- А откуда Вы знаете, что шляхта потерпит поражение в первой же битве?- задал вопрос Острожский и тут же сам поправился.- Ах, да, что я спрашиваю. Уж Вам ли не знать будущее. Разрешите задать еще один вопрос?
- Спрашивайте, только поскорее. А то я не успею вернуть Вашу душу в тело. Тогда точно придется Вас у себя оставить,- сказал Людас.
- Вы такой всемогущий. Почему вы сами не убьете Шульгу. Да и зачем Вам эта возня. Подумаешь, какой-то Гетьман. Что он судьбы мира решает?
- А мир, между прочим, и состоит из маленьких мошек, козявок там всяких, и людей. Даже самый маленький человечек является его частичкой. Это сейчас говорит Ваша гордыня, ясновельможный князь, а значит одна из тех черт характера людей, которую я люблю и проповедую. У Бога свои заповеди, а у меня свои. И если люди, которые придерживаются моих заповедей, убьют человека, который живет по Божьим законам, вот и получится, что моя правда сильнее. А там смотришь, и вопрос кто главнее, Я или Бог, можно будет пересмотреть. Кто знает? Это наш давний спор с Господом. Надоело мне ему подчиняться.
- Теперь все понятно. У Вас все, как у людей,- сделал вывод Острожский.
- Вот, как вас гордыня распирает. Это, конечно, хорошо,- возразил Людас.- Только, это у людей все, как у нас, а не наоборот. Это Бог создал человека, а не человек Бога. Ладно, Вам пора возвращаться. Вот уже утренний ветер, Божий подлиза, подает мне знак, что мое время заканчивается.
Людас поднялся, махнул тростью, и все исчезло.
Острожский открыл глаза. Он лежал в постели в комнате замка Потоцкого. Что это было со мной? Может, это все приснилось? И вдруг перед ним в воздухе появилась огненная надпись:
"Запомни, имя человека - сотник Яворной"!
Буквы исчезли так же внезапно, как и появились. Ясновельможный князь теперь знал точно, что это был не сон.
30. Справедливый суд.
Полк Голованя въехал в небольшой городок Пряжин. По улицам метушились люди. Подъехав к центральной площади, казаки увидели три виселицы, установленные посередине. На майдане толпился народ. Полковник с казаками протиснулись к центру. В кругу стояли связанными несколько человек. Все вокруг кричали и порывались ударить беззащитных людей. Троих поставили на лавку и набросили им на шеи петли. Головань выстрелил из пистолета в воздух. Все затихли.
- А ну, подожди казнить,- проговорил полковник, обращаясь к шустрому мещанину, затягивающему веревку на шее у одного из стоявших под виселицей.
- Та это же жиды, они из нас всю кровь выпили. Слава Богу, теперь наша власть настала. Это благодаря вам, панове казаки. А мы вот решили сами в городе порядок навести, пока вас не было еще. Шляхту повыгоняли, а жидов вот казним, туда им и дорога.
- А ты кто такой?- спросил Головань.
- Я Пантелеймон Гилка - православный христианин.
- А за что ты их казнишь?- продолжал выяснять полковник.
- Так я же говорю - это кровопийцы.
- По твоей морде не скажешь, что из тебя кровь выпили,- проговорил Головань, показывая нагайкой на красную физиономию Пантелеймона.
Площадь дружно засмеялась.
- Ты дурака не валяй, говори толком, что они натворили? А то я могу по-другому спросить,- серьезным тоном заговорил полковник.
- Я у этого деньги одолжил, а возвращать нечем,- ответил Гилка, указывая на еврея, у которого он только что затянул петлю.
- Так, и за это ты его решил казнить. Ну, правильно, убил человека, и никому и ничего не должен. Хорошо придумал. А этих, что тут стоят, за что вешать собрались?- продолжал спрашивать Головань.
- Да за то же самое. А еще за то, что молятся они не так, как мы. Одно слово - нехристи,- ответили из толпы.
- Так, понятно. Значит. Если человек другому Богу молится, то его нужно повесит?- обратился полковник к отвечавшему на его вопрос.
Все замолчали. Похоже, было, что способность мыслить начала возвращаться к людям.
- Вы все хорошо придумали,- заговорил Головань, пытаясь не раздражать возбужденную толпу, чтобы не пришлось применять оружие.- Но сделаем мы так. Все ваши долги до сегодняшнего дня вам прощаются, а панов евреев мы отпускаем. Что скажете, израилево племя, возражать никто не будет? А для всех остальных скажу, если еще кого-нибудь казнят без суда, то тех, кто это сделает, я сам лично почастую саблей. Всем всё понятно?
- Понятно, Батько атаман,- ответили люди, стоявшие на площади.
Освобожденные евреи подбежали к полковнику Голованю. Так, как Игнат сидел на коне, они не могли до него дотянуться. Поэтому целовали ему ноги и гладили его коня, приговаривая:
- Спаси Вас Бог, пан атаман. Всю жизнь Вас благодарить будем. Скажите, как Ваше имя, чтобы знать, кого благодарить в молитвах.
- Не надо мне ноги целовать, я вам не князь ясновельможный,- сказал смущенный Головань и, тронув поводья, поехал к выходу из площади. Люди расступились, пропуская Игната.
- Это полковник Головань - правая рука Гетьмана Шульги,- сообщил евреям казак, ехавший следом за Игнатом. -
Полк выехал из села. Головань обратился к хлопцу, назвавшего его имя на площади:
- Ты прекращай рассказывать про меня, что я какая-то правая рука. И где ты только таким ухваткам научился?
Подобные события происходили во многих населенных пунктах Украины. Угнетаемые люди пытались покарать своих обидчиков, которые попадались им в руки. Иногда доставалось и невинным. Известное дело, что огонь во время пожара никого не щадит.
31. Отъезд полковника Ружанского.
Имение полковника Ружанского располагалось в лесу. Поэтому даже в знойные летние дни в доме было прохладно. После событий в Порубежном, Гресь отпросился у князя Вишневецкого на несколько дней съездить домой. Девушка, спасенная им, оказалась дочерью старосты села Натальей Корень. Приехав в Ружевку, так называлось имение полковника, девушка первые дни молчала и почти не выходила из своей комнаты. Гресь приказал заботиться о ней и выполнять все её пожелания.
В тени деревьев, росших у самого дома, была беседка со столом и лавками внутри. Ружанский любил посидеть там, когда было о чем подумать. Сейчас он размышлял о событиях в Порубежном:
"Больше такие задания я выполнять не буду. Я воин, а не палач. У князя и без меня найдется, кому такие поручения исполнять".
Полковник поднял голову и увидел, что рядом с ним стоит Наталья и смотрит на него. Ружанский встал и предложил девушке присесть. Она пристально посмотрела ему в лицо. Взгляд темно-синих глаз девушки вызывал у него беспокойство. Гресь почувствовал себя неуютно. Вместе с тем, он любовался её красотой. Темно-русые волосы рассыпались по плечам. Белое платье, плотно облегающее упругую девичью грудь, и перехваченное на узкой талии чёрным поясом, плавно ниспадало до земли, подчёркивая привлекательные формы бедер.
