А мне не надо ни цента…
– Хорошо, – произнесла Ольга.
– Деньги нужны срочно, – мягко добавил врач. – Желательно завтра. Подвезите их к дому культуры «Москвич» к трем часам дня.
«Это проблемы Глеба! – решительно и зло подумала Ольга, опустив трубку. – Пусть сам отдувается!»
Она немедленно рассказала Глебу о звонке. Глеб воспринял новость спокойно, даже рукой махнул, словно хотел сказать, что проблема выеденного яйца не стоит.
– Конечно, я заплачу ему пятьсот долларов, – сказал он. – Трудность только в том, что все деньги у меня лежат на банковском счету, а документы остались дома. Ты займи у кого-нибудь пятьсот баксов под любые проценты, а я потом рассчитаюсь.
Ольга уточнила, что значит «потом», но Глеб неожиданно вспылил:
– Потом – значит потом!
Легко сказать – займи пятьсот долларов. Может быть, Ольге и удалось бы наскрести нужную сумму у подруг, но не в такие жесткие сроки!
* * *
Еще совсем рано, и за окном тяжело просыпается сырой рассвет. У Ольги сон поверхностный и тревожный. Она с кем-то разговаривает, у кого-то просит деньги, но лица людей всё время меняются, дробятся на осколки, будто отражаются на поверхности неспокойной воды… Ольга просыпается оттого, что чувствует на своем лице чьи-то теплые пальцы.
Открывает глаза. На краю кровати сидит Ксюша в розовой пижаме и гладит ее по щекам.
Ольга вскакивает с постели, тревожно хватает девочку за руку, машинально щупает ее лоб.
– Что с тобой, доченька? Ты почему не спишь? У тебя что-нибудь болит?
Ксюша отрицательно крутит головой и ложится на подушку. Сердце в груди у Ольги пляшет и прыгает. Она смотрит на часы. Четверть шестого. Штора тихо колышется от слабого сквозняка. Слышно, как за окнами завелся автомобиль, как хлопнули дверцы…
Ольга опускается на подушку, гладит дочь по головке.
– Мамуля, – шепчет Ксюша. – Раньше было так хорошо. Мы ходили с тобой в кафе, ели мороженое, и ты улыбалась. А теперь почему-то всё по-другому…
Ольга поворачивается на бок, утыкается носом в светлые кудри, пахнущие апельсиновым шампунем, и пытается сдержать слезы. Она не знает, что ответить дочери. Чувство вины перед ребенком давит на нее так, что Ольга вообще не может произнести ни слова.
* * *
Утром она поехала к Сергею в больницу. Надо отвезти лекарство, посидеть с ним, подержать его за руку, и тогда жизнь снова начнет приобретать смысл, и возвращаться в привычное русло. Только посидеть рядом с ним, только подержать его за руку.
Лечащий врач молча взял из рук Ольги белую пластиковую баночку с лекарством, посмотрел на этикетку, поставил лекарство в сейф и запер на ключ. Ольга ждала каких-нибудь ободряющих слов, но врач строго сказал:
– Долго, дорогая моя, долго достаете лекарства. Чем раньше мы начнем комплексное лечение, тем больше шансов на то, что он поправится.
«Проклятый мир! – думает Ольга, почти с ненавистью глядя на волосатые руки врача. – Всё упирается в деньги. В эти мерзкие замусоленные бумажки. Они, эти шуршащие дряни, будут решать – жить Сергею или нет».
* * *
Ольга зашла в палату и первое, что увидела – букет кроваво-красных цветов на тумбочке. Ей показалось, что жгучий жар опалил ее лицо и грудь, и ей стало тяжело дышать. Она замерла на пороге, не в силах оторвать взгляда от букета. Ей было невыносимо больно смотреть на него, и словно все предметы в палате замерли, притихли, ожидая реакции Ольги. И, казалось, что даже Сергей перестал дышать.
Не в силах совладать с нахлынувшим на нее желанием, Ольга быстро подошла к букету, выдернула его из вазы и шагнула к окну. Взялась за рукоятку, дернула, пытаясь распахнуть створку, и тут услышала за спиной сдавленный голос:
– А ну поставь на место быстро…
Катя стояла посреди палаты с мокрым полотенцем в руках. Наверное, она собралась протереть от пыли подоконник и тумбочку. Ольга не шелохнулась, крепко сжимая тонкие стебли цветов.
– Этим веникам не место в больнице, – ответила Ольга.
– Не тебе решать…
– Какого черта ты ходишь сюда?
– Чтобы уберечь его от тебя. Ты уже сделала доброе дело…
Девушки медленно сближались. Катя остановилась у ног Сергея, а Ольга – у изголовья кровати.
– Если бы ты не отправила ему телеграмму, – произнесла Ольга, – с ним бы ничего не случилось.
– Если бы ты не водила его по темным закоулкам, – отпарировала Катя, – в него бы не выстрелили…
– Он не хочет тебя видеть, – повысила голос Ольга. – Не приходи сюда! Не мучай его!
– Это ты не должна сюда приходить! Ты же обвенчалась с каким-то толстым боровом! Ну так и живи с ним! Чего за Сергея хватаешься?
– Не тебе решать, с кем мне жить!
Трудно сказать, чем бы закончился этот спор, если бы Сергей вдруг не открыл глаза. Его взгляд был осмысленным и даже немного удивленным. Он попытался что-то произнести, но мешала трубка, вставленная между губ. Обе девушки замолчали и склонились над лицом парня – Ольга с одной стороны, Катя с другой. Сергей поочередно рассматривал их. Катя вспомнила про букет, выхватила цветы из руки Ольги и бережно поставила в вазу.
– Вам пора! – напомнила медсестра, заглянувшая в палату.
– Еще раз прошу тебя, – сказала Катя, когда девушки вышли в коридор. – Оставь его. У тебя ведь уже есть парень. Не доводи меня до греха.
* * *
Из головы не выходят эти проклятые пятьсот долларов. До встречи у дома культуры осталось полдня. Где взять деньги?
У ворот больницы остановилась темная «девятка» и стала сдавать назад, чтобы припарковаться на узком пятачке между деревьями и ржавыми «ракушками». Машина перегородила Ольге дорогу, и она, всё еще переполненная эмоциями, стукнула ногой по колесу. Дверь машины тотчас открылась. Ольга уже приготовилась наговорить водителю грубых слов, но вдруг узнала его. Это Дима Новиков, друг Сергея. Парень заметно похудел. Он пострижен наголо. Черная майка и такая же куртка придают его облику скрытую агрессию.
– Ольга! – восклицает он, быстро подходит к ней и хватает ее за плечи. Его
