Я внимательно оглядывался по сторонам, разыскивая одну полезную штуковину. Обычно в Ведьмином лесу их полно, но нам, как назло, пока не встретилось ни одной. Наконец у корней ничем ни примечательной лиственницы среди лишайника я заметил то, что искал…
— Мех, стой!
— Чего там? Аномалия? — Механик тут же встал как вкопанный, напряженно рыская взглядом перед собой.
— Нет, все нормально. Мне надо снарягу поправить, ремень разболтался, — соврал я, снял рюкзак и сел на поваленное дерево.
Механик пожал плечами и устроился чуть поодаль на этом же стволе. Кочкин присел рядом на корточки, достал флягу и хотел хлебнуть воды. Мех неодобрительно покачал головой:
— Не пей. Потерпи до дневки. Если совсем невтерпеж, рот ополосни и выплюнь. Или камешек гладкий найди и в рот положи.
— Почему? — не понял Илья.
— Во время движения пить не стоит. Потеть начнешь, затем просквозит на ветру. Опять же вспотеешь — потеряешь воду, снова пить захочется. Замкнутый круг. Пусть лучше организм привыкает экономить жидкость. Если его не баловать, он скоро в нужный режим войдет: не будет ни потеть, ни жажду ощущать. Человеческий организм — это вообще очень сбалансированная штука, надо только уметь им правильно пользоваться.
— Вы так говорите, словно о приборе каком. Или о механизме, — хмыкнул Илья.
— А это и есть биомеханизм. Если разобраться, совершенная штука. Вот только инструкция к ней не прилагается. Поэтому всякие уроды с мозгами дебилов портят его. Водку жрут без меры, печень гробят, почки опускают. Сердце от непомерных нагрузок подсаживают. Легкие никотином убивают. Короче, сами себя гробят, козлы.
— Уроды-дебилы-козлы — это люди что ли? — уточнил я.
— А кто же еще? — с горьким сарказмом отозвался Механик. — Ну ладно, они других не жалеют, мочат почем зря, это я еще могу понять. Но гробить самих себя… Одно слово, козлы!
— А ты любишь людей, как я погляжу, — не удержался я.
— А за что их любить? Они только и могут, что жрать, срать и врать. Бить в спину. Тащить все, что плохо лежит. Трахать тайком жену лучшего друга, а потом идти вместе с ним пить пиво. Подставлять коллегу по службе, чтобы занять его место. Бросать товарища в беде…
— Не все такие! — горячо возразил Кочкин. На мой взгляд, слишком горячо. Переигрывает парень или у меня развилась паранойя?..
Но Механик фальши не заметил.
— Абсолютно все! — отрезал он. — Ты, рядовой, в АТРИ новичок и вообще по жизни еще салажонок… Я тебе расскажу один случай… Сам был свидетелем… Шесть лет назад в ста километрах от Ванавары работал небольшой заводик по производству спецоборудования. Сейчас-то от него остались одни руины — накрыло «Встряской»…
Я едва заметно кивнул — тоже припомнил тот случай.
Сейсмическая аномалия «Встряска» — это своеобразное точечное землетрясение. Несколько очень сильных толчков обычно накрывают локализованный участок площадью всего в пару гектар, а то и соток. Что характерно, дальше сейсмические волны не идут — исчезают, будто не бывало.
— Накрыло, значит, этот самый заводик, — продолжал Механик. — Что там творилось! Руины, трупы, раненые под завалами. Крики, плач, паника. Спасательные работы организовать некому. Ну, полный бардак… А в КБ того заводика работали муж с женой. Очень хорошие люди. Правильные. К тому же любили друг друга больше жизни. Вернее, это им до того случая так казалось. А «Встряска» все по своим местам-то и расставила…
— Это как? — заинтересовался Кочкин.
— Жестоко и просто. Оказались они оба под одним завалом. Только он цел и невредим, а ей ногу балкой придавило. Трогать с места балку нельзя — она плиту на себе держала. Балку тронешь, и обоим хана.
— И муж жену бросил?
— Бросил. Сам вылез, а она осталась… Он, конечно, рыдал, убивался. Она там еще живая лежит, а он по ней уже как по мертвой воет…
— Вот гад! — с эмоциями у Кочкина, по-моему, все же был перебор.
— Да нет, Илюха, он обычный человек. Как все люди, — возразил Механик. — А люди — порождения родной земли. Знаешь эвенкийскую байку о сотворении мира? «Ветер принес откуда-то кучу пыли и мусора, и из них получилась земля», — процитировал наемник. — Пыль и мусор. Каких же созданий, по-твоему, могла породить такая земля?
— А ты не из пыли и мусора? Ты другой? — уточнил я.
Механик смерил меня долгим взглядом:
— И я такой же. И ты, Бедуин. И твой хваленый Потап. Все мы пыль, мусор и грязь…
Я промолчал. Хотя мог бы рассказать продолжение того случая на заводе.
Спасательные работы все же организовали — несколько часов спустя туда прибыла группа егерей, и я в их числе. Женщину постарались спасти. Командир нашего подразделения Витя Говоров по прозвищу Гор спустился в завал и попытался подпереть балку домкратами. Ногу женщины удалось освободить, ее успели вытащить, а потом плита все же рухнула, погребая Гора под собой. Хоронили его в закрытом гробу…
Гор знать не знал эту женщину и все же отдал за нее свою жизнь. Причем меньше всего в тот момент он думал о героизме и самопожертвовании — он просто выполнял свою работу.
Точно так же Гор выполнял свою работу и за несколько дней до той «Встряски».
Нашу роту тогда послали на зачистку поселения одной вольной группировки, которая стала слишком борзой и перешла кому не надо дорогу. У нас был приказ: зачищать все, что движется, поэтому клали всех, невзирая на пол и возраст. Уже под конец операции попалась нам женщина с мальчонкой двух-трех лет.
Маленькие дети в АТРИ встречаются нечасто. Главным образом в Ванаваре, на Стрелке или в Муторае. А тут дикое поселение лихих бандюгов — и этакий карапуз.
Женщина валялась у нас в ногах, просила пощадить ребенка, забрать его с собой в Ванавару. Честно скажу, у большинства егерей руки с оружием сами собой опустились. Мы готовы были выполнить ее просьбу, но тут вмешался Гор. Он отобрал ребенка у матери и у нее на глазах свернул ему шею, пояснив, что на этого мелкого ублюдка жалко тратить патрон. Потом протянул нож одному из егерей и кивнул на женщину: дескать, режь ей глотку…
А несколько дней спустя Гор погиб под завалом, спасая совершенно незнакомого ему человека.
Так кем он был, Витя Говоров? Героем или подонком?
Нет, как ни крути, а кое в чем Механик прав: люди не плохие и не хорошие. Они такие, какие есть…
— Мех, а ты кем в том КБ работал? — поинтересовался я.
— Уборщиком, — раздраженно буркнул наемник и отвернулся, показывая, что разговор окончен.
Как же, уборщиком… Недаром тебя прозвали Механиком. Или правильнее было бы Инженером? Конструктором?
Спрашивать бесполезно, наемник явно не настроен разглагольствовать о своем прошлом. Оно и правильно. Хватит на пустую трепотню время терять. Пора заняться делом…
— Илюха, — окликнул я рядового, — видишь ту ветку?
— Какую?
— А вон на лиственнице. С раздвоенным концом, как вилы.
— Вижу. И что?
— Принеси мне.
Кочкин смерил лиственницу взглядом и начал торговаться:
— Высоко больно. Мне что, на дерево лезть?
— Рядовой Кочкин! — Мой голос зазвенел командирским металлом.
— Я, — нехотя вытянулся рядовой.
— Приказ ясен? Выполнять!
Кочкин замялся. Ему хотелось встать в позу и спросить: ты кто такой? Капитан запаса? Гражданское чмо? Так какого хрена тут раскомандовался! Но парень проявил завидную мудрость и оставил возмущение при себе. Буркнул:
— Есть, — и медленно направился к лиственнице.
Я чувствовал: ему до смерти не хочется идти. Но он шел, поскольку не видел способа отвертеться.
Механик машинально проследил за ним взглядом и вдруг встрепенулся:
— Илюха, стой…
— Мех! — резко перебил я. — Помоги мне затянуть ремень, подержи вот здесь… Рядовой Кочкин, продолжайте выполнять приказ.
Илья затоптался на месте. Почему? Увидел то же, что и Механик, или и впрямь не любил лазить по деревьям?
— Рядовой Кочкин! Выполняйте приказ! — рявкнул я.
Механик перебрался ко мне поближе, расплылся в язвительной ухмылке и тихонько процедил мне на ухо:
— Развлекаешься, да? А ведь ты законченная сволочь, Бедуин, раз уготовил пареньку такое удовольствие…
— Пасть закрой, — посоветовал я. — Кочкин, почему встал? Если через три минуты у меня в руках не будет ветки, я возьму ее сам и вставлю тебе в жопу по самые гланды. Ясно?
Кочкин смерил меня злым отчаянным взглядом и шагнул вперед…
Неприметная коварная барическая аномалия «Сорокапятка» сработала не хуже тарана, ударив рядового в живот. Он охнул, отлетел на несколько шагов в сторону и остался лежать, скрючившись, держась руками за живот. Его пробрало аж до самых кишок. Тут Механик прав: такого «удовольствия» врагу не пожелаешь!
Но двигало мною вовсе не желание поизмываться над младшим. Причина была куда серьезнее.
