И теперь Эш уже не сомневался, что именно с ней он совсем недавно препирался у колодца.
Толпа забормотала, зашевелилась. Люди загудели, обрадованные поводу показать свое недовольство.
— Так и ты отпиши сыновей на передний край — и тебе за них платить не придется! — перекрикивая возникший на площади гул, гаркнул на нее самый высокий из всех стигматиков, стоявший рядом с Черной повозкой.
Эша всего передернуло.
Верра отписала своих детей на передний край?
Хотя и правда — откуда ей было взять двенадцать мин на всех…
На душе неприятно зацарапались кошки.
У них-то ведь есть деньги. Эш мог бы дать ей эти двенадцать мин… С другой стороны — за каждого не заплатишь. Да и за что платить-то? За то, чтобы городу дали смертников, которых можно было бы скармливать духам?
Мерзость же несусветная.
И все-таки трех мальчуганов было жаль…
— А мне и не надо! Женщины, вы-то чего молчите? — снова всплеснула она руками. — Почему мы должны отбирать последний кусок у своих законных детей, если выплату можно вдвое уменьшить! Сколько еще мы терпеть-то будем? Сколько нам еще оплачивать содержание шлюх, к которым наши же мужья бегать будут? Или вы и вправду забыли, почему презренным положено ходить в красном?! Потому что они — городское «мясо»!
Она призывно ткнула пальцем на кого-то позади себя, и люди мгновенно отхлынули в стороны от стройной девушки в красном платье, которую раньше Эш не замечал из-за толпы.
Он сразу узнал ее.
Это была та самая красавица, перед которой в двусмысленных любезностях рассыпался стражник на улице.
Бэл.
Она стояла одна напротив разъяренной фурии с размытой сурьмой на лице.
Мокрая одежда и растрепавшиеся пряди ей так же шли, как и пышное платье цвета крови со сложной прической.
Бэл была хороша в любом облике. И сейчас, когда все женщины города смотрели на нее с ненавистью, как на прокаженную, она не смутилась. А напротив, только выше приподняла подбородок и расправила плечи.
Гул стал громче.
Горожанки, тыкая пальцем на Бэл, требовали у господина на лошади зачесть «городское мясо».
— У нас больше дюжины потаскух! — кричали они.
— Для таких случаев мы их и терпим! — вторили им другие.
— Зачесть распутниц!
— Снизить налог вполовину!
Стража встревоженно зашевелилась. Белая лошадь бархатного господина с расплющенным блином на голове попятилась назад.
И в этот момент кто-то с досады бросил в женщину камень. Следом за ним полетел еще один.
Бэл вскрикнула, прикрывая руками голову и лицо.
Эш не раздумывал ни секунды.
Молодая кровь ударила ему в голову, и парень рванулся к ней, чтобы защитить.
Но крепкая рука Дария схватила Эша за плечо.
— Дурак малолетний, куда ты лезешь? — прошипел он на ухо юноше. — Я понимаю — встрять за женщину, но не за шлюху же!
Что?
Шлюха? Дурак?..
Да ему было плевать на это.
Он только знал, что не позволит взбесившейся толпе разорвать эту красоту у него на глазах.
— Вот и не встревай, — огрызнулся Эш и ловко вырвался из цепкой лапы приятеля.
— Эш!.. — крикнул Дарий, но тот был уже далеко. — Твою ж акаду…
— Стойте! Стойте!.. — кричал кто-то из горожан. — Они ведь нужны нам живыми!..
Но никто никого уже не слышал.
Человеческое стадо на глазах превращалось в стаю. В небе в очередной раз полыхнула молния, и кто-то в запале выкрикнул:
— Ничего не будем платить! Сжечь книгу!..
Люди рванулись к телеге писчего, а стражники — им навстречу. Протиснувшись вперед, Эш в ужасе понял, что больше не видит Бэл. Она будто сквозь землю провалилась.
Юноша проталкивался все дальше, пока, наконец, не увидел, как две добропорядочные горожанки коршунами вьются над кем-то еще, таская за темные длинные волосы.
— А ну прочь!.. — гаркнул он с неожиданной для себя самого мощью в голосе.
Он чувствовал, как горит на спине место стигмы, но понятия не имел, почему и зачем, да и никакого значения это сейчас не имело. Горожанки вдруг выпустили свою жертву из рук, и Эш прижал Бэл к себе — властно, по-мужски, загораживая ее от толпы своим телом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Один из стигматиков, запрыгнув на козлы Черной телеги, хлестнул лошадей кнутом, и те тронулись к воротам. Двое других спешно ссыпали монеты в кожаный мешок — вмешиваться в происходящее они не собирались. Да и, похоже, то, как все складывалось, их не очень-то огорчало.
— Не поднимать ворота!!! — пытался перекричать толпу бархатный господин.
Набат умолк, и вместо него над площадью загудел тревожный рог.
Стража высыпала из казарм, хлынув в толпу. Чей-то истошный вопль разорвал на мгновение ночь, чтобы утонуть в сотне других криков и стонов.
Прижимая женщину к себе, Эш потащил ее сквозь поток прочь от площади.
И только когда они выскользнули в первый же темный переулок, до него вдруг дошло, что ощущает грудью упругое женское тепло.
Отпустив Бэл, он смахнул со своего лба и без того ничуть не мешающие пряди.
— Цела? — хмуро спросил он.
Здесь, в темноте, Эш почти не мог разглядеть ее лица, только смутные очертания. Но отчетливо ощущал аромат жасминовой воды, исходивший от кожи и волос.
— Пока еще не уверена, но, кажется, да, — ответила Бэл.
— Это хорошо, — кивнул своим мыслям Эш и умолк.
Только что он вытащил ее из сердца мятежа, ни на секунду не колеблясь. Он знал, что должен делать, и делал то, что должен.
А сейчас от неловкости он не мог придумать ни одной подходящей фразы.
Эш даже не мог определиться, хочет ли он остаться рядом с ней подольше, или, наоборот, желал бы распрощаться поскорее.
— Не знаю, какой благодарности ты ждал, но на пару бесплатных визитов точно можешь рассчитывать, — с нервным смешком сказала женщина.
Она, кажется, хотела, чтобы фраза звучала легко и шутливо, но голос предательски дрожал и не слушался.
— Да у меня есть, чем заплатить, если что, — обиженно буркнул Эш. — Так что простого «спасибо» было бы достаточно.
Он развернулся и направился обратно на площадь, чтобы убедиться, что с Даром и Шедой все в порядке.
— Постой! — услышал он за спиной.
Эш обернулся.
— Чего еще?
Бэл не ответила. Вместо этого она подошла к нему и обняла.
— Спасибо, — почувствовал он прикосновение ее шепота к своему уху. — А ты все равно приходи. Хочу разглядеть тебя получше. Ладно?
Она коснулась на прощанье ладонью его щеки и поспешила прочь. А Эш все еще продолжал стоять, невольно прислушиваясь к тому, как тает ее ароматное тепло у него на руках.
Кровь все еще стучала у него в висках, когда Эш вдруг услышал за спиной чьи-то шаги.
Тревожное предчувствие ударило его по лицу, как пощечина, приводя в чувство.
Он обернулся.
И в свете прощальных и беззвучных всполохов грозы Эш увидел хрупкую фигуру в черном платье. На груди у женщины поблескивал крупный кулон. Седые волосы на висках свисали влажными прядями.
Эш смотрел на нее, не в силах оторваться, а безумная вдова в свою очередь так же пристально смотрела на него.
Но как? Откуда она здесь?..
Озноб прошел у Эша по спине.
Вдова разомкнула губы, и из ее рта вырвался низкий мужской голос.
— Где твой дом, мальчик?..
Глава 16
Эш остолбенел.
От противоестественного, густого мужского голоса из уст женщины у него волосы встали дыбом.
Вдова по-птичьи резко склонила голову на один бок, потом на другой, глядя на Эша.
— Вернись к своим звездам, мальчик, — пробасила она. — Правило двенадцати и одного. То, что должно случиться, должно случиться.
После этих слов женщина как сомнамбула двинулась прочь и скрылась за углом в темноте переулка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Оцепенение отпустило Эша, и он невольно протер глаза ладонью.
Это точно было? Ему не почудилось?
Что же она такое? Жутковатая безумица? Или одержимая, носитель духа?..
