силу, но она заставила себя говорить: — Я… не могу снять с себя… данные ранее обязательства. Простите. Прости, Миш.
Я достаточно хорошо знал Флою, чтобы даже не пытаться её уговорить: нет, значит — нет. Погано, но…
— Флоя! Флоя! — Я и не заметил, как Лисса переместилась к мехне — опять псионикой воспользовалась — и с экспрессией обняла женщину за шею. Обнимать кого-то в броне, когда сам в броне — то ещё развлечение, но мелкую это ничуть не смутило. Только зря она думает, что сможет мою напарницу… уже бывшую напарницу — уговорить. — Мы тебя не бросим!
Что ж, возможно, мы ещё встретимся когда-нибу… что⁈
— ЧТО⁈
— Мы остаёмся с Флоей, папа. Мы решили.
— Мы⁈
— Да, мы. — Приземлился рядом со мной Егор. — Мы не можем её бросить.
— Да вы в своём уме⁈ — Я до сих пор не мог поверить своим ушам. — Гор, ты не слышал, что я сказал? А ты, Вася?
— Мы всё слышали. — Опять ответил сын и повторил. — Мы не можем её бросить.
— Когда это… — Я с огромным трудом заставил себя замолчать: фраза «когда это у тебя появилось собственное мнение?» явно не входит в топ-десять разумных аргументов для увещевания подростков. Скорее, наоборот — отличный способ заставить самого близкого человека тебя НЕ слушать. Моя собственная мать в своё время прекрасно это доказала — правда, мне уже было почти шестнадцать… И я всеми силами и всегда старался не походить в воспитании своих детей на своих родителей. —…Мне казалось, мои аргументы достаточно весомы. Может быть, я что-то неясно объяснил?
— Мы всё поняли, но мы останемся с Флоей. — Решительно подвела черту в разговоре дочь.
— Но почему⁈
— Ты… просто не чувствуешь, пап. — В голосе Василисы послышались жалостливо-снисходительные нотки, которые ранили меня сильнее, чем даже смысл высказанного. — Если бы ты только чувствовал, ты бы согласился с нами.
О бож-же… Подростковый бунт. Сейчас. Они что, не понимают…
— Но ты, пап, если так хочешь, можешь идти. Мы и сами справимся. — Добил меня «контрольным» Егор.
Это было… больно. Очень больно. Почти так же, как тогда, когда пропала Ната, только острее, но одновременно и слабее… потому что мои дети всё ещё стояли тут, рядом со мной. А Гор… думаю, он просто не понял, что ляпнул. Так бывает — в пылу ссоры или спора порой очень тяжело контролировать свой язык, особенно если лет тебе не очень чтобы много… и у самого такое бывало. Потом он поймёт… они оба — поймут.
— Вы, может быть, забыли, что говорили вам я и мама. — Медленно и холодно напомнил я. — «Семья прежде всего». Раз вы отказываетесь внимать голосу разума, и уверены в своём поступке больше, чем в моих словах… я пойду за вами. Я вам верю. Что бы ни произошло после — мы встретим это вместе. Латта, Юн, Делонга: планы изменились — уходите одни.
Я вызывал меню интерфейса дополненной реальности, и открыл опять переданный мне Нурс файл: хоть так отвлечься. «Возможно, ты захочешь когда-нибудь меня найти». И какой-то сложный скрипт внутри — явно работа Фомки. Насколько мне хватало куцых познаний, полученных от донора памяти, скрипт отправлял сам себя на какой-то публичный сервер, расположенный в общедоступной зоне глобальной сети ФСС, что-то там скачивал и автономно достраивался из этих материалов, запускался заново… и так много раз — по циклу. Каков должен был стать итоговый функционал «закладки», можно было только догадываться. Н-да, Латта не из тех людей, кому можно просто позвонить… А учитывая, что последний год мы провели просто вне зоны действия глобальной сети в принципе (это оставляя за скобками принцип функционирования самого распределённого межпланетного потомка «Интернета», тоже не гарантирующий мгновенной связи), на скорый ответ можно не рассчитывать. Как и на долю с трофеев… не то, чтобы меня сейчас это сильно волновало.
«Небо» чернело уже во всей верхней полусфере. Ещё чуть-чуть — и мы сможем увидеть над горизонтом место космического боя. Скорей бы уже… и будь что будет. Права Нурс — планируют только лохи. Иначе вообще в какой-то момент свихнуться можно.
28.
Я много чего ожидал увидеть и был готов в зависимости от этого действовать: и то, что силы корпорации пройдутся катком по флоту и группировке «свободных», и мы встретим на орбите только облако обломков, или застанем фазу, когда весь бой растянется на позиционные стычки отдельных кораблей, даже был готов увидеть, что противники нанимателей «Панцирной рыбы» пусть с потерями, но отбились — на этот случай транспортёр-ганшип с «Карата» послужил бы нам неплохим пропуском… однако действительность, несколько превзошла ожидания. Да, бой продолжался, и его можно было отнести к «позиционной» фазе… но гораздо лучше подходил термин «свалка». Когда-то это слово обозначало не массовое захоронение отходов под открытым небом, а этап рукопашного боя… впрочем, в какой-то мере подходили оба значения.
Обязательное для космического боя внушительное облако обломков, размазанное по орбите, разумеется, тоже присутствовало, как и несколько остовов средних и малых судов, измочаленных попаданиями орудий ПКО и ракет до состояния плохо идентифицируемых медленно дрейфующих куч металлолома. Ещё один, почти целый малый корабль, пока можно было разглядеть сквозь пелену атмосферы НК-4–8: бездонный газовый океан уже почти проглотил лишившееся хода после нескольких попаданий в корму во время неудачного манёвра судно корпов. Бой продолжался там, где раньше находилось ядро орбитальной группировки: из всех служащих базами транспортных кораблей «свободных» на месте осталось четыре борта, изредка постреливающих в сторону пятого корабля. «Панцирной рыбы». Вооружённый транспорт нофо не оставался в долгу, отплёвываясь в ответ плазмой из уцелевших орудий. Несмотря на не успевающие затягиваться адаптивным композитом обшивки следы многочисленных попаданий и выведенный из строя отсек маршевых двигателей, больше напоминающий теперь оплавленный обрубок, в остальном внутренние структуры судна пострадали, похоже, незначительно, заодно сохранив жизни отряду наёмников и экипажу. Чего нельзя было сказать об их противниках — корпуса четвёрки «свободных» несли такие проломы, что никакие продвинутые материалы с памятью формы не могли справиться. Ситуация была бы патовой и даже с небольшим преимуществом для «Рыбы», если бы не совсем уж ничтожное расстояние между участниками сражения: видимо израсходовавший весь маневровый газ на торможение после потери маршевых двигателей и полностью лишившийся возможности двигаться корабль на наших глазах пытались взять на абордаж.
Внимание! Установлено соединение с несколькими беспроводными сетями.
Картина боя, транслируемая с курсовых видеосенсоров, работающих в режиме максимального увеличения, очень быстро начала обрастать подписями и цифрами: Флоя с мехнами по давно отработанной на миссиях схеме включилась в работу, пополняя доступную информацию из всех доступных источников и сразу выводя результат её анализа всем остальным. Спустя несколько секунд пошло видео с уцелевших сенсоров на броне…
— Вашу ма-ать… — Протянула Василиса на чистом русском языке, и я её даже не одёрнул. И не из-за произошедшего недавно, нет, а потому что это было самое мягкое, что мне самому просилось на язык. «Рыбу» не пытались взять на абордаж — еёбрали. У местных шахтёров, или кем они себя ещё там считали, было заметно более паршивое снаряжение — по крайней мере, у большинства, но их было больше, гораздо больше. Отряд, когда он полностью собирался на корабле, насчитывал около восьми десятков человек, не считая совсем уж новичков, взятых на экспресс-обучение в «мясо». Сейчас, если верить данным, получаемым через сеть Флоей, борт защищало около пятидесяти человек, и сражались они против чуть ли не четырёх сотен нападающих — в среднем, по сотне уцелевших с каждого корабля.
Да, противники не были спаяны в единую ударную группу, сражались или своими привычными артелями, или вообще поодиночке. Да, фактор брони и оружия играл свою роль. Но чёртово количество! Кроме того, «огня» добавляли три орудийные башни ПКО двух наиболее целых транспортов «свободных». Стреляли они редко — не хватало снарядов или канониры явно осторожничали, вовсе не стремясь разрушить уже почти трофей. Противопоставить защитникам «Рыбы» было нечего: плазменная турель на носу просто физически не могла повернуться на нужный угол и, в итоге, просто тупо отгоняла пытающихся проникнуть с этого направления. Таким образом, пушки делали очередную дыру в обшивке, туда лезла штурмовая партия, встречаемая экипажем… и процесс
