Вновь повисло молчание.
Пылинки кружили в янтарных лучах, проникавших сквозь золотистое тонированное стекло верхних фрамуг. Те же мягкие лучи грели стенные панели из старой неотесанной сосны.
Высокий камин от пола до потолка был облицован речным камнем. На книжных полках по обе стороны комнаты теснилась всякая всячина, в основном книжки в бумажной обложке. Даллас огляделся и впервые заметил, что Паркеры, уезжая из имения, оставили почти все как было.
— Почему тебя назвали Далласом?
— А почему тебя назвали Рей?
— Я первая спросила.
— Мои родители зачали меня, когда ездили в Даллас.
— Ты шутишь? Он задумался.
— Да, может быть. А может быть, и нет. Так мне рассказывал папа.
— И мама?
— Эва не говорит на подобные темы.
Опять молчание.
— Все это очень странно, правда? — задумчиво спросила Рей.
— Это называется тупик. Мы не знаем, куда нам идти дальше. Зато знаем, что нам хочется вернуться в постель.
— Ты зациклился.
«Это точно», — мысленно согласился Даллас.
— Это ты виновата. Если бы ты не была такой сексуальной, я бы не мучился всю ночь бессонницей, думая о тебе. Я хочу опять в тебя. — О Господи, что он несет?
— Не надо так говорить.
— Нет, надо.
— Можно подумать, что у тебя на уме один только секс.
— В данный момент — да.
— Я не такая…
— Не такая женщина — знаю. Прости. — Он заранее продумал, что сказать ей при встрече, но до сих пор не произнес ни одного слова из заготовленной речи. — Как жаль, что ты встречалась с Уорреном Нейлом! — Эта реплика тоже не по тексту.
— Он был моим мужем.
— Нет, он…
— Я считала его своим мужем. — Голос ее смягчился. — Ты видишь только свои проблемы, а я хочу, чтобы ты подумал о моих — всего лишь на время.
Он смотрел на нее и ждал, что она скажет дальше.
— Можешь мне не верить. Я встретила человека, который сказал, что его зовут Джон Мэдди. Он был гораздо старше меня и гораздо опытней. Сейчас, оглядываясь назад, я с удивлением понимаю, как мало я о нем знала — почти ничего. В Деклайне он всех избегал. Теперь-то понятно: он боялся быть узнанным, но разве могла я представить себе такую фантастическую ситуацию? Мы не были влюблены, — продолжала она, — просто нравились друг другу. Каждому из нас нужен был человек, на которого можно опереться. Человек, который не обманет. Я не обманывала Джона, потому что он был добр ко мне.
«Зато Уоррен тебя обманывал», — хотел сказать Даллас, но передумал. Черт возьми, он не знал, с кем Уоррен спал за последние несколько лет. Что касается Фенси, то, судя по слухам, она явно искала развлечений на стороне.
— А самое главное, Джон… Уоррен был важен мне, потому что он любил Джинни. А он ее действительно любил. Самое последнее…
Даллас резко обернулся к ней.
— Продолжай. Что самое последнее?
— Не важно. Я беспокоюсь не за себя, а за Джинни. Ради ее будущего я готова пойти на все.
— Хороший секс тоже входит в арсенал твоих средств?
— Черт бы тебя побрал! — Она вскочила с кресла и пошла на него с кулаками. — Черт бы тебя побрал, Даллас Келхаун!
Сделав быстрый выпад вперед, он схватил ее за талию. Она махала руками, но не могла причинить ему вреда: он держал ее на достаточном от себя расстоянии.
— Прости, это был удар ниже пояса.
— Ты не прав. Не прав!
— Иными словами, тебя так же влечет ко мне, как и меня к тебе?
— Да. Нет. Да, наверное! Ты красивый мужчина. Но мне следовало поостеречься. С красавцами лучше не связываться.
— Уоррен не был уродом.
— Да, и все-таки он не чета тебе. — Рей вспыхнула и нахмурилась.
Даллас широко улыбнулся.
— Ну спасибо, мэм. Ты тоже очень симпатичная.
— Благодарю.
— Это комплимент. Правда, ты не из тех маленьких милашек…
— Заткнись!
— Слушаюсь, мэм. Но ты интересная. Фея — вот, пожалуй, самое верное слово. У тебя великолепное маленькое тело. А что ты умеешь вытворять этим телом — о-о!
— Какой-то бредовый разговор! Он усмехнулся.
— Это тебе полезно. Скабрезные разговоры расширяют…
— Я не говорила скабрезностей. У тебя тоже великолепное тело. И ты тоже прекрасно им пользуешься, — нехотя признала Рей.
Он задумался.
— Я же говорил: мы просто созданы друг для друга. Там, где у тебя выемка, у меня выступ. А какие пропорции!
— Ты очень поэтичен.
— Я откровенен.
— Ты говоришь странные, неприличные вещи. Выемки, выступы — просто ужас!
— Я никогда еще не пробовал выражать словами подобные вещи, так что будь ко мне снисходительна. Но мне вот что пришло в голову: поскольку ты призналась, что вы с Уорреном замышляли обмануть Келхаунов, мы можем быстренько обо всем договориться.
Она сердито задвигала челюстями.
— Я ничего ни с кем не замышляла. Я уже сказала: я не уверена, что Джон был Уорреном Нейлом и что он умер. А что касается остального, мне придется провести большое расследование и выяснить, что стоит за твоими обвинениями в его — и в мой — адрес.
В любом случае он должен перетянуть ее на свою сторону. Да, это идея: переманить ее на свою сторону! Если она будет с ним заодно, то легко пойдет на уступки.
— Мы плохо начали, Рей. А потом дела пошли еще хуже. В определенном смысле.
Мышцы девушки расслабились, и он осторожно ее отпустил.
— Я принимаю твои извинения, — сказала она.
— Что? — Даллас нахмурился. — Я не извинялся.
— Извинялся — по-своему. Если бы ты не пришел сюда вчера вечером и не стал на меня давить, ничего бы не случилось. Теперь я все время спрашиваю себя, думаешь ли ты об этом. Вспоминаешь ли меня обнаженную.
— Да, вспоминаю. Она покраснела.
— Я тоже. Это ужасно.
Даллас оставил эту реплику без ответа, пытаясь вернуться мыслями к первоначальному предмету разговора.
— Ты связалась с Уорреном из-за денег? Она отшатнулась.
— Слушай, ты просто невыносим! Вбил себе что-то в голову и никак не можешь меня понять. Я связалась с Уорреном не из-за денег. Я вообще не знала, чем он занимается. К тому же он был не так уж богат, когда мы с ним познакомились. Только потом он начал преуспевать в бизнесе.
— Совершенно верно, — мягко сказал Даллас. Его судьба была в руках этой женщины — от нее зависело, спасется он или пойдет ко дну. — А если я пообещаю не заявлять на тебя? Если я сделаю то, о чем уже говорил, и обеспечу тебя, ну и Джинни, конечно?
— Нет, такой вариант мне не очень нравится.
— Естественно, свое тело я тоже принесу в жертву. Она посмотрела ему в глаза и медленно улыбнулась.
— Ты неисправим.
