точно не собиралась делать – это привязываться к нему! Пора переходить к главному, мы уже вели достаточно откровенные разговоры. Конечно, с моей стороны это была контролируемая «откровенность», но мой собеседник о подобном не догадывался.
С каждым разом я постепенно выдавала всё больше подробностей об аварии, лишившей меня семьи. Естественно, не копировала дословно реальную историю, но использовала похожие факты, чтобы вызвать у Платонова нужные ассоциации и натолкнуть на воспоминания. Я изображала сильные переживания из-за того, что виновный в столкновении водитель так и не предстал перед судом.
– Ведь сразу после аварии он полностью признал свою вину! – с горечью делилась я. – И только потом отказался от показаний. Стал твердить о стрессе, под воздействием которого себя оговорил. А свидетели только запутывают дело – утверждают прямо противоположное. Не понимаю, зачем люди говорят то, чего не было на самом деле? Кто-то же из них врёт, раз их показания противоречат друг другу? А полиция – ей-то что надо? По-моему, всё ясно – сидел человек за рулём и не справился с управлением. А они тянут и тянут!
День за днём я рассуждала подобным образом, мучилась, страдала. Задавала риторические вопросы и придумывала разные версии. И однажды Виктор Андреевич не выдержал. Чтобы успокоить меня и показать, какой запутанной может быть простая на первый взгляд ситуация, решил поделиться прошлым опытом. Наконец-то я дождалась!
Сначала Платонов изъяснялся туманно, полунамёками. Но поскольку я проявила активный интерес к похожей ситуации, постепенно разговорился. И по прежнему не называя фамилий, уже откровенно и подробно пересказывал давние события, не скрывая своей роли в них. А я слушала и запоминала каждую мелочь.
– Вот ты, Танечка, свидетелей ругаешь. А тогда тоже так получилось – наши показания не совпадали. Конечно, я мог бы промолчать, если б знал… Я-то думал, что Коле помогаю, спасаю от незаслуженных обвинений. Видел же его в тот день на заправке, вот и сказал правду. А он вдруг попросил меня отказаться от своих слов. Я ему: «Как же так? Что ж ты делаешь? Судьбу свою собственноручно под откос спускаешь!» А он мне отвечает: «Пойми, Витя, не всё так просто. Иногда приходится идти на компромисс, чтобы чего-нибудь добиться в этой жизни. Иначе не получается».
– То есть, ваш друг себя оговорил? Но зачем? Или, вернее, за что?
– Думаю, причина всё же была в деньгах, точнее, в жилплощади. Очень они тяжело жили: бабушка лежачая, сын с невесткой и ребёнком и Коля с женой. И вся эта орава в малогабаритной двушке. Хотя всю правду я до сих пор не знаю, несмотря на то, что пытал его тогда и так, и эдак. Но Колька твердил, что сам мало что понимает и просто выполняет просьбу человека, которому не может отказать.
– Значит, за рулём всё-таки сидел не он. А вы в этом абсолютно уверены?
– Конечно! Своим глазам я пока доверяю. Да и не один я видел его на той заправке, были ещё свидетели. Только они помалкивали. Вернее, врали.
– Как это? Кому врали и о чём?
– Разнорабочим на заправке работал один пьянчужка. Ну, когда из запоев выходил, тогда и работал. Я его немного знал, денег время от времени подкидывал. Не сложилась у человека судьба – жена ушла, из квартиры в коммуналку его выселила. Он, конечно, непутёвый был, но не злой и услужливый. Так вот, после аварии я несколько раз натыкался в газетах на заметки об алиби Колькиного шефа. И вот этот самый пьянчужка как-то проболтался мне – это он газетчикам рассказал, что видел шефа в тот день в машине на заправке. А они его в своих статьях неизвестным источником обозвали. Небось стыдно было писать, от кого свои сведения получили.
– Так этот человек врал или правду говорил?
– Да какую там правду! Выдумал всё, конечно. Мы с ним даже поругались из-за этого. Я-то знал, что в день аварии он работал и Колькину машину обслуживал. Ну и предложил вместе со мной в полицию пойти и рассказать. Он идти наотрез отказался и заявил, что шофёр никому не интересен. А вот за слова о том, что в машине сидел Колькин шеф, журналисты ему уже неплохо заплатили. Плюнул я тогда от злости и сам в полицию пошёл. А пьянчужку этого жизнь вскоре наказала – спился он совсем и умер, вот так-то.
– Так кто же, по-вашему, настоящий виновник аварии?
– Начальник Коли, наверняка. И тогда мало кто в этом сомневался. Во всех газетах почти прямо его обвиняли.
– А не мог кто-нибудь другой вести машину? Ну, родственник начальника, например, сын или жена?
– Не мог! Это я точно знаю, от самого Коли. Как раз в тот злополучный день мальчишка в больницу попал с тяжёлыми травмами – несчастный случай у них дома произошёл. Их с матерью скорая увезла. Вот, скорее всего, туда и нёсся Колькин шеф так, что никого вокруг не замечал.
– Да, звучит правдоподобно… – это была новая и очень важная для меня информация. – Значит, говорите, дело закрыли? А со своим другом вы ещё общаетесь?
– Нет, дочка, наши пути давно разошлись. Хоть дело и развалилось, но Кольку долго журналисты преследовали. Помню, прямо тут, в нашем дворе дежурили. Не выдержал он и уехал. Сначала в другой город, а потом за границу. Сын его со временем туда перебрался и отца с матерью перетащил. Он мне даже как-то открытку прислал. Вон, в секретере лежит, всё никак не выкину, – кивнул Виктор Андреевич в сторону старенького лакированного шкафа.
Рассказывал Платонов ещё долго, но ничего интересного я больше не узнала. Что ж, моя задача выполнена, теперь надо было осторожно сводить отношения с Виктором Андреевичем на нет. Тем более, через пару недель он ждал в гости сына и внучку и вовсю строил планы о нашем знакомстве. Мне это было совершенно ни к чему. Чтобы немного приглушить его пыл, я сообщила, что скоро уезжаю в длительную командировку.
Оставалось сделать лишь одно. Под благовидным предлогом я ненадолго выпроводила из квартиры Виктора Андреевича и тщательно перерыла секретер. Нашла открытку из Германии, подписанную Коршуновым Николаем Павловичем, сфотографировала её и аккуратно вернула на место.
Теперь я знала адрес главного свидетеля, вернее, главного подозреваемого, только что с ним делать, не представляла. Этот человек уж точно не захочет со мной говорить и, скорее всего, сразу сдаст Колесникову.
Глава 24
В последнее время меня всё больше и больше занимал один вопрос. Пока Артём сосредоточился на юридических делах, я проехалась по библиотекам, плотно посидела в интернете, и в результате
