проливной дождь. Помните, как, услышав об этом, домохозяйки всей страны взвыли от возмущения? Но Ассоциация женских клубов встала грудью — нет-нет, сенатор, я и не думаю паясничать — встала грудью на защиту этого закона. Они утверждали, будто хороший ливень в понедельник смоет всю грязь после воскресного пикника и будет способствовать украшению страны. Даже — добавлю я от себя — ценой того, что нижнее белье останется грязным.
Возможно, я ошибаюсь, но сдается, что газовые компании и фабриканты электросушилок тоже приложили к этому руку. Разве они не взвинтили цены сразу же, как был принят закон?
Как бы там ни было, вслед за дождливым понедельником закон предписывал на вторник и среду легкий ветерок и переменную облачность без осадков, а затем после дождика в четверг отличную погоду по пятницам — специально для переутомившегося начальства, которое любит начинать свой уикенд заблаговременно.
А теперь вспомните, насколько хватило этого благородного начинания, после того как закулисные толкачи и лоббисты принялись оказывать давление на конгресс и каждая группа тянула в свою сторону? Не хочу пускаться в разглагольствования о системе нашего законодательства, но. пора бы уже понять, что нельзя беспредельно испытывать терпение народа.
Итак, конгресс отменил свой закон о погоде и тут же принял новый, еще хуже прежнего. Есть люди, которые учатся на собственных ошибках. Но только не наши конгрессмены. Стоит им только начать заниматься предписаниями и постановлениями, как они уже не в силах остановиться. Кончилось тем, что они издали совсем уж кошмарный закон, предписывающий на каждый день недели теплую безоблачную погоду и легкий дождик с полуночи и до восхода солнца. Вот вам превосходный образчик щедрости наших законодателей, вопиющий о полном непонимании человеческой натуры. Приношу свои извинения всем сидящим здесь сенаторам и членам палаты представителей, но согласитесь, что из этой затеи не вышло ровным счетом ничего хорошего. Как бы там медоточиво и завлекательно ни расписывали этот законопроект во время дебатов…
А теперь, господа, прежде чем сознаться в одном проступке, я хочу рассказать крохотный эпизод из моей жизни. История эта сугубо личная, но она имеет отношение к дальнейшему, так что я прошу вас запастись терпением. К тому же, как метко заметил господин президент, спешить-то нам все равно некуда.
Как- то утром, месяцев пять спустя после принятия закона «Солнце — каждый день», я спустился в кафетерий при гостинице, где имел обыкновение завтракать, взгромоздился на высокий стул у стойки и крикнул официантке:
— Омлет «солнышко» с поджаренной корочкой!
Официантка — этакая нахальная рыжая девица — и ухом не повела, но я решил, что, поскольку я завтракаю здесь из месяца в месяц, она уже знает мой заказ наизусть. Я спокойно ожидаю свой омлет и вдруг вижу, что все окна наглухо закрыты ставнями. Тогда я дотягиваюсь до ближайшего окна и открываю его. В комнату, искрясь и отражаясь от еще мокрой мостовой, врываются лучи утреннего солнца.
Вдруг из-за моего плеча высовывается веснушчатая рука с облупленными перламутровыми ногтями и захлопывает ставни. Оборачиваюсь. Передо мной, широко расставив ноги и уперев руки в бедра, стоит рыжая официантка.
— Мы здесь не любим, когда открывают ставни, — с вызовом произносит она, — и, кстати, «солнышка» мы тоже больше не подаем, мистер прохфессор. Можете представить мое удивление.
— Это еще почему? — спросил я.
Она хрипло хохочет, и, к моему смятению, я слышу, как к ней присоединяются ранние посетители. Официантка поворачивается к ним.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
