— Нина, мне нужно срочно уйти. Наберу тебе позднее, — Мила влетела в комнату, схватила сумку и побежала к выходу.
— Ты только что пришла? Куда?
— Поговорить надо.
— Возьми меня с собой, — встала с мольбой в голосе. Глаза расширились, наполнились жалобными слезами. Брови сдвинулись печальным домиком.
— Я должна пойти одна. Как появятся новости, дам знать.
— Пожалуйста! Не хочу оставаться здесь! — Нина схватила подругу за руку. Но та жестом велела сесть. Вручила ноутбук с открытым браузером..
— Отвлекись. Посмотри незамысловатую комедию. Скоро буду. Немножко потерпи.
Артём 13.
О каких комедиях могла идти речь? Нина бездумно просматривала многочисленные киноафиши на любимом сайте. Механически пролистывала одну страницу за другой, пока не осознала бессмысленность своих действий. Включила плейлист Милы, легла на спину, вытянула ноги и сложила руки на груди. Разглядывала потолок. Забавное зрелище. Жительница комнаты поднимет ее на смех, если застанет в таком положении.
Но сейчас Нине не было дела до ее подшучиваний. Она перебирала воспоминания. Бережно и скрупулезно доставала из памяти кадры, словно фотокарточки из альбома. Они тут же оживали. Погружалась в моменты из прошлого, чувствовала прикосновения и ароматы, вслушивалась в звуки и голоса.
Семнадцать лет назад. Девять часов вечера тридцать первого августа. Мама поставила в вазу пышный букет из астр. На двери шифоньера висел праздничный наряд: джинсовый сарафан с юбкой-колокольчиком и белая блузка с кружевные воротником. Насыщенно-яркие цветы Нина подарила первой учительнице на линейке. А ее красными лакированными туфельками любовались новоиспеченные одноклассницы, ставшие впоследствие школьными подругами. В тот день началась особая глава в ее жизни. Она длилась долгих одиннадцать лет. И Нина была рада ее блестящему окончанию не меньше, чем получению заслуженного красного диплома.
Его вручили в торжественной обстановке под ликующие аплодисменты одногруппников. Девушка грациозно шла по сцене актового зала университета, громко отстукивая шпильками победоносный марш. Белый приталенный брючный костюм усиливал эффект триумфа.
Кадры первой любви и отношений не шли на ум. Они потускнели, став выцветшими эпизодами, отложенными в дальний отсек альбома.
Села, сосредоточившись на главном вопросе: в какой именно момент жизнь повернула в другое русло? Нет ответа, отправная точка тщательно скрыта в памяти. В родном городе дела шли наперекосяк, но и в Судаке они летели кувырком. Изменилось лишь место, а череда событий тянулась за ней, раздавая обидные пощечины.
Буквально вчера ветер ворошил ее волосы, гладил щеки. Дорогой сердцу человек согревал своим дыханием. Их сердца в унисон настукивали мелодию. Мир у ног светился и мерцал. И что же, хэппи энда у этой истории не будет? Горечь от наконец-то сложившейся воедино мысли оказалась нестерпимой.
Ну уж нет. Мила права, Нина не жертва. Достала телефон из кармана и без раздумий написала Артёму: “Можешь злиться, сколько угодно, на меня или на весь мир, но я знаю твою огромную маленькую тайну. Жаль, что предпочел скрыть ее от меня”. Добавила: “Жду твоего решения, приму и пойму любой выбор. Мы должны поговорить”. И удалила лишнее. Подобные слова были бы ложью. Не примет, не простит и не поймёт, но убедительно сыграет равнодушие и непосредственность. Прочитала отправленное сообщение. Оно требовало ответной реакции и задавало миллион вопросов между строк, сложно было не заметить.
Через пару секунд от байкера пришло: “Буду через пятнадцать минут". Отлично. Лети оно все в Преисподнюю без заминок и затягивания процесса.
Ровно в указанное время вышла из комнаты. Не спеша двинулась к воротам. Будто шла в магазин за хлебом, а не прощаться с человеком, скоропостижно ставшим близким сердцу. Он ждал на улице. Без мотоцикла и былых выкрутасов протаптывал тропинку вдоль забора.
— Не буду выяснять, кто рассекретил мою личную жизнь вперед меня.
— Конечно, еще голову над этим ломать. Ерунда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Нет, займусь расследованием позже. Сейчас меня волнуешь ты.
— Я? Вот сюрприз. У тебя есть более важные люди теперь.
— Каждый из моих людей дорог мне по-своему. Не сопоставимо.
— А у тебя вчерашнее заикание прошло. Заметил?
— Твое сообщение взбодрило, как удар электрошокером, знаешь ли. Подобные встряски мощно прочищают разум. Мысли за секунду разлетелись по своим местам.
— Быстрая концентрация, браво!
— К черту предисловие. Завтра иду с Машей на УЗИ. Услышу сердцебиение своего ребенка.
— Здорово.
— Не перебивай. Мы с тобой связаны. Помнишь? Ничего не изменилось. И останется таковым, если ты позволишь. Как и прежде, хочу, чтобы наша история продолжалась. Вот об отцовстве, честно сказать, я еще не мечтал. Не думал об этом. Но так случилось, что ребенок есть и совсем скоро родится. Кстати, слишком скоро, чтобы сполна проникнуться новой для меня ролью. Маша настолько долго колебалась, сообщать мне об этом или нет, что срок ее беременности перевалил за второй триместр. Тебя, наверняка волнует, женюсь ли я на матери своего ребенка. Не мотай головой. Будем говорить начистоту. Отвечу коротко и ясно: нет. Малыш нуждается в счастливых родителях. Брак нас таковыми не сделает. О нем речи не шло. Маша самостоятельно приняла решение рожать. Я благодарен, что при этом она все-таки соизволила дать мне шанс стать папой. Кажется все сказал, — качнул головой байкер.
— Почему эта речь не прозвучала вчера?
— Перепугался. К моменту нашего с тобой разговора мы с Машей уже обсудили наши перспективы. Но я до сих пор в затяжном нокауте. Произношу вслух “стану папой” и голова кругом, — Артём изобразил руками вихри вокруг висков. Он торопился выдать скомканную исповедь и предугадать вопросы и эмоции Нины. Суетился и нервничал, не находя себе место. — Словно на очередном повороте вылетел на трамплин и застыл на пике полёта.
— Представляю.
— Осуждаешь меня?
— Не мне судить.
— Не хочу тебя потерять.
— Вчера рассматривал такую возможность.
— Боялся, что новость о ребенке станет последней каплей твоего терпения. Ох, вот я вчера напрягся. Но вроде обошлось?
— Тебе виднее.
— Злишься? Скажи хоть что-то.
— Не могу подобрать слов. Ты меня окончательно добил.
— Мы справимся? — Артём потянулся к Нине, заглянув в дальний уголок ее души.
— Другого не дано, — девушка ответила крепким рукопожатием. Парень усмехнулся ее сдержанности. Его руки уверенно обхватили талию Нины, оказавшись нос к носу, ловили дыхание друг друга.
Девушке не хватило смелости показать истинные чувства. Сжалась, стараясь сдержать их, в то время внутри проснулись те самые, забытые солнечные зайчики. На этот раз они обезумели от радости и метались внутри, отскакивая от ребер, долетая до горла.
— Мой новый зять, полагаю. Приветствую. Очень рад! Пойдемте во двор, есть разговор, молодые люди.
Артём 14.
Плелись за отцом во двор, по пути обменивались многозначительными взглядами — беззвучный диалог вопил изнутри: “Одно к одному! Только разъяренного отца на горизонте не хватало для полноты и без того напряженной картины”.
Дмитрий вальяжно развалился на мягком диване качелей, кинув небольшую кожаную сумку на стол. Нина поставила перед ним стулья и пригласила Артёма присесть. Все трое были заметно напряжены. Даже воздух стал материально тяжелым и густым, давил на легкие. Кислорода не хватало. Дмитрий тянул время, нагнетал атмосферу. Создавалось впечатление, что он получал удовольствие от происходящего. Наконец-то заговорил глухим голосом, чужим для Нины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Меня зовут Дмитрий. Как ты уже понял, я — отец Нины. Зять, поделись со мной, как так случилось, что ты оказался под следствием?
— Сам не до конца понимаю. Я не виноват.
— У нас все тюрьмы такими жертвами “гнилого правосудия” забиты.
— Я не трогал Есению, — Артём отчеканил ледяным голосом.
