— Я пока еще не развернулся с реставрацией, ребята, — сказал Брок Тейлор, напомнив мне взволнованную женщину, показывающую подругам новый дом. Он провел нас в переднюю гостиную, покрытую густо-синим ковром и оклеенную обоями в сиреневую и фиолетовую полоску. — Это осталось от прежнего владельца. Я делаю одну комнату за другой, собираюсь тут жить. Ведь только впустите строителей, они такого понаделают.
Тяжелые, винного цвета, шторы были задернуты. Мы с Томми сидели в креслах мебельного гарнитура того же цвета. Брок Тейлор уселся на диван. Томми поднялся и начал ходить по комнате, держа в руке автомат. Меня это несколько раздражало, но, заметив беспокойные взгляды, которые Тейлор бросал на Томми, я понял, что его это раздражает гораздо больше, и оставил все как есть.
— Итак, ребятки, — начал Тейлор, — что я могу для вас сделать?
— Можешь начать с объяснения, зачем сегодня велел убить братьев Рейлли.
Тейлор жизнерадостно и самоуверенно рассмеялся: наверное, натренировался в регби-клубе в Сифилде. Все еще смеясь, он встал и начал освобождаться от своего бежевого пальто, вблизи сильно смахивавшего на кашемир, затем снова сел. На нем был бледно-серый льняной костюм и серая водолазка, а также бежевые итальянские туфли и прозрачные серые шелковые носки. Зачесанные назад темные волосы высоко поднимались надо лбом, а седая прядь вроде как светилась. В его загорелом лице и аккуратной одежде было что-то искусственное, напоминающее о конферансье кабаре семидесятых годов.
— Ну не тяните время, выкладывайте сразу самый главный вопрос.
Он еще посмеялся.
— Я не собираюсь оставаться здесь дольше, чем необходимо, — сказал я. — Я всего лишь пытаюсь понять, сколько времени мне потребуется, чтобы написать для полиции письменные свидетельские показания, и когда я освобожусь. Понимаешь, у меня сегодня еще масса дел.
Тейлор спокойно посмотрел на меня, явно стараясь понять, блефую ли я или говорю всерьез.
— У нас орудие убийства. На нем отпечатки Муна. У нас два свидетеля. Полагаю, этого достаточно. Что скажешь, Брок? Потому что для меня это плевое дело, мне даже очень кстати — налажу отношения с полицейскими. Не то чтобы я особенно приязненно относился к Даррену и Уэйну, но даже они заслуживают большего, чем получили сегодня.
— Ну, тут я с тобой не согласен, Эд. Да и ты сам с собой не согласишься, когда выслушаешь всю историю.
— Тогда рассказывай. Всю историю.
Из помещения над головой донесся какой-то звук, скрип половицы, хлопок двери. Я вышел в холл и посмотрел на лестницу.
— Да нет там никого, — сказал Брок. — В этих старых домах все время слышатся какие-то звуки. Особенно по ночам. Такое впечатление, что они живут и дышат. Ужасно страшно, если ты один.
Я вернулся и кивнул ему. Брок с опаской поглядел на Томми, наклонился вперед и сказал:
— Твой приятель Томми очень действует мне на нервы этим своим вышагиванием. И поскольку он главное действующее лицо в этой истории, я бы не хотел чувствовать себя… в опасности, когда буду ее рассказывать.
Я оглянулся.
— Томми, стой спокойно, слышишь?
Томми перестал ходить, остановился, но продолжал раскачиваться. Не знаю, насколько это успокоило Брока, но он все равно начал говорить.
— Как я уже сказал, все начал Томми. У его дочери с Брэди и Говардом были какие-то делишки. Лично я не имею к этому никакого отношения, все мои связи — через Шона Муна.
— Расскажи мне про Муна.
— Шон Мун тот еще тип. Вернее, он целый набор разных типов. В этом все дело: он может быть крутым, может быть добросовестным клерком, а в Ханипарке он напоминал большого ребенка — верно ведь? Немного печального, немного неудачника… Это очень удобно в самых разных ситуациях — никто не принимает его всерьез, спохватываются слишком поздно. Он сын моего старого, ныне покойного… коллеги. Я всегда им интересовался. В нем есть искорка, ум, чувство юмора… да ты и сам это знаешь, но это такая редкость в моем бизнесе… в моем старом бизнесе. Так или иначе, но я начат покупать дома в Ханипарке, Вудпарке и вокруг них и попросил Шона просто присматривать за ними, улавливать настроение в районе, кто чем занимается, кто от кого откупается — обычные дела. И разумеется, у меня там есть кабак. Мун некоторым образом еще один глаз.
— И что случилось? Брэди связался с Муном…
— Через Рейлли, которые здесь торгуют кокаином и ищут любой возможности нажиться, и сам знаешь, лучше иметь их, ссущих наружу, чем других, которые начнут ссать внутрь. Но их надо держать на расстоянии. Вот тут и нужен Мун. Брэди собрался снять порнофильм, но ему нужна была съемочная площадка. Он не хотел снимать в своей квартире, или в доме родителей, или еще в каком другом узнаваемом месте. И Брэди, покупая кокаин у Даррена Рейлли, заметил, что ему нужно помещение, а Рейлли призвал Муна — у того имелось несколько вариантов, то есть купленных мной домов. Он спросил меня, я сказал — пожалуйста, только не высовывайтесь, не привлекайте к себе внимания.
— А как сюда попала Мария?
— У Муна слабость к бабам…
— Ты хочешь сказать, что Мария Венклова пошла с Муном… в смысле ты разве не заметил, что она очень красивая женщина? А он толстый урод.
— А, чего в мире только не бывает. Если Муна побрить, хорошенько помыть, одеть да еще набить карманы деньгами, ты представить себе не можешь, как это его изменит. Не хочу сказать, что они все зарятся только на деньги, но если удачно выбрать бар, найти подходящую девицу, можно гарантировать, что она с радостью согласится.
— Радости на ее лице я сегодня не заметил, верно?
— Да уж. Просто все пошло наперекосяк. Случилось то, чего не должно было случиться.
— Все было подстроено. Скажи, ты пообещал отдать Марию за деньги, полученные путем шантажа?
— Шантаж… дело никогда не должно было зайти так далеко.
— Шантажировать Говарда придумал Брэди.
— Правильно. Думаю, он придумал это вместе с Муном. Я им говорил — не надо этого делать, власть как раз и заключается в том, чтобы не угрожать. Нужно придерживать то, что у тебя есть, на всякий случай. Но когда Рейлли услышали о шантаже Шейна Говарда, так оживились, как будто все их Рождества наступили сразу: ты понимаешь — они могли трахать богатеньких телок до скончания века. И Мун пошел у них на поводу, послал Говарду записку, но не назвал места, где должна состояться передача денег.
— Зато он время назвал: полдень четверга. Что он собирался делать?
— Он только решал. Он придерживал Рейлли, потому что они влезли в этот порнобизнес самостоятельно; они хотели делать грязные фильмы, а Мун морочил им голову, пытался отвлечь…
— Использовал Марию в качестве наживки.
— Да.
— Марию, которую он удерживал насильно. Кстати, где она находилась — в доме в Ханипарке ее не было, — здесь?
— Она не была сексуальной рабыней.
— А порнофильмы?
— Она согласилась. Я могу знать только то, что рассказала мне сама Мария. Я не уверен.
— Она была здесь, вчера вечером ты ее отсюда вывез и повез в горы…
— Даррен Рейлли не хотел отказываться от шантажа, он послал свое собственное требование, сказал об этом Муну. Еще добавил, что разделит с ним деньги пополам или отдаст все, если он вернет ему Марию и не будет задавать вопросов. Я хотел, чтобы Мун вытащил их на улицу и устроил наезд, мотоциклист или что-нибудь еще, трах — и все дела. Но он отказался, сказал, что слишком рискованно, много утечек информации. Но он хотел, чтобы я тоже поехал, чтобы произвести на Рейлли впечатление, так он сказал, заставить их расслабиться, подумать, что они стали выше рангом.
— А Мария… неудивительно, что она была так напугана. Ты сказал ей, что она должна делать?
— Вот из-за этого я очень сильно волновался — боялся, что она попадет под пулю, если Рейлли начнут стрелять. Мун сказал, что именно по этой причине он взял автомат — чтобы у них не осталось времени подумать.
— Значит, ты беспокоился только о Марии?
— Я просто рассказываю тебе, что произошло. Понимаешь, такая сложилась долбаная ситуация: ты внезапно оказываешься в центре событий, Дэвид Брэди покойник, жена Говарда тоже, все эта чехарда. С Рейлли нужно было разделаться, и это должно послужить уроком: не позволяй неподходящим людям в чем-то участвовать. Мне это не нужно. Я публичная фигура, градостроитель и бизнесмен.
— Если так, тебе не помешало бы перестать иметь дело с такими, как Шон Мун. Которому, кстати, может понадобиться небольшое путешествие в больницу. Ему стоит позаботиться о своей ране на голове.
Тейлор внезапно пришел в большое возбуждение, весь вечер он был куда спокойнее.
— Пошла она, эта больница, чтоб они пропали со своими четырех-, пяти- и десятичасовыми ожиданиями. Проклятое правительство! Ты знаешь, в чем главная проблема? Не важно, кто ты такой, не важно, что ты можешь заплатить, но если ты попал в катастрофу, то должен обязательно идти в приемный покой больницы, сидеть там вместе со всеми бродягами, прокаженными и отребьем, у которых нет ничего за душой. Разве это справедливо? У тебя есть наличные, и ты не можешь избавиться от стояния в этой мерзкой очереди!
