Через неделю, уже под вечер, они пришвартовались в порту Барселоны.
Ни таможенников тебе, ни паспортного контроля, бардак полный, классический.
– Видимо, коррида сегодня, не иначе, – мудро предположил Куликов, вытаскивая пассатижами пробку из коньячной бутылки.
Скоро и Банкин пожаловал, заорал на весь пирс – слава богу, что на английском:
– Здорово всем, пальмы зелёненькие! И капитан с котярой здесь! Ну, надо же, паэлья испанская несолёная мне в глотку – каждый день по три раза!
Ознакомившись с новостями, Гешка откровенно обрадовался:
– Всю жизнь мечтал побывать в тех благословенных краях, на берегах Карибского моря. Замечательно и бесподобно…. Все северные находки, командир, я лично Бессонову сдал. А Мэри, – вздохнул мечтательно, – в наш Учебный центр определили. Сейчас они с Зинаидой Ивановной вдвоём Марту с Афоней воспитывают, привет вам – от всех них…
Утром они пошли гулять по Барселоне. Красивый город – слов нет. Одна Ля Рамбле – центральная улица (или проспект?) Барселоны – чего только стоит. Если по ней погулять вдумчиво, не торопясь, то всяких и разных знаменитостей можно насмотреться – до тошноты серьёзной. Ник там и самого Жоана Миро лицезрел, и за молодым ещё совсем Сальвадором Дали, в окружении пёстрой стайки молоденьких девушек, наблюдал. Судя по случайно подслушанному разговору, маэстро собирался перебираться в Нью-Йорк – на постоянное место жительства. Жаль, конечно, но жизнь она такая штука, с ней не поспоришь….
Свернули на боковую улочку, около чахлой пальмы шумные цыганки торговали алыми и бордовыми гвоздиками. Внимательно посмотрели цыганки на подходивших к ним людей, заулыбались, громко зачирикали о чём-то своём. А самая старая из них Айне целую корзину с цветами протянула с поклоном. Протянула и поблагодарила:
– Спасибо вам, русские братья и сёстры. Барселона, тридцать седьмой год. Мы всё помним. Спасибо вам…
Искренне поблагодарил Ник цыганок, а у своих спутников озабоченно поинтересовался:
– А откуда они узнали, что мы русские?
– Кто же их, догадливых, знает? – хладнокровно пожал плечами капитан Куликов. – То ли по мордам характерным, то ли по обуви, – хмуро посмотрел на пыльные ботинки Банкина и недовольно поморщился.
– Действительно, – Гешка виновато поскрёб пятернёй в затылке, – в такой спешке к вам выезжал, что родимый «Скороход» не успел поменять на что-нибудь приличное. Надо срочно искать обувную лавку…
Вечером бывалый Куликов повёл всю компанию смотреть на ночную Барселону. Зашли в один симпатичный кабачок, плотно забитый разнообразным народом, – еле нашли свободные места. Кругом было необычайно весело, все громко кричали, размахивали руками, кто-то танцевал, в углу, и вовсе, азартно стучали костяшками домино по дубовому столу. Непринуждённая такая атмосфера царила – не то, что в скучных и серых советских ресторанах, никакой тебе чопорности, никакого выпендрежа друг перед другом.
– Здесь, в Испании, – неторопливо рассказывал Куликов, – рестораны, кафе и прочие всякие трактиры – это часть культуры, своеобразные клубы по интересам. Вечерняя жизнь в этих заведениях часов в девять вечера начинается и длится практически до трёх-четырёх утра. И это притом, что рабочий день у многих начинается уже в шесть-семь утра…. Когда испанцы спят? Не знаю. Впрочем, ещё и сиеста есть – дневной послеобеденный сон…. А сидеть весь вечер, или там всю ночь, в одном и том же кабачке здесь не принято. В одном посидел часик: вина белого попил, паэльей закусил, в домино поиграл – в другой ресторанчик пошёл. Там красного вина попил под орешки фисташковые, с друзьями о корриде вволю потрепался, попел под гитару – порулил дальше. Некоторые особо стойкие за ночь обходят больше десяти заведений…. Кстати, в будние дни здесь мало кто дома готовит, все питаются по кафешкам и ресторанчикам. Зато в выходные наблюдается насквозь обратная картина. Почти все забегаловки закрыты напрочь. Всё потому, что у испанцев так заведено: в выходные обязательно надо ходить в гости к ближайшим родственникам, или наоборот – родственников тех принимать у себя. Испанцы всякие старинные обычаи и традиции чтят старательно, на полном серьёзе…
Потом они посетили ещё одно интересное заведение – единственный во всей Барселоне баскский ресторан. Название этого ресторана было совершенно не выговорить, сколько ни старайся, а с баскского языка на русский оно переводилось как «Копчёный».
В просторном холле «Копчёного» были развешены чёрно-белые фотографии и гравюры, на которых были запечатлены спортивные национальные развлечения басков: поднятие гигантских валунов, стрельба из самодельных арбалетов, игра во что-то, смутно напоминавшее русскую лапту. И официанты были как на подбор – нестандартные: у одного большое круглое родимое пятно размещалось ровно посередине лба, у другого широкий багровый шрам прихотливо змеился от виска до подбородка. Колоритные и импозантные личности, по национальности – все баски, конечно же.
Попробовали баскскую кухню – занятная штуковина. Нику особенно хамон понравился.
– Настоящий классический хамон – это копчёный окорок чёрной полудикой горной свиньи, – вещал всезнайка Куликов. – Забивают чёрных свиней по поздней осени, а окорока до весны зарывают в белейший горный снег. По весне крупные куски свинины и окорока засаливают и вывешивают рядом с каминными дымоходами. И годами эти окорока висят над очагами, дополнительно подкапчиваясь. Время от времени от них отрезают куски и снова вывешивают под тёплый дым. Чем окорок старше по возрасту – тем он дороже. Говорят, что в одном испанском ресторанчике есть хамон, который стоит дороже чёрной икры…
Ранним тёплым утром «Кошка» покинула гостеприимный порт славной Барселоны. На пирсе сиротливо жались в кучку несколько местных бродяг, глядя вслед отходящей яхте с нескрываемой завистью и ничем не прикрытой тоской.
Пошли на юг, вдоль испанского побережья. Стоял полный штиль, поэтому шли сугубо на дизеле, паруса даже не пытаясь поднять. Жара стояла страшная – за сорок градусов.
– Кошмар долбанный на все четыре стороны света! Кальмарову печень в перехлёст, да с оттяжкой! – кратко обрисовал своё отношение к такой погоде интеллигентный капитан Куликов.
От безделья Ник решил – как-то на рассвете – половить рыбки.
Чтобы русский человек в свободное время рыбки не половил?
И не мечтайте о таком, потому как не дождётесь, даже до самого морковкиного заговенья…
К толстому капроновому шнуру привязал старый ржавый крючок, на камбузе разжился куском слегка пованивающей солонины.
И что вы думаете? За пару часов поймал пять килограммовых рыбин. Красивые такие рыбины, с чешуёй – под старинное серебро.
